"Пока ты можешь по своему двору бегать, зачем бежать в соседний?»

После начала эпохи санкций, ограничившей доступ РФ к западным технологиям, государство активно занялось поддержкой отечественного машиностроения. О том, чего удалось добиться в станкостроении, почему нашим заводам еще трудно конкурировать с западными производителями и как ключевой проблемой стали не инвестиции, а оборотный капитал, “Ъ” рассказал совладелец и президент группы «Стан» Сергей Недорослев.

— Государство сейчас подводит итоги и выявляет все новые проблемы импортозамещения, обязывает госкомпании закупать отечественную технику. Как у вас на этом фоне дела с заказами?

— Доля отечественного производителя на российском рынке пока еще очень низкая, около 30%, и с такой низкой базы нам, конечно, легче расти. Внутренний рынок огромен и формируется не только госкомпаниями, хотя, конечно, пока их большинство. Но есть и частные компании, в том числе и очень крупные контракты. И там жесткая конкуренция, впрочем, как и везде. К тому же посмотрите, какая это сложнейшая техника, и посмотрите, с кем «Стан» конкурирует — с лидерами мирового станкостроения, чье оборудование уже давно стоит на заводах заказчиков, поэтому туда трудно пробиться.

Но мы планируем прирастать и экспортом. Цели, которые стоят перед нами, совпадают с общей долгосрочной промышленной политикой и клиентским трендом — сложную технику покупать преимущественно ту, которая разрабатывается и производится в России. Чем ближе ты к клиенту, тем лучше ты знаешь его потребности и качественнее их можешь удовлетворить.

— Но еще в 2015 году доля отечественных станков была чуть ли не меньше 10%. За счет чего может быть дальнейший рост — улучшение качества, господдержка?

— Четко сформулированная промполитика государства привлекла в отрасль как частный российский, так и иностранный капитал и инициативу. Российские инвесторы, в том числе и мы, вложились в заводы с технологической базой и кадрами. Пришли глобальные игроки, такие как DMG-Mori, построили новые сборочные производства, началась новая бурная станкостроительная жизнь.

Так получилось, что в отрасли в основном частные компании, бизнес небольшой, сильно фрагментированный, нишевый. Нужно все время разрабатывать новую штучную продукцию, быстро реагировать на изменения. Заказчики станков — люди очень требовательные и детальные, привыкли к хорошему сервису, как клиенты в дорогом ресторане. И это хорошо: нам теперь никакой клиент не страшен после российских.

Господдержка абсолютно не означает, что мы получаем какие-то дотации, госинвестиции в капитал или безвозвратные гранты и т. д. В станкостроении это система мер, направленная на создание благоприятных условий для инвестирования в разработку и производство станков, будь то отечественный капитал или иностранный. Конечно, коммерческий риск остается. Государство не может и заказ гарантировать — все отечественные производители в 90% случаев конкурируют и борются с глобальными за долю на российском рынке.

Заказчики по многолетней привычке в первую очередь рассматривают иностранное оборудование, даже несмотря на действующую программу импортозамещения. Так что мы не расслабляемся, каждый тендер с боем проходит. И хорошо — в борьбе крепчаем.
— Довольны ли вы уровнем господдержки?

— Мы не говорим: «Дайте нам в уставный капитал деньги, и мы построим завод». Минпромторг, учитывая специфику станкостроения и многие ошибки в промполитике прошлых 30 лет, привлекает в отрасль все компании, в том числе и малый и средний бизнес, и понимает, что если частники во что-то сами вложили деньги, то, если потребуется, они заложат все, что у них есть, но будут развивать бизнес. Вот поэтому министерство много помогает, но не замещает частные инвестиции государственными, считает, что так эффективнее.

— В чем именно это выражается?

— Например, создали Фонд развития промышленности (ФРП) и дают долгосрочный возвратный заем под 5% и даже под 1%, который позволяет промышленнику купить оборудование и использовать его эффективно, развивать, а не губить производство. Банки же дают под 15–18%, и для предприятий это убыточно, так как нет такой рентабельности в станкостроении, чтобы такой процент платить. Вот и закрываются производства, а мы потом у иностранцев покупаем все втридорога. Если не будешь кормить своего производителя, то будешь в итоге кормить чужого, но еще дороже. В какой-то момент со станками так и получилось.

Минпромторг отреагировал и выпустил постановление о временном ограничении на ввоз иностранных станков, которые имеют российские аналоги, чтобы пришли инвестиции в производство отечественных станков. Постановление действует два года, и все, что мы производим сейчас, попадает под него. Если бы его не было, то ни один инвестор бы не пришел. А так пришли многие. Иностранцы, которые раньше только продавали, теперь и производят станки в России. Надо чтобы и разрабатывали станки здесь, уверен, и это будет.

Появились новые молодые компании, которых раньше и быть не могло.

Потому что даже теоретически невозможно молодой компании конкурировать с международным лидером, который делает станок быстро и дорого, но если ему разрешить, то может продать вдвое дешевле российскому клиенту, чтобы рынок забрать.
И у него хватит резервов, потому что долгосрочные инвестиции и оборотный капитал он получает в иностранных банках под отрицательную ставку, то есть бесплатно, а не под 15% как российский станкостроитель.

— Какая еще поддержка вам нужна?

— Есть существенные барьеры, связанные с общей кредитно-финансовой политикой и, возможно, особенностями регулирования российских банков.

ЦБ не обращает никакого внимания на обеспеченность промышленности оборотным капиталом. Может, это и не их задача, но тогда непонятно чья.
Точно не Минпромторга: он же деньги не печатает, банки не регулирует и не может обеспечить оборотным капиталом.

