Только факты:

Че Гевара в начале 1950-х подписывается под письмами «Сталин II»
Подлинные высказывания Че Гевары:
"Жестоких лидеров могут заменить только новые лидеры еще более жестокие"
"Чтобы отправить человека на расстрел судебное доказательство не нужно... Всё то - порядки буржуазных элементов. У нас революция! И революционер должен стать бездушной убивающей машиной, побуждаемой чистой ненавистью".

"Разъяренный и неистовый я запачкаю своё ружье в крови, убивая любого врага, который попадется мне в руки! Мои ноздри расширяются, вкушая едкий запах пороха и крови.

Убивая , я готовлю себя к заветной битве, чтобы встретить торжествующий пролетариат диким воем!"

"Если бы нам удалось оставить у себя ядерные ракеты, мы нанесли бы ими удар по самому сердцу Америки, включая Нью-Йорк”.
“Мы пойдем победным путем даже ценой жизней миллионов жертв атомной бомбардировки…

Мы не должны позволить угаснуть пламени нашей ненависти, мы должны раздувать его до стадии пароксизма”.

Посредством построенных им трудовых лагерей Че отправил на смерть сотни тысяч беспомощных кубинцев, включая женщин и детей возрастом от 14 лет.

Он лично казнил более 180 человек, хотя некоторые называют гораздо большое число.

После захвата власти на Кубе этот новосформированный режим создал полицейское государство, которое лишило свободы больший процент жителей страны, чем коммунистический режим Иосифа Сталина, и предало смерти больше людей в первые три года пребывания у власти, чем нацистский режим Адольфа Гитлера в первые шесть лет.

И руководил репрессиями не кто иной, — Эрнесто “Че” Гевара!

Именно его Фидель Кастро назначил на должность “карающего меча революции”, ее главного палача.
Кастро по достоинству оценил кровожадные инстинкты своего заместителя.

Сам вождь кубинской “революции” отличался абсолютной беспощадностью, но, как свидетельствует его бывший соратник Роберто Мартин-Перес, просидевший в кастровских застенках почти 30 лет, жестокость Фиделя носила чисто утилитарный характер: он убивал без зазрения совести ради упрочения своей власти, но не испытывал от этого никаких эмоций – надо, так надо!

Че Гевара же откровенно наслаждался кровью: “Надо было видеть, с каким выражением лица он наблюдал, как заключенных выволакивают из камер и привязывают к расстрельному столбу.

У него явно было не все в порядке с психикой”, - пишет Мартин-Перес.

Кастро знал, что делает, назначая аргентинца главой своего карательного аппарата. Мантия палача пришлась Че Геваре точно впору.

В январе 1957 года Фидель Кастро приказал расстрелять партизана-крестьянина по имени Эутимио Герра, обвиненного в предательстве и сотрудничестве.

Сделать это Кастро поручил своему личному телохранителю Универсо Санчесу.

Ко всеобщему удивлению, Че Гевара – в то время еще не команданте, а лишь скромный солдат и медик по совместительству – вызвался сопровождать Санчеса и его напарника к месту казни.

Маленькая группа мрачно шагала по лесу под тропическим ливнем и в конце концов остановилась на прогалине.

Санчес колебался, озираясь вокруг и, возможно, ища повод, чтобы отложить или отменить казнь.

За ней последуют десятки других казней, но это был первый расстрел в рядах кубинских повстанцев.

Неожиданно Че сделал шаг вперед и выстрелил из своего пистолета в висок Герры.

«Какое-то время он бился в конвульсиях и, наконец, затих.

Теперь его вещи принадлежали мне», – позже написал Гевара в своем дневнике.

Отцу Гевары в Буэнос-Айрес пришло письмо от блудного сына: «Должен признаться, папа, что в тот момент я понял: мне действительно нравится убивать».

На посту начальника тюрьмы “Ла Кабанья” (кубинского эквивалента московской Лубянки) он развернулся во всю ширь своей садистской натуры.

Че любил наблюдать за казнями из окна своего кабинета и нередко лично выходил добить казнимых.

По его приказу расстрелы производились пулями крупного калибра с расстояния в пять шагов, чтобы кровь, мозги и фрагменты костей убитых забрызгивали стенку позади них.

Че лично приводил к этой стенке родных и друзей казненных, чтобы насладиться их реакцией.

