Сначала в кромешней темноте появилась боль. Она начала завязываться жестким узлом где-то в районе мозжечка и быстрой волной заполнила собой до отказа всю черепную коробку, стремясь разорвать ее изнутри. Затем, как будто некий внутренний режиссер начал включать тумблеры чувств на своем пульте управления, начали появляться ощущения по всему телу. Щелк – и темнота в глазах заменилась на розовое марево пробивающегося сквозь слепленные веки света. Щелк, щелк – возникла и начала разрастаться боль в груди и спине. Щелк – и заныли слежавшиеся ноги и руки...И тут же во включающиеся органы мощным, быстрым потоком текла боль, заполняя их сразу и полностью. Я попытался разодрать веки и яркий свет лезвием полосонул по зрачкам, причинив еще одно невыносимое страдание.
- А-а-а-а-аа, - я закричал во весь голос... но не услышал собственного крика. Как в леденящих детских кошмарах, когда пытаешься кричать и просыпаешься от того, что крикнуть не можешь – не хватает сил от охватившего ужаса.
Щелк... память начнает воспроизводить последние видения задом наперед, как видеозапись, пущенная назад. Сбивающий с ног удар спрессованного как в хорошо накачанном мяче воздуха, смешанного с песком, взрыв справа, вспышка...За пару секунд до этого, силуэт ребенка, кажется девочки, метнувшийся в доме, в окне, соседнем к тому, откуда долбил пулемет и куда уже начал путь заряд, выпущенный мной из подствольника и разнесшего весь этаж... А может, померещилось? Снаряд уже не остановить. Палец нажал на спуск на доли секунды раньше, чем глаз зафиксировал движение...
- Очнулся? – полувопросительно-полуутвердительно произнес подошедший к койке немолодой врач с усталыми, покрасневшими глазами.
- Болит?
- Да... Пить... - Я разлепил слипшиеся губы и провел сухим языком по трещинам на губах. Все тело ломило от боли.
- Повезло тебе. Я думал, не выкарабкаешься. Сейчас вколем обезбаливающее – Врач плеснул в стакан воды из графина и приставил к моим губам. Я намочил губы и сделал несколько судорожных глотков. Вода потекла по подбородку, на шею, затекла под простынь, которой я был накрыт. Я закрыл глаза.
- Галина Петровна, этому из седьмой пару кубиков ... и кубик.. пусть поспит... откуда-то издалека доносился голос доктора. Внутренний режиссер выключил главный рубильник и я погрузился обратно в темноту....
продолжение следует...

не знаю, про что там дальше будет, но начало мне понравилось!

Тогда дальше...
- Взвод, выходи строиться. Равняйсь! Смирно! – Сержант учебки прошел перед строем, разглядывая каждого из нас, еще не выкакавших мамины пирожки. Недавно выданная, еще ни разу не стиранная военная форма топорщилась колом на нас, лысых, от того немного лопоухих и несуразных. И хотя каждый из нас был специально отобран по физическим данным, имел весьма неплохую физическую подготовку в каком-нибудь виде бойцового спорта или борьбы, в новой амуниции выглядели мы достаточно прикольно, как каррикатура на бравых защитников Отечества.
- Бойцы! Вы вступаете в ряды роты особого подразделения ...-ой Гвардейской N...-ской Краснознаменной десантно-штурмовой дивизии. – Я уперся взглядом на ряд знаков отличия на застиранной гимнастерке, над которыми выделялась нашивка с красной горизонтальной полоской. На левой стороне, над карманом скромно поблескивала серебристая медаль на серой колодке с синей окантовкой.
- С этого дня вы будете проходить специальную полугодовую подготовку в нашей учебной части, после чего будете отправлены по месту непосредственного прохождения службы. Я – командир вашего учебного взвода. Вопросы? – Сержант проскользил взглядом по стоящей перед ним шеренге молодых бойцов.
- Товарищ старший сержант, а почему полгода? Чего так долго? Чему мы тут столько будем учиться?– стоящий со мной рядом крепкий парень со сбитыми костяшками на правой руке самоуверенно вперил взгляд в нашего нового командира. Сержант неторопливо подошел к нему и пристально посмотрел ему в глаза. Здоровяк немного стушевался.
- Здесь, - не повышая голоса, буднично произнес он, - вас будут учить убивать. Убивать и выживать самим.
От этих слов у меня замурашилась кожа на спине и непроизвольно поджался живот... Я как-то никогда не думал о смерти. Не думал о ней как о чем-то близком и возможно ощутимом. Она всегда была где-то там, у других людей, в других местах, существовала абстрактно. А тут мне показалось, что она стоит за спиной старшего сержанта и уже выбирает на чью голову ей опустить свою косу в первую очередь. И ее холод повеял на меня могильной сыростью.
Последующие полгода пролетели достаточно быстро. Каждый день – новая ступень. Мы катали каты, учились бросать ножи и лопатки, учились укладывать парашюты и прыгать с ними, стрелять из автомата, пистолета, кидать гранаты, из любого положения. До одури бегали в полной экипировке по полосе препятствий, качали маятник, ползали по грязи... И падали в койки сразу после отбоя и вырубались до крика дневального «Рота, подъем!». До армии я думал, что я что-то умею. В учебке я понял, что кандидат в мастера спорта – лишь спортивное звание и ничего более.
- Воины! – прапорщик-инструктор по рукопашному любил повторять фразу, с которой он начал наше самое первое занятие, - Запомните, что убить лучше, чем быть убитым. Чем быстрее ты убьешь своего противника, тем больше шансов остаться живым. Убивать надо быстро, умело и наверняка. Всеми доступными способами и всем, что есть под рукой. Если под рукой ничего нет, надо убить рукой. Ваши действия должны опережать ваши мысли, потому что в бою думать некогда.
продолжение следует