Спросите любого станкостроителя, все скажут, что главная проблема — отсутствие оборотных средств. Станок производится девять месяцев, и все это время необходимо и обеспечивать текущие заказы, и гарантировать будущие. Иностранные конкуренты в более выгодной позиции: есть доступ к дешевым оборотным средствам, за счет чего они могут производить станки на склад, предлагать рассрочку платежа и обеспечивать срок поставки в 20 дней. А мы можем предложить заказчику подождать девять месяцев и деньги вперед, потому что оборотки нет. Даже если наш станок лучше, это не гарантия, что его возьмут, потому что в конкурсах важны и финансовые условия поставки.

— То есть проблема в дорогих кредитах?

— Проблема не только в высоком банковском проценте. Смотрят, к примеру, на нашу выручку — 3,5 млрд руб. за 2016 год — и дают 2,5 млрд руб. оборотных средств. А мы просим 7 млрд руб. на следующий год, потому что есть заказ на 10 млрд руб., на что получаем ответ, что с такой текущей выручкой и малой прибылью не могут дать 7 млрд. Мы говорим, что как раз прибыль-то у нас получилась хорошая, но вы ее в прошлом году всю забрали на уплату своих процентов.

Часто даже и под подписанные контракты деньги не дают. ЦБ спрашивает у банков: «А вдруг контрагент не расплатится, а вдруг поставщики деталь не поставят?» — и делает вывод, что бизнес рискованный, клиент ненадежный и поэтому банку нужно создать резерв. А зачем это банку? Вот банк и отказал станкостроителю и пошел в сотый раз кредитовать нефтянку и ритейл, потому что там все понятно. А как быть станкостроителям, если банки захлебываются от ликвидности, но оборотный капитал не финансируют. Куда идти за обороткой молодой и быстрорастущей компании? Не можем же мы оборотный капитал у клиента просить, если ему конкуренты-иностранцы предлагают поставить станки вообще без аванса и даже в рассрочку?

Вот и покупают в итоге зарубежные станки. В любой такой покупке содержится огромная инвестсоставляющая: тот, кто выиграл конкурс, тот и получит деньги на дальнейшее развитие. И в основном это не российские компании. Так что, конечно, хорошо бы эту инвестсоставляющую в госзакупках и закупках компаний с госучастием принимать во внимание и направлять по возможности в отечественную промышленность, а не в чужую.

—Через ФРП нельзя брать займы на оборотку?

— Устав ФРП не предусматривает финансирование оборотного капитала, так как в первую очередь предполагается финансирование техперевооружения компаний, чьи продукты являются импортозамещающими, и это огромная помощь.

Если говорить о компенсации высоких процентов, то такая форма помощи тоже есть, но она несоизмеримо мала по сравнению с тем, сколько компании занимают в банках и какие проценты платят. Мы за историю компании выпустили продукции примерно на 15 млрд руб., а субсидий по процентам на оборотку получили всего на 17 млн руб., хотя процентов выплатили около 1,5 млрд руб. На проценты банкам мы отдали почти всю прибыль. Как ни работай — все деньги в банки уходят. Нужно что-то решать с процентной ставкой для промышленности, иначе одни банки тогда и останутся.

Президент ставил задачу за 10 лет вдвое увеличить ВВП. Мы можем вдвое увеличить выручку за год, но для этого нужно вдвое больше и оборотного капитала. А раз его нет, то мы искусственно ограничиваем рост. Это как хороший грузовик: может много везти, но нет бензина. Стоит только ему дать бензина, он и грузы перевезет, и у водителя с семьей зарплата будет, и налоги он заплатит с прибыли... Но нет, не дают топливо.

—Как собираетесь решать проблемы с обороткой?

— Мы точно не будем сидеть и ждать, пока изменится кредитно-финансовая политика. Будем активнее привлекать частные заимствования, возможно, выпустим облигации — используем все доступные инструменты, которые позволят расти. У нас устойчиво растут и заказ, и компания — таким хорошо давать в долг.

— Какова в целом загрузка компании?

— Сейчас производим станков на 5 млрд руб. в год, в этом году, наверное, получится на 6–8 млрд руб. По состоянию на май с учетом зафиксированных заказов выручка в 2018 году составит 8,3 млрд руб. Но оснащение заводов позволяет выпускать на 30 млрд руб., а в перспективе рассчитываем на 50–60 млрд руб.

— Расширяться за счет новых площадок планируете?

— Нет смысла больше площадки покупать. Мы вложились, перевооружаем мощности. Семь наших заводов производят всю номенклатуру, востребованную заказчиками. Более того, мощности позволяют нарастить объем производства до 25–30 млрд руб. без дополнительных капвложений и до 50 млрд руб. с незначительными вложениями. Поэтому расти мы будем без новых площадок.

— Какие при этом ожидания по спросу?

— Рынок емкий и в нашей нише растет в среднем на 10% в год. Многие предприятия планируют не просто замену старых станков, а переход на совершенно новые технологии. Что требует сложного оборудования — многоосевых обрабатывающих центров, портальных станков, токарно-фрезерных и др. Мы каждый год проектируем новые модели, используем все новейшие достижения конструкторской мысли.

— Кто крупные заказчики в частном секторе?

— Например, Петербургский тракторный завод (ПТЗ). Они сейчас полностью переоборудуют производственные мощности. Это частный игрок, покупают за свои деньги. Они могут купить любые станки, но выбрали станки «Стана», и для нас это большая честь и ответственность. Помимо качества важнейшая составляющая — сервис: техника сложная и требует хорошего обслуживания. Когда вы выбираете автомобиль или котел в дом, то смотрите не только на производителя, но также на наличие поблизости фирмы, которая именно этот котел может оперативно обслужить или в автомобиле быстро что-то заменить. Когда на улице будет -40, и у вас внезапно перестанет работать котел, нужно чтобы сервисная служба смогла быстро приехать и починить.

