Родина моя Восточная Сибирь
В нынешней деревне вовсе нет парней.
Крышу залатает кто сестре моей?
Снова, знать, в дорогу собираться мне.
По Транссибу двину к родимой стороне,
Вёрсты, километры за окном вагонным
Побегут навстречу, о былом напомнят,
Сущее представят. Сопоставлю с прошлым.
Может быть, воспряну о любимых вспомнив
К ручью склонили ветви ивы,
Меж ними заросли крапивы.
Струится терпкий аромат,
Чуть слышны стрекоты цикад.
Здесь всё, как много лет назад.
Журчит вода в брегах спокойных.
Здесь сень прохлады в полдень знойный.
Начав свой путь от родника,
Преград не ведая в веках,
Бежит ручей издалека
Средь холмов дремлющих, их склонов,
Убор которых – сосен кроны.
Покоем дышит сей пейзаж.
Не слышен шум мирской и глас.
Дарует родина кураж.
Мысли плутают по родным просторам и весям, которые помнятся такими, каковыми были в середине минувшего XX-го века. Однако же, многое переменилось. Не в лучшую сторону, к сожалению.
Впереди сибирская зима. Сеструха не будет мёрзнуть. Конечно, это не нормальные дрова, не поленья, а всего лишь обзол и пиломатериал от разборки старых папиных строений. Сколь трудолюбив был мой батяня!
Милый сердцу Отчий дом
Родительский дом, куда тянет всегда.
Был перевезён из прежней деревни, уходившей под воды Братского моря, и выстроен на новом месте в 1961 году. Сколько трудов, сколько мытарств пришлось на долю селян в связи с освоением сибирских краёв! Селянам лучше не стало от того, что растёт ВВП.
На склоне холма за деревней. Внизу, по берегу Ангары, докашивают фермерские поля, заготавливая сено скотине.
Скотина с частных подворий бродит по склонам холмов. Находит себе прокорм и не желает идти домой. Загнать её невозможно. Возвращаются к зиме с подросшим молодняком. Молочное направление стирается.
Простор широк, и небо с облачками высоко.
С холма видны пространства весей далеко.
Внизу вода – одна лишь дочь царя озёр Байкала
Текла рекой, а нынче морем рукотворным стала.
О, сколько тайн сокрыли толщи вод!
О них не помнит уж народ.
А я, потомок здешних «инородцев»,
Стремлюсь сюда, как страждущий к колодцу.
И хоть скупы воспоминанья,
Здесь тот приют былого осознанья.
И пусть не та уже моя деревня,
И спилены в окрестностях деревья,
Безрадостно уныл крестьянский быт,
Уклад сибирской жизни позабыт,
Но также в этот край ведут меня дороги,
Несут, усталости не чуя, ноги.
В родном краю и дышится легко,
Мирских страстей картины далеко (как будто бы)
Нынче в октябре по дороге домой сделала остановку на несколько дней в Иркутске. Пока ехала, тряслась в автобусе, проголодалась. Решила съездить в Буддийский дацан, в столовой которого очень вкусно и не очень дорого кормят бурятскими блюдами. Посетители приезжают туда насладиться национальной кухней со всего города, как отметила.
Тишина там и бальзам душе.
Ритуальные платочки. Когда-то в начале 1970-х, были на геологической практике в Бурятии на берегу Гусиного озера. Совершали маршруты к обнажениям пород и др. Была там гора Пирамидальная, которая виднелась вдалеке из окон поезда Иркутск-Улан-Батор, Москва-Пекин. Мы ходили на неё в маршрут. По дороге искали в карьерах останки динозавров
. Взобраться на гору было тяжковато. При этом, почти на самой вершине горы было место бурятских ритуальных обрядов. Оказывается, местные поднимались на гору на лошадях с обратно стороны, где был более пологий склон.
Вершина горы вся была увешана ленточками с тибетскими письменами. Издали смотрелась вершина горы белой. Мы с девчатами углубились в растущий лес, чтобы исследовать - до куда увешано ленточками всё. Края
не нашли, но очень стало жутко. Бежали обратно сломя голову
По дороге из дацана, расположенного в Рабочем предместьи, шла неспеша, разглядывая старые постройки. Это старейшее предместье города. В этом же районе расположен тюремный замок, где перебывали все, шедшие по этапу из Российской империи на каторгу в Сибирь. Но
дома на картинках - это просто здания, где располагались ремесленные мастерские и т.п. бывших каторжан, вышедших на поселение. Наша Сибирь - это очень горестные края. Как впрочем, и теперь там не весьма весело живётся. За исключением отдельных, конечно.
