БОЛЬ.Стихи и проза о войне.
***
Всё, что мне осталось — просто жить,
не желая лучшего, не веря...
Как загон для раненого зверя —
родина моя. Стальную нить
протянула смерть — в её границах
спеет время, время колосится,
время даст живым насущный хлеб.
Город мой — святилище и склеп!
Расскажи: кому теперь молиться,
чтоб чужие огненные птицы
больше не гнездились в нём и степь
ничего здесь не напоминало.
У свинцовой ночи есть начало,
у свинцовой ночи нет конца.
Тяжелее этого свинца
только безвоздушная тревога —
я сроднилась с ней, как дьявол с богом,
и она — смотри — на пол-лица,
половину сердца сьела, что же...
ты и сам когда-то был тревожен,
а теперь — всего лишь чей-то сон.
Ты землёй заранее спасён —
и тебе война за это платит
безнадёжной правдой мёртвой глади,
горьким хлебом, крыльями знамён,
но меня она — лишает веры,
вышибая стену, окна, двери
в доме, где никто не будет жить.
Инна Куценко
***
И смерть, которая живее всех живых,
и Бог, и ты —
над бездной рек багровых,
тьмою их —
мосты, мосты.
И падать в этот омут крови, и тонуть
так страшно мне,
и боязно, что сам ты —
бог и путь —
в огне, в огне.
И я тебя молю, как в самый
страшный зной
ты молишь смерть, —
удерживая почву подо мной,
не догореть.
Инна Куценко
В это смутное время минуты – как рысь.
А душа – как свинцовый хрусталь.
Каждый целится в горло, готов перегрызть…
Очень больно и слишком не жаль!
Я стою в стороне от воинственных глаз,
Но по сердцу прицельный огонь.
Ненавидеть вчера не могла, и сейчас,
Я держу безоружной ладонь…
Только в спину штыки от своих же друзей…
От своих же заклятых, увы.
Состраданье с прощеньем забрали в музей.
Но война началась с головы.
Кто-то сеял вражду так усердно, как мог,
Чтоб собрать урожай на крови.
Я всегда за людей, так советовал Бог.
Я на страже добра и любви.
Не просите меня никого проклинать!
Я у гнева не буду в плену.
Но слова продолжают по близким стрелять,
Умножая беду и войну…
Перекрёстный огонь из несдержанных фраз…
Аплодирует вслух сатана.
Кто ещё уцелел, в ком Господь не угас,
Поделитесь любовью сейчас!
Ирина Самарина-Лабиринт
молитвовірш на повернення
присвячую
Вікторії Шевченко і
рідним всіх зниклих
безвісти захисників
◇◇◇
Осінь, зима, ось і рік
прошкандибав уже, як
мамин любисточок зник
у вогнеметних краях.
Час – це пекучій часник,
вкусиш – аж очи скубе,
був мамин любчик і зник:
безвість усе пригребе.
Птах потривожений – дощ –
б'ється ночами у скло,
а повідомлення щось
гається все, не дійшло.
Десь-то автівка дирчить,
ні, вже проїхала повз,
кожна хвилина гірчить,
в спальню світанок заповз.
Наче повітря дмухне
запахом рідним, та ні…
І пробуксовують дні,
мов закінчилось пальне.
Скільки води утече,
скільки вогню ще мине,
жданики пустка пече –
тісто лише кам'яне.
Їж, бо зневіра – мара,
подруга тішить: кріпись,
Віра – сусідка стара –
час колихає: колись…
Ірина Юрчук,
30.08.2024
Да Максим пропал год назад....
о ком ты говоришь?
ДИПОЛЬ (Дискуссии. Информация. Политика.)
Прошло два года, а разбитый вдребезги закат 920-го августа ничем не отличается от такового 165-го...
Вечер сто шестьдесят пятого августа
Бег августа блаженно-бежев.