«Стан» вообще не производит «коробочных» продуктов — станков, которые можно просто достать из ящика и включить в розетку. Есть такие компании, которые десятки тысяч станков в год выдают, но они не могут под каждого заказчика подстраиваться и переделывать станки. Мы же почти каждый свой станок делаем под клиента, и в этом наша сила. Частные компании при выборе станков оценивают их стоимость не по каталогу в момент покупки, а за весь жизненный цикл — с учетом максимальной загрузки, сервиса, ремонта и обслуживания. Станок можно купить дороже или дешевле, но важно понимать, сколько он будет стоить за 20 лет эксплуатации.

— Какой объем заказа от ПТЗ?

— Общий объем контрактов — более 1 млрд руб. на поставку 58 единиц оборудования. В основном продукция завода «Стана» в Стерлитамаке и порядка десятка станков рязанского завода. Также поставляем станки производителям нефтегазового оборудования и автомобилестроению.

— Есть ли планы по экспорту?

— У нас огромный внутренний рынок. Пока ты можешь по своему двору бегать, зачем бежать в соседний? Сначала наберемся сил, станем большой компанией. Мы и сейчас не маленькие: по станкостроительным меркам как средний европейский завод. Экспорт важен, когда внутренний рынок уже насыщен, а начинать с экспорта очень затратно. Но мы понимаем, что рынок ограничен: охватим 40% российского рынка, и дальше будет экспорт, готовимся и ведем переговоры уже сейчас.

— Сложно выходить на экспорт в вашей отрасли?

— Несложно, если вы делаете нормальную продукцию. Если станок плохой, его просто не купят. Если станок хороший, потенциальные заказчики поинтересуются, что вы за компания, не получится ли так, что станок хороший, но вы уже закончили его выпускать? Все любят открытые, публичные компании, чтобы понимать, что в следующие 20 лет вы будете надежными партнерами. В этом отношении этап становления мы уже прошли, поэтому особых преград мы не видим.

Какие-то люди говорят, что нас там не ждут, но это странно. Я разве ждал конкретно вот этот галстук? Взял и купил, так как он подошел: простой, качественный и не очень дорогой. Поэтому нужно делать, предлагать и рассчитывать на долгий путь. Будем зарабатывать и копить, создавать оборотный капитал. Акционеры согласны пока не получать дивиденды и все инвестировать в компанию. Так что верим в светлое будущее и хорошие перспективы российского станкостроения и стараемся как можно лучше все сделать для клиентов, акционеров и кредиторов.

— Почему вообще вы решили инвестировать в такой непростой рынок?

— Каждый инвестирует в то, что ему нравится делать, что он считает перспективным и в чем видит уникальные конкурентные преимущества. Без желания и страсти невозможно чем-то долго и упорно заниматься. Много частных компаний занимается станкостроением. В ассоциации «Станкоинструмент», например, около 150 участников. Немногие из них успешны, как и вообще производственные компании, опять же в основном из-за отсутствия средств на развитие.

Ритейл или, к примеру, финансовые операции приносят прибыль и не имеют таких финансовых, производственных и иных сложностей, как машиностроение. У таких компаний очень низкий барьер на вход: можно взять у мамы немного денег, открыть свою торговую точку на месте «Пятерочки» и пойти вперед. Если строить станки, то точно нет шанса сделать компанию с капитализацией 3 млрд руб., как банк, или 20 млрд руб., как телеком или ритейл. Станкостроение требует больших вложений даже на начальном этапе, но оно и более стабильно.

Торговая война как окно возможностей - Юлия Витязева:

https://cont.ws/@vityzeva/1030774

А, вот интересно, что Путин сказал, когда приглашение на свадьбу прочитал ? Матерное слово употребил ? ))) А какая реакция во всём мире ! )))

P.S.: А мой дирндль красивее )))

Легендарный кинематограф

«Дерсу Узала» — советско-японский художественный фильм японского кинорежиссёра Акиры Куросавы, созданный в 1975 году по мотивам произведений В. К. Арсеньева «По Уссурийскому краю» и «Дерсу Узала». Акира Куросава, пожалуй, один из величайших режиссёров в мировом кинематографе по совокупности оказанного влияния, нравственной нагрузке, и утонченности мастерства. Но даже великом фоне "Семи самураев" и других его фильмов "Дерсу Узала" по великим книгам великого Арсеньева это нечто исключительное.

"Дерсу" стал асимметричным русско-японским ответом на китайски-американский альянс, созданный в 1972 году. Территориальные притязания социалистического Китая на русский Дальний Восток, после столкновений на острове Даманском (первой войны между двумя социалистическими государствами), были одной из центральных тем русского сознания в 1970-е годы, отразившись в "Зеркале" Андрея Тарковского и в "Письме вождям" Александра Солженицына.

"Сценарий был создан по книгам офицера царской России Серниева. Ренегатская клика советских ревизионистов думала реализовать свой план, а на самом деле результат получился совсем другим. В сценарии не только описан ряд действий царя по оккупации китайской территории, но и обнаружилась претензия нового царя к нашей территории в настоящее время" - ярился китайский пропагандистский сборник.

"Желтая опасность" и китайская проблема на Дальнем Востоке и впрямь чрезвычайно тревожила Арсеньева и поиск путей решения этого вопроса был одним из важных аспектов миссии исследователя-разведчика в его походах. При этом нельзя забывать, что китайское население было не коренным для этих мест, а новопришлым. Оно просачивалось в край несмотря на политику "ивового палисада", проводившуюся манчжурской империей Цин, не допускавшей китайцев на земли, считавшиеся принадлежащими самим Манчжурам. Поэтому дорогу китайскому переселению в Уссурийский край открыло как раз присоединение его к России.