и дальше...

продолжение
Медленно, как глубинный аквалангист, выныриваю из темноты и тело тут же заполняется тупой ноющей болью. Ну, все же ощущения уже получше. Разлепляю веки. Утро? Вечер? День? Крашеные зеленоватые стены, ярко-белый потолок, я лежу на белой койке с металлической панцирной сеткой. Видимо, госпиталь.. Где? Сколько я пролежал?
- Эээээй... Эээээээй, - стараюсь крикнуть, и, как будто со стороны, вместо крика слышу только свой стон. Никого. Осторожно пытаюсь пошевелить руками. Каждое движение отдается болью по всему телу. Но боль уже достаточно терпимая. Прикасаюсь пальцами к голове и чувствую бинты. Руки тоже забинтованы от запястья по самые плечи. Насколько могу приподнимаю голову, отворачиваю и заглядываю под одеяло. Грудь забинтована. На ней желтые пятна лекарств и бурые от проступающей крови. Пытаюсь двигать залежавшиеся ноги. Движение отдается резкой тупой болью где-то в ступне правой ноги. Откидываюсь на подушку и перевожу дух. В голове рождается гул большого колокола... Отдыхаю. Собираюсь с силами...
- А... очнулся, милый, - в палату, добродушно улыбаясь, входит медсестра, средних лет женщина с тщательно убранными под косынку волосами.
- Я где?
- В госпитале, милый, в госпитале. В N...ске. Пятый день уже... Молодец! В рубашке родился. Выкарабкался. Долго жить будешь... Лежи, я сейчас доктора позову. – медсестра быстро вышла из палаты.
«Пять дней.. Это что же, я вот так пять дней пролежал?» - мысли поворачиваются туго, физически отдаваясь в гудящей голове легким позваниванием. В палату быстрыми шагами вошел тот же врач с усталыми глазами. Взял холодной рукой мое запястье, нащупал пульс, глянул в глаза.
- Доктор, что?...
- Если честно, думали, придется тебя двухсотым отправлять. Двадцать семь осколочных по всему телу, в том числе два в голову, четыре сквозных в брюшной... сутки штопали. Все кишки перебрали. Повезло тебе, парень...Очень повезло. Организм крепкий... Ногу, вот только, пришлось ампутировать...-врач присел на табурет и ссутулился.
«Ногу???» - я не осознал смысл сказанного. Как в полусне медленно стащил с себя одеяло. Левая нога, перевязанная на уровне икры, целая лежала на матрасе. А там, где должна была быть голень и ступня правой ноги ничего не было. Ничего!Только сбившаяся простынь. Чуть ниже колена - плотно забинтованная культя с пятнами лекарств и крови. И все. Я очумело смотрел на эту культю и у меня было впечатление, что это не моя нога. И вообще, это все не я. И это происходит не со мной... Это не мое!! Я ж ее чувствую. Я чувствую, как затекла и побаливает лодыжка, как сводит пальцы, я даже пытался пробовать шевелить ими. Я не понимаю. Я чувствую, но не вижу! Это вообще не мои ноги! Может, я смотрю на чьи-то чужие?
- Как?.. Как это? ...Где??.. – закололо в носу забытое с детства чувство, резанули глаза накатывающиеся слезы. «Это правда. И это твои ноги...» - сознание начало осознавать реальность.
- Ну-ну.. Ляг. Успокойся. – Врач легонько придавил меня к подушке и посмотрел своими усталыми глазами мне в глаза. – Ты пойми. Тебе очень повезло. Ты остался жив, когда обычно не выживают. А нога... Да, без нее хуже, чем с ней. Но мертвому намного хуже, чем живому. Так что, живи, парень, живи и радуйся, что не полетел домой в запаянном цинке... Раны заживут, а пожить достойно можно и без ноги... – он резко поднялся с табурета, - Отдыхай! – и пошел быстрыми шагами к выходу. Я остался лежать и глядеть в белый потолок, пытаясь осознать все, что свалилось на меня буквально за несколько минут...
Продолжение будет следовать по-любому.