Он также любил подвергать свои жертвы психологическим пыткам, особенно инсценировкам казни, которые ломали самых мужественных людей.

Особенно ему нравилось играть, как кошка с мышью, с матерями заключенных, слезно умолявших его пощадить их детей.

В ходе разговора он неожиданно поднимал трубку телефона и рявкал в нее: “Приказываю сегодня же казнить этого мальчишку…” и называл имя сына оцепеневшей от ужаса матери.

В своей кровавой деятельности Че Гевара руководствовался принципом, который привел бы в замешательство любого юриста, даже самого прогрессивного: “Для того, чтобы поставить человека к стенке, не требуется никаких юридических доказательств.

Все эти процедуры – архаический буржуазный пережиток.

Революционер должен стать хладнокровной убойной машиной, движимой чистой, ничем не замутненной ненавистью”.

“Для того, чтобы казнить человека, мы не нуждаемся в доказательствах его вины.

Нужны только доказательства того, что его необходимо ликвидировать. Вот и всё”.

Под этим он подразумевал, что тот или иной человек теоретически мог стать препятствием на пути к сталинизации Кубы.

Как говорил сам Сталин, смерть решает все проблемы: нет человека – нет проблем.

Один только факт, что некоторые из своих ранних писем Че Геваре хватило наглости подписывать «Сталин II», свидетельствует о многом.

«Естественно, мы расстреливаем, – пожимал плечами Че, обращаясь к Генеральной Ассамблее ООН в декабре 1964 года. – И мы продолжим расстрелива».

Сам Че Гевара признавал, что только за первый год революции им было казнено “несколько тысяч” человек.

По данным, приводимым в “Черной книге коммунизма”, к 1970 году на Кубе было бессудно казнено 14 000 человек.

Причем это наверняка заниженная цифра, потому что авторы “Черной книги” включали в подсчет только скрупулезно документированные факты, чтобы их не обвинили в тенденциозности.

В течение первых двух десятилетий после торжества кастровской революции на “острове свободы” содержалось в пропорциональном отношении больше политзаключенных, чем в Советском Союзе.

Но одними казнями и репрессиями против “врагов революции” карательная деятельность Че Гевары и его подручных (велико искушение назвать их “че-кистами”) не исчерпывалась.

Он создал сеть концлагерей для “антисоциальных элементов”.

За колючую проволоку были брошены тысячи ни в чем не повинных людей, в том числе представители богемной молодежи и “рокерос” – мальчишки и девчонки, осмелившиеся слушать американскую рок-музыку и тем “поправшие нормы революционной морали”, по определению Че Гевары.

Но бравый аргентинец не ограничился только вершением “революционного правосудия”.

Он совмещал палаческие обязанности с другими занятиями.

Кастро назначил его председателем Центрального банка и министром промышленности.

В течение нескольких месяцев после того, как он приступил к обязанностям властителя экономики, кубинский песо, десятками лет сохранявший паритет с долларом, превратился в труху.

На посту министра промышленности Че выбросил лозунг “Ускоренная индустриализация!” и в считанные годы довел экономику страны до состояния полной разрухи. Впрочем, удивляться нечему.

Как свидетельствует заместитель “героического партизана” Эрнесто Бетанкур, его патрон “не имел ни малейшего представления о самых элементарных принципах экономики”.

Когда боливийская полиция поймала и арестовала его, то схватившие его позже рассказали: «Он был очень храбрым, когда в гаванской тюрьме Ла Кабана убивал невинных жителей, включая 14-летнего ребенка.

Но когда его поймали, он выглядел очень напуганным».
Согласно официальному рапорту командира подразделения боливийской армии, основанному на показаниях двух солдат, арестовавших аргентинца, все было по-иному: при виде врага Че Гевара тут же бросил на землю свой автомат и отчаянно закричал: “Не стреляйте! Я Че! Живой я вам больше пригожусь, чем мёртвый”!

Господи!

Зачем людям заниматься такими беззаконными делами?

Или не знают они, что Он все видит, и гореть им в геенне огненной?

Ради чего истребляют сами себя ?

Ибо не ведают они, что творят. Обратили бы силы свои на дела добрые.

Но им все мало. И все хватают, хватают.

А на том свете все равно предстанут перед Tобой обнаженными, с душой, почерневшей от грехов своих.