И, тем не менее, "русский капитан" регулярно сталкивается с враждебностью не только разбойников-хунхузов, но и китайских поселенцев.

"...Китайцы встретили меня враждебно. До них уже долетели вести о том, кто мы и почему удэгейцы нас сопровождают. Неприятно быть в доме, когда хозяева нелюбезны. Я перешел в другую фанзу. Там нас встретили еще хуже, в третьей мы не могли достучаться, в четвертой, пятой, десятой нам был оказан такой же прием. Против рожна не пойдешь. Я ругался, ругались казаки, ругался Дерсу, но делать было нечего. Оставалось только покориться. Ночевать около фанз мне не хотелось. Поэтому я решил идти дальше, пока не найду место, подходящее для бивака.
Настал вечер. Красивое сияние на небе стало блекнуть. Кое-где зажглись звезды. Китайские фанзы остались далеко позади, а мы все шли. Вдруг Дерсу остановился и, закинув назад голову, стал нюхать воздух.
- Погоди, капитан, - сказал он. - Моя запах дыма найди есть. Это удэге, -
сказал он через минуту.
- Почему ты знаешь? - спросил его Кожевников. - Может быть, китайская фанза?
- Нет, - говорил Дерсу, - это удэге. Китайская фанза большой труба есть: дым высоко ходи. Из юрты дым низко ходи. Удэге рыбу жарят".

При этом в его книгах, разумеется, полно симпатичных китайцев, его суждение об этом народе благожелательно. А угрозу он видит именно в том, что трудолюбивые и многочисленные китайцы, использующие пространство с предельной эффективностью (и почти без экологических самоограничений) попросту заполонят русский Дальний Восток, не оставив места для русских, которые встраиваются в существующий экологический порядок очень эффективно, а не пожирают его, но для этого русской колонизации нужно больше времени.

"Старики долго не могли привыкнуть к новым местам. У них были ещё живы воспоминания о родине; зато молодёжь скоро приспособилась: из них выработались великолепные стрелки и отличные охотники. Быстрое течение в реках их уже не пугало; скоро они начали плавать по морю. Для европейской России охота на медведя в одиночку считается геройским подвигом. Здесь же каждый юноша бьёт медведя один на один. Некрасов воспел крестьянина, который убил сорок медведей, а здесь были братья Пятышкины и Мякишевы, из которых каждый в одиночку убил более семидесяти медведей. Затем следуют Силины и Боровы, которые убили по нескольку тигров и потеряли счёт убитым медведям. Один раз они задумали связать медведя так, ради забавы, и чуть за это не поплатились жизнью. Каждый из этих охотников носил на себе следы тигровых зубов и кабаньих клыков; каждый не раз видел смерть лицом к лицу" - писал он в книге "По Уссурийскому краю".

В фильме четко показана тема китайской угрозы - хунхузы, тема защиты границы, защиты края как своей русской земли. "Дерсу" получился одним из главных фильмов про русских в мировом кинематографе.

Прошедшая через весь фильм форма офицера и солдат русской императорской армии не как символа "белогвардейщины" (хотя роль Соломина в царском мундире в "Адъютанте его превосходительства" несомненно сыграла свою роль в приглашении его на роль Арсеньева), а как символа "наших" была чрезвычайно редкой для советского кино того времени. Ради этой символизирующей суверенитет России детали пожертвовали историчностью — разумеется Арсеньев не ходил по уссурийской тайге при полном параде, одеваясь максимально практично.

И уж совсем прорывным для снятого в СССР фильма стало сохранение упоминаний в арсеньевских диалогах Бога. Так Куросава, благодаря своему статусу иностранца и друга СССР, смог приоткрыть для русских немного России.

Он отражает имперскую идею, напор русской народной колонизации, центральную для Арсеньева мысль, что русский мир - это закон, порядок, познание и понимание, а Уссурийский край, подаренный русским Дерсу, становится частью этого русского мира.

"Китайское влияние на туземцев в Уссурийском Крае за много десятков лет было столь велико, что удэхейцы, обитающие в южной части страны, совершенно окитаялись и привыкли на все смотреть китайскими глазами… Как оградить страну от этого?" - задавался вопросом Арсеньев.

И вот писатель-разведчик конструирует образ "изначального жителя", для того, чтобы отвергнуть притязания конкурирующей цивилизации. Книги Арсеньева сыграли огромную, возможно – решающую роль в закреплении Уссурийского Края за Россией.

Арсеньеву удалось нарисовать яркий образ Дерсу Узала, охотника-гольда, своеобразного гения места, средоточия уссурийской природы и мудрого гармоничного сосуществования с нею. Дерсу символически передает этот край как наследие русскому «капитану». Исплаванный, исхоженный и описанный Арсеньевым мир, тем самым, невозвратно становится русским миром.

Куросава, будучи вообще мастером имперского кинематографа, очень точно эту мысль и уловил и корректно передал.

Как и всякий фильм Куросавы "Дерсу" содержит массу фантастически красивых и ярких эпизодов. Один из них, изображенный на заднем плане вышеприведенного плаката, на мой взгляд "делает" в смысле саспенса, напряжения, выразительности, все самые знаменитые эпизоды мирового кино, типа полета валькирий у Копполы или разрезание глаза Бунуэлем.