Ставни на окнах закрываются на металлические полосы, с отверстиями для болтов по концам. С внутренней стороны в болт вставляется стержень, чтобы невозможно было вытянуть болт. Начиная с 1600-х годов в Сибирь шли каторжане из России. Шли преимущественно без семей. Отмечалось перенаселение мужского населения. Едва начинало темнеть, горожане старались позакрывать ставни и ворота во избежание грабежей и т.п. со стороны поселенцев.
В нашей избе были тоже окна со ставнями, с болтами. Бабушка нередко рассказывала истории с варнаками (беглыми каторжниками), наверное, с тех пор в моей душе засели страх и ужас. Бабушка говорила, что на ночь оставляли для беглых какую-нибудь еду, хлеб. Чтобы шли мимо.
Музей истории Бурятии в г. Улан-Удэ. Побывала там осенью 2022 года в поисках следов репрессированного деда.
В старой газете советского периода было размещено фото вождя народов И.Сталина с бурятской девочкой на руках. На этом фото есть та самая девочка по имени Геля.
Довелось прочесть в какой-то статье - в дальнейшем некоторых делегатов, таки, раздавил каток репрессий тоже. В том числе, и мать девочки, пошедшей по ссылкам.
Музей истории Бурятии. г. Улан-Удэ.
Сбор пожертвований на нужды войны носил преимущественно принудительный характер. К тому же в 1916 г. Правительство ввело воинскую повинность для малочисленных народов (инородцев).
Уход самой работоспособной части населения, реквизиция скота и поставки на нужды фронта повлекли упадок хозяйства. Безрадостные вести с фронта, нищета и продовольственные затруднения повлекли отток коренного населения Забайкалья на территорию соседней Монголии.
(в этом смысле забайкальским бурятам повезло больше. Прибайкальские буряты такой возможности исхода не имели. Терпели жесточайшее давление. А по возвращении с фронтов I Мировой войны прямиком попадали в пекло Гражданской войны. Служившие в рядах Царской армии и по возвращении не заставшие свои семьи в добром здравии из-за разгула уже большевистского террора, по большей части оказывались в противоборствующем лагере и назывались бандитами. I Мировая война закончилась в ноябре 1918 г.)
Женский бурятский наряд. Богатый, однако. Я помню из детства украшения -ожерелья из монет. Здесь также наличествуют монеты дореволюционного периода. Помнится, в качестве подарка (ценного) преподносилось платье, на плечиках которого и на месте пуговиц нашивались монеты. В этом наряде очень ценные серебрянные бляхи и цепи. А также - коралловые бусы. Вероятно, изготовлены они где-то за границей и завезены купцами I гильдии. 
Божество радости, благополучия, довольства - так значится фигурка с улыбающимся лицом. Музей истории Бурятии. г. Улан-Удэ
ушедшее в историю.
Наверное, теперь мало кто помнит о самой короткой войне к осени 1945 года. У меня сложилось убеждение, что Советский Союз выиграл эту войну благодаря помощи Союзников, которые оттянули силы гитлеровских войск на себя.
Мой папа уцелел в 1920-х годах, будучи сыном "бандита", коими называли зажиточных крестьян в Восточной Сибири, сопротивлявшихся жестокой продразвёрстке.
Вся жизнь моего папы прошла в трудах сельским кузнецом.
Не считая, конечно, службы в рядах красноармейцев. Оставшись сиротой, смог уцелеть в пекле событий. Кто знает, что он пережил. Теперь этого никто уже не расскажет.
Папа был коммунистом - единственным честным коммунистом из тех, кого я знаю.
Наверное, ещё стоит подумать о немецких коммунистах, которых замучили в застенках гестапо в 1930-е годы с приходом к власти Гитлера.
История - весьма интересная наука. К сожалению, обнаруживается, что каждая власть норовит её переписывать в свою пользу. А ведь исторические события либо были, либо нет. Ход истории невозможно изменить.
Мокрая, продрогшая, в лохмотьях ноября
К зиме шагами робкими идёт Сибирь моя.
И что такое сделалось, иль это маскарад?
Одежды её белые припрятаны ль лежат?
Широкая, раздольная, - всем страждущим приют.
Гляжу теперь и больно мне – к концу ль её ведут.
Земное население крушит среды уклад,
Без грамма сожаления торопится ль так в ад
назад
список