Зеркальный отсвет на бегу:
Свет улыбается себе же
Одними уголками губ
И догорает угольками,
Как головешка в очаге…
Вот сердце – философский камень,
Вот времени река в руке…
Разбитый вдребезги закат,
Но вечер собран из осколков.
Недостижимо высока,
Звезда выносится за скобку
Строки небес сереброзвонной.
Серпообразна рыба-лунь…
До вечности лишь пара лун
В покое испокон оконном…
Все в равновесии светила,
И нет бы спать, но взрыв опять,
И темноту разворотило
На сколько солнц – не сосчитать…
Ирина Юрчук
И никогда так МИРА не хотелось...
И никогда так не хотелось ЖИТЬ,
Как в Эти Годы, где куда-то делись
Умение Рассветом Дорожить...
И Только познакомившись с бедою, с болезнью, нищетою и войной,
Мы снова ценим Небо голубое
И Мира вновь хотим любой ценой!
Полтава... Львов... Мой потрясающий Харьков... Киев... Днепр... Запорожье и Одесса... Города, стёртые с лица Земли - Волчанск, Бахмут, и другие города, городки, деревни... Война с гражданским, война детьми...
И как же трудно не поддаваться поголовно ненависти! Потому что поголовная ненависть только усугубит...
Григорий Беркович
скорботне
Пусті слова – анахтемська припарка,
заступник не зберіг і не відвів,
Херсон рідіє і ридає Харків,
здригаються Дніпро, Полтава, Львів…
А світ спостерігає безупинну
розтягнуту у часі страту страт,
усі стинання наші, наче в стіну
влучають і відскакують назад.
Світ звик до смерті, позіхає: жалко,
та в залишку лиш позіхи одні,
Бог дивиться на світ крізь гострі скалки
в небесному розтрощенім вікні.
А в нім зорять здивовано на Бога
дитячі душі крізь вогонь і дим,
спізнилися сирена і тривога,
у небуття покликали: ходім.
Лиш на нулі прикуті невідступні
стоять на смерть без зайвих балачок,
й сузір'ями прописують майбутнє
зірки очима наших діточок.
Ірина Юрчук,
04.09.2024
Усе навкруг погано, друже мій?
Та зрозумій, що далі буде гірше...
Проте... про це не тре писати вірші!
Нащо Кассандрі вірити самій?
Так, Троя впала, Греція живе.
Так, світ непевний. Та ніде у світі
Без сенсу не народжуються діти.
І день новий нові надії зве!
Тож, будем жити! Має свій кінець
усе живе, і в цьому сенс і віра,
що встоїмо, що переможем звіра,
що негаразди зійдуть нанівець.
І буде день новий, і буде світ
стояти , як стояв - на Божім слові,
Надії, Вірі і - авжеж! - Любові!
Єднаймось! І продовжуєм політ!
Ольга Подлесная
Было.
Стало.
Точнее, не стало в один миг.
Сегодня похороны.
Семьи Базилевичей из Львова больше никогда не будет, потому что на земле по соседству есть страна Россия.
Как жить дашьше этому папе, мужу, человеку?
Как с этим жить любому человеку?
Если это не геноцид, то что это?
Как возможно, что в это самое время на венецианском кинофестивале крутят фильм о человечности нечеловеков и предлагают нам вникнуть и посочувствовать тяжелой судьбе оккупантов, убийц и насильников?!
Вечная память Евгении, Ярине, Дарье и Эмилии.
Они должны были жить, но «простой российский солдат» просто нажал кнопку.
«Он не хотел, его мобилизовали », заставили, « ему нужно было кормить семью » … что там еще у хор.ру в словесном инвентаре апологии убийц?
Ну конечно—«любить Россию несмотря ни на что».
На эти гробы, например.
Или на этого отца…
Катя Марголис
ЛАМПОЧКИ
Я не боюсь кромешной тьмы у края,
но опасаюсь полой полутьмы,
в которой мы с тобой перегораем —
и лишь себя в ней освещаем мы.
Нас упакуют в прочные коробки
и аккуратно спрячут, чтоб