Арсеньев и Дерсу застигнуты на озере невидимой опасностью. Дерсу знает, что сейчас придет буран и если они не выстроят себе теплую лежанку из сухостоя, то погибнут. И вот он кричит капитану скорее, скорее, скорее, они все быстрее и быстрее валят этот сухостой, Арсеньев выбивается из сил, потом отрубается. И вот эта погоня с совершенно невидимой и никак не обозначенной визуально опасностью, которая при этом смертоносна и вынуждает работать все быстрее и быстрее.

Вот как эта ситуация описана в книге Арсеньева "По Уссурийскому краю":

Вдруг ветер сразу упал. Издали донёсся до нас шум озера Ханка. Начало смеркаться, и одновременно с тем в воздухе закружилось несколько снежинок. Штиль продолжался несколько минут, и вслед за тем налетел вихрь. Снег пошёл сильнее.
«Придётся ночевать», — подумал я и вдруг вспомнил, что на этом острове нет дров: ни единого деревца, ни единого кустика, ничего, кроме воды и травы. Я испугался.
— Что будем делать? — спросил я Дерсу.
— Моя шибко боится, — отвечал он.
Тут я только понял весь ужас нашего положения. Ночью во время пурги нам приходилось оставаться среди болот без огня и тёплой одежды. Единственная моя надежда была на Дерсу. В нём одном я видел своё спасение.
— Слушай, капитан! — сказал он. — Хорошо слушай! Надо наша скоро работай. Хорошо работай нету — наша пропал. Надо скоро резать траву.
Я не спрашивал его, зачем это было нужно. Для меня было только одно понятно — «надо скорее резать траву». Мы быстро сняли с себя все снаряжение и с лихорадочной поспешностью принялись за работу. Пока я собирал такую охапку травы, что её можно было взять в одну руку, Дерсу успевал нарезать столько, что еле обхватывал двумя руками. Ветер дул порывами и с такой силой, что стоять на ногах было почти невозможно. Моя одежда стала смерзаться. Едва успевали мы положить на землю срезанную траву, как сверху её тотчас заносило снегом. В некоторых местах Дерсу не велел резать траву. Он очень сердился, когда я его не слушал.
— Тебе понимай нету! — кричал он. — Тебе надо слушай и работай. Моя понимай.
Дерсу взял ремни от ружей, взял свой пояс, у меня в кармане нашлась верёвочка. Всё это он свернул и сунул к себе за пазуху. Становилось всё темнее и холоднее. Благодаря выпавшему снегу можно было кое-что рассмотреть на земле. Дерсу двигался с поразительной энергией. Как только я прекращал работу, он кричал мне, что надо торопиться. В голосе его слышались нотки страха и негодования. Тогда я снова брался за нож и работал до изнеможения. На рубашку мне навалилось много снега. Он стал таять, и я почувствовал, как холодные струйки воды потекли по спине. Я думаю, мы собирали траву более часа. Пронзительный ветер и колючий снег нестерпимо резали лицо. У меня озябли руки. Я стал согревать их дыханием и в это время обронил нож. Заметив, что я перестал работать, Дерсу вновь крикнул мне:
— Капитан, работай! Моя шибко боится! Скоро совсем пропади! Я сказал, что потерял нож.
— Рви траву руками, — крикнул он, стараясь пересилить шум ветра. Автоматически, почти бессознательно я ломал камыши, порезал руки, но боялся оставить работу и продолжал рвать траву до тех пор, пока окончательно не обессилел. В глазах у меня стали ходить круги, зубы стучали, как в лихорадке. Намокшая одежда коробилась и трещала. На меня напала дремота. «Так вот замерзают», — мелькнуло у меня в голове, и вслед за тем я впал в какое-то забытьё. Сколько времени продолжалось это обморочное состояние — я не знаю. Вдруг я почувствовал, что меня кто-то трясёт за плечо. Я очнулся. Надо мной, наклонившись, стоял Дерсу.
— Становись на колени, — сказал он мне.
Я повиновался и упёрся руками в землю. Дерсу накрыл меня своей палаткой, а затем сверху стал заваливать травой. Сразу стало теплее. Закапала вода. Дерсу долго ходил вокруг, подгребал снег и утаптывал его ногами.
Я стал согреваться и затем впал в тяжёлое дремотное состояние. Вдруг я услышал голос Дерсу:
— Капитан, подвинься!
Я сделал над собой усилие и прижался в сторону. Гольд вполз под палатку, лёг рядом со мной и стал покрывать нас обоих своей кожаной курткой. Я протянул руку и нащупал на ногах у себя знакомую мне меховую обувь.
— Спасибо, Дерсу, — говорил я ему. — Покрывайся сам.
— Ничего, ничего, капитан, — отвечал он. — Теперь бояться не надо. Моя крепко трава вязки. Ветер ломай не могу.
И, как бы желая перевести разговор на другую тему, он сказал:
— Сегодня ночью много люди пропади.
Я понял, что «люди», о которых говорил Дерсу, были птицы".

Никто и никогда в кино не смог передать внутреннего напряжения ситуации и смертельной опасности с таким минимализмом художественных средств и без всякого нагнетания внешних ужасов, как Куросава передал этот эпизод в своём фильме.

Фильм получил совершенно заслуженный Оскар в 1975 году. Это, несомненно, достижение великого Куросавы, получившего второй свой Оскар после "Расёмон". Но это несомненное достижение и русской культуры - книги Арсеньева, дальневосточной русской природы, замечательных актеров Максима Мунзука и Юрия Соломина.

И конечно... ставшей лейтмотивом фильма песни "Ты орел мой сизокрылый" от которой на глаза выступают слезы.

Путин - молодец, настоящий мужик! С "ауссенминестерин" Австрии танцует, Меркель - цветы дарит - то есть от голубизны очень далеко, то есть - совсем не "демократ"...)) мы рады, что наш лидер именно такой! )

Я - только за повышение пенсионного возраста. Пока человек занят полезным делом, которое ещё и доход его увеличивает, он психически жив. Ну, а если под 80 от перегрузки инфаркт с летальным - я лично даже рада буду, что в доме престарелых жизнь доживать не придётся. Только, пожалуйста, чтобы обязательно летальный.

Кажется - такого случая не было... вот такой лидер в России! )) А потом - Меркель убалтывал три часа...)))

Такого случая после Петра 1-го, думаю, не было. А Екатерина Цербстская - она не мужик, поэтому не в счёт.

Слушай, ну эта Кнайссль - она тоже в шахматах рубит. Как Путин. Ты представляешь, как ей сейчас там за это приглашение кости моют ? Молодец Баба. Думаю, на следующих выборах канцлершей выберут. А мы сейчас свидетели всему этому и лет через 50 сможем мемуары некоторых править )))

Ту-160 на Чукотке гарантировали бессонницу Пентагону

Посадка «стратегов» у Берингова пролива до минут сократила подлетное время к США

На днях пара стратегических ракетоносцев Ту-160, в ходе летно-тактических учений Дальней авиации, преодолев расстояние 7000 километров, впервые совершила посадку на аэродром Анадырь на Чукотке. Что вызвало нескрываемый восторг в Министерстве обороны России. В официальном сообщении для прессы негромкое, казалось бы, событие там даже назвали «историческим».

Чтобы понять природу этих генеральских восторгов придется вспомнить: когда и для чего вообще на вечной мерзлоте мы почти голыми руками строили первоклассный аэродром совместного базирования в Анадыре? Ведь совершенно ясно, что посадка на него гражданских авиалайнеров — не более, чем приятное для жителей Чукотки дополнение. А главное — максимально приблизить стоянки российских тяжелых бомбардировщиков и ракетоносцев к территории Соединенных Штатов.

Потому что нигде наши страны так близко больше не граничат. Штат Аляска — вот он, рукой подать. Сразу за нешироким Беринговым проливом. И, значит, подлетное время к этому заполярному рубежу США измеряется не часами, а минутами. Что весьма затрудняет отражение гипотетического налета средствами ПВО.

Так же, кстати, как и подъем бомбардировочной и ракетоносной авиации ВВС США с американских авиабаз в Европе и Японии к российским пределам. Таким образом, наш аэродром в Анадыре только несколько уравнивает шансы противостоящих сторон.

Кстати, стратегическую обязательность такого ответного сближения с нашей стороны понимал еще Иосиф Сталин. По его указанию в конце 40-х годов была сделана попытка обустроить для тяжелых «бомберов» оперативные аэродромы в районе Северного полюса — прямо на многометровой толщине пакового льда. Однако те попытки устроить взлетно-посадочные полосы у арктического побережья США и Канады пресекла сама природа. Мороз и ветер быстро громоздили новые торосы и тем сводили на «нет» попытки тщательно выровнять поверхность ВВП. А без этого взлеты и посадки тяжелых бомбардировщиков становились слишком рискованными.

Последняя попытка реализовать сталинский замысел была предпринята 23 мая 1958 года. В районе дрейфующей полярной станции «СП-6» «приледнились» два стратегических бомбардировщика — Ту-16 и Ту-95. Но при взлете их трясло, как телеги на ухабах. В результате Ту-16 при разбеге стащило с полосы. Он задел консолью крыла стоявший рядом Ил-14, но как-то обошлось. Однако стало ясно, что с ядерными бомбами на борту в таком случае могла бы произойти страшная катастрофа. И эксперименты с «приледнениями» тяжелых самолетов в Арктике пришлось прекратить.

Оставалось единственное — скорее строить такие же аэродромы поближе к США, но на суше. Чукотка в силу упомянутых географических причин подходила для этого более всего.
Поэтому аэродром в Анадыре создавали в страшной спешке, всего за два года. Уже в 1959 году он был готов. Еще через два года — в 1961-ом, в составе новой советской авиабазы появилась неприметная, вроде, в/ч 62902. В открытых документах — ремонтно-техническая база «Анадырь-1» (в других источниках РТБ «Магадан-11»). На самом деле — крупнейший арсенал ядерных авиабомб, силами Главтоннельметростроя СССР тайно упрятанный в многометровую толщу подземной скалы. Этот сверхсекретный объект, названный в документах «Порталом», был высшего класса противоатомной защиты и рассчитан на выживаемость при прямом попадании ядерного заряда мощностью в 100 килотонн.

Замысел советского военного руководства состоял в том, чтобы использовать авиабазу на Чукотке как аэродром «подскока». Здесь ударные самолеты заправлялись дополнительным топливом, в них загружали «спецбоеприпасы» (так на языке военных именуются ядерные бомбы). И экипажи отправлялись на боевое патрулирование границ США.
Чтобы в случае начала войны обеспечить их внезапное появление возле Соединенных Штатов предусматривалось мгновенное уничтожение американской РЛС раннего предупреждения о ракетном нападении в городе Клир на Аляске. Для этого там же, в Анадыре, был дислоцирован дивизион советских баллистических ракет средней дальности РСД-10 «Пионер» (15П653) в составе трех пусковых установок. А поскольку для поражения одной штатовской РЛС трех наших «Пионеров» было явно с избытком, дополнительными целями ракетному дивизиону назначили базу ВМС США Бремертон и пункт базирования атомных ракетных подводных лодок ВМС США Бангор близ Сиэтла.

Серьезность этих приготовлений могла бы порадовать Сталина, но сильно расстроила легкомысленного «голубя мира» Михаила Горбачева. К концу затеянной Михаилом Сергеевичем «перестройки» по инициативе генсека ЦК КПСС военных с Чукотки будто ветром сдуло. Со всеми их «Пионерами», спецбоеприпасами и самолетами-ракетоносцами. К 1992 году разогнали и прикрывавший небо Чукотки 171-й Тульский Краснознаменный истребительный авиаполк. Ничего «реформаторы» не смогли поделать лишь с хранилищем «Портал», поскольку его туннели прокладывались на века.

А на американском берегу Берингова пролива все осталось как прежде. Как и раньше, настороженно следят за нами локаторы РЛС системы СПРН в Клире. Базу военно-воздушных сил ВВС США «Эльмендорф» под Анкориджем даже усилили двумя эскадрильями истребителей пятого поколения F-22. Там же дислоцировано командование 11-й воздушной армии ВВС США и Аляскинской зоны НОРАД.

Другую авиабазу ВВС США на Аляске в городке Эйлсон пока продолжают обживать старенькие истребители F -16. Но на ней уже вовсю развернуты работы по подготовке к приему двух эскадрилий F-35A. К 2020 году Эйлсон станет первым пунктом базирования F-35A в Азиатско-Тихоокеанском регионе за пределами континентальных США.
Рядом, в «Форте Ричардсон», учится воевать в ледяной пустыне 4-я бригадная тактическая группа американской 25-й пехотной дивизии.

Вот на таком невыгодном оперативно-тактическом фоне в 2003 году мы вынуждены были приниматься за разборку утонувших в бескрайних чукотских снегах обмерзших и омертвелых руин на месте былых первоклассных гарнизонов.

Первым делом началась масштабная реконструкция аэропортового комплекса в восточной части аэродрома Анадырь. За несколько лет отремонтирована старая ВВП, устроены новые рулежные дорожки, установлена система светотехнической системы посадки с огнями высокой интенсивности, полностью заменены кабельные трассы. Сделано еще очень и очень многое.

Наконец, в октябре 2007 года закончена реконструкция объектов авиатопливообеспечения. И тут же авиабаза Анадырь приступила к боевой работе, став новым оперативным аэродромом Дальней авиации. В тот же год сюда сели первые «Медведи» — стратегические ракетоносцы Ту-95МС. Здесь они снова регулярно дозаправляются. А потом уходят на многочасовое патрулирование побережья США. Не только Аляски — намного дальше.

Но в Москве рассуждали примерно так: появление Ту-95МС на Чукотке, конечно, добавило головной боли Пентагону. Но в свете продолжающейся вакханалии у границ России хотелось бы возрастающего беспокойства и для Соединенных Штатов. Для этого как нельзя лучше подошли бы другие наши стратегические ракетоносцы — Ту-160 («Белый лебедь»). Главное их достоинство по сравнению с заслуженными «Медведями» — скорость. Максимальная — 2230 километров в час у реактивного «Белого лебедя» против 830 у турбовинтового Ту-95МС.

Поэтому появление Ту-160 при взлете с аэродрома Анадырь поставило бы на уши всю систему ПВО США. Потому что сократило бы подлетное время до сотен важнейших объектов на территории США (не только на Аляске!) до того, что наши авиационные ракеты и бомбы могли бы оказаться над головами американцев почти из ниоткуда — как чукотский снег полярной ночью.

Загвоздка была в том, что, несмотря на внушительные размеры ВВП (длина 3500 метров, ширина 60 метров), посадка на него для «Белого лебедя» таит немалый риск. Из-за огромного веса (110 тонн даже у абсолютно пустого Ту-160 против 98,5 тонны у Ту-95МС) и существенно более высокой посадочной скорости. Поэтому Ту-160 на этот аэродром долго сажать не решались.

Решено было начать с другого тяжелого бомбардировщика — Ту-22М3, прозванного на Западе «Бэкфайером». Его посадочная скорость хотя еще выше, чем у «Белого лебедя» (310 километров в час против 260), однако весит пустой «Бэкфайер» на 32 тонн меньше.

Впрочем, похоже, и Ту-22М3 садиться на Чукотке было непросто. Иначе российские дальние бомбардировщики точно бы давно вовсю использовали Анадырь. А так первая пара этих боевых машин с большими опасениями была посажена здесь только менее года назад — в октябре 2017-го. И тем, как оказалось, проторила дорожку «Белым лебедям».

16 августа 2018 года Ту-160, которые взлетели из поволжского Энгельса, впервые появились над городом Анадырь. И, по свидетельствам очевидцев, долго барражировали в воздухе, до минимума вырабатывая топливо. Явно чтобы в целях безопасности максимально «скинуть» вес при посадке. Когда все прошло благополучно, командование Воздушно-Космическими силами явно облегченно выдохнуло.

Серёга, привет ))) Во ВСЕХ моих постингах нужно делать СКИДКУ на то, что я сюда - в ГДР - в 1986-м прямо из ВЛКСМ. До 93-го летала почти каждый месяц в Питер к родителям или в Москву к друзьям. Тогда о стране представление имела ещё. С 93-го до 2003-го пришлось сильно пахать, так как родители голодали. Времени на Родину ездить не было, так как свой ребёнок ещё, гешефт и папа с мамой по три месяца по очереди на содержанке. В первый раз после 93-го приехала в Россию-Питер в 2005-м с сыном, потому что все тамошние очень просили. И мы поехали. А нам там объяснили, что мы только гостями пожалуйста, и нам здесь всё покажут, а потом, пожалуйста, назад и без каких-либо претензий на недвижимость. И если б мы про недвижимость хотя бы заикнулись ... Нам бы со здешней заработанной разобраться ... С тех пор у меня к соотечественникам отношение смешанное ... Но Родину - как мать - не выбирают, поэтому - живу, как могу, со всем с этим.

А самое интересное то, что гражданство у меня при всём этом до сих пор одно российское. И никогда на смену гражданства документов не подавала. Зато за эти годы у меня немецкий статус: "Unbefristeter Niederlassungserlaubnis". Это даже лучше, чем гражданство. Немцы завидуют )))

Т.е. - полиция здешняя по стойке "смирно" встаёт, когда Aufenthaltstitel показываю )))

https://inosmi.ru/economic/20180828/243106089.html

А потом - Меркель убалтывал три часа...)))

и чё? Уболтал? )))

В каком-то смысле - да! Все понимают... Германии ПЦ... пара десятков лет, и всё.

6 трлн вместо 500 млрд: «неплохой мультипликатор»

«Неплохим мультипликатором» назвал помощник президента Андрей Белоусов намерения ряда российских промышленных компаний вложить в различные проекты порядка 6 трлн рублей после того, как государство пригрозило изъять у них в виде налогов 500 млрд, что предлагал ранее сделать чиновник.

Тема обсуждалась на совещании в Российском союзе промышленников и предпринимателей (РСПП), на котором компании из так называемого «списка Белоусова» представили проекты, в разы превышающие по стоимости суммы заявленных изъятий, передает РБК... «Бизнесу будут предлагаться проекты из комплексного плана развития инфраструктуры. Такие как БАМ, Транссиб, развитие контейнерных перевозок, увеличение перевалки в портах, сквозные стратегические автодороги, скоростное движение», - добавил Белоусов.

По словам чиновников, которые были на встрече, критерии отбора проектов выработают в течение «двух-трех недель». «Приоритеты, которые на стыке интересов экономического развития и компаний. Например, цифровизация внедрения новых технологий, наилучшие доступные технологии, некоторые инфраструктурные проекты», — пояснил помощник президента. Во-вторых, по его словам, это крупномасштабные проекты которые выполняют задачу увеличения доли инвестиций с 21% ВВП до 25%.

«Бизнесу будут предлагаться проекты из комплексного плана развития инфраструктуры. Такие как БАМ, Транссиб, развитие контейнерных перевозок, увеличение перевалки в портах, сквозные стратегические автодороги, скоростное движение», — добавил Белоусов. По его словам, речь идет не о льготах бизнесу, а о «мерах поддержки», которые, «конечно, будут». «Сейчас в правительстве выработают линейку таких мер», — сказал он.

Мега-деньги для мега-проектов
Очевидно, комментирует новость управляющий партнер экспертной группы Veta Илья Жарский, что из изначальной идеи по изъятию со стороны Белоусова вопрос, вырос в нечто большое. Теперь речь идет о взаимоподдержке – то есть несырьевые крупные участники экономики делятся средствами на общее благо родины, а правительство способствует им в этом, в том числе с помощью неких дополнительных мер поддержки.

«Что же на самом деле произойдет?» — задается вопросом эксперт. Все вышло на уровень «мега-проектов», которые фигурируют в «майских» указах Путина, а это особые задачи, которые требуют далеко не тех сумм, которые могла бы каждая из компаний предоставить. Соответственно, ни о каком полном покрытии этих затрат речи не идет, таким образом компании как бы прицепляются к обязательной поддержки этих проектов в обмен на смягчение правительственного регулированиях их деятельности, что коррелируется с ситуацией вокруг санкций.

Пока все указывает на то, что в приоритете будут проекты из нацпрограммы по развитию цифровой экономики и интернета вещей, замечает он. А «цифровая экономика» подразумевает шесть направлений – информационная инфраструктура и цифровое управление, подготовку кадров для цифровой экономики, новые цифровые технологии, информационная безопасность и нормативное регулирование. В целом реализация этого нацпроекта должна совпадать с целями самих компаний из списка Белоусова, поскольку они точно также должны и самостоятельно решать вопросы цифровизации своей деятельности. Поэтому в какой-то степени такие инвестиции будут играть на руку им самим.

Пока, напоминает Илья Жарский, точного плана инвестирования в нацпроекты все же еще не выработано. На текущий момент отбором и оценкой проектов занимается специальная рабочая группа, где будет примерно 35 человек, включая представителей 14 компаний из «списка». К середине этого месяца, как предполагается, рабочая группа представит перечень инвестпроектов, который потом пойдет на утверждение проектному комитету и далее в правительство.

«Слышишь, время гудит: БАМ!»

Между тем, говорит генеральный директор компании «Мани Фанни» Александр Шустов, государство очень активно вмешивается в рынок, и думаю, каждому, кто слышит слова «БАМ», «Транссиб», «нацпроекты», вспоминается Советский Союз и плановая экономика. На это и делается ставка, образ великой страны должен как бы реанимировать текущее экономическое устройство, образ должен вызвать эмоции, на которых потом будет совершен экономический рывок. Это новая форма общественного договора, которая пока еще не закрепилась и ее будущее зависит от того, как будут себя вести представители бизнеса на этих встречах.

Договор звучит примерно так: бизнес должен работать на государство, строить и обновлять инфраструктуру, взамен этого он получит льготы, а те, кто откажутся — получат давление регулятивных органов или даже силовых. По риторике, происходящей на этих встречах, видно, что бизнес пытается спасти свою рентабельность, представляя масштабные проекты, которые будут долго обсуждаться и согласовываться. Как считает Александр Шустов, одна задачи бизнеса в этом процессе состоят и в том, чтобы протянуть время, хотя, признает он, существует некая социальная ответственность крупного бизнеса, и о ней нельзя забывать, но только вместе с механизмами защиты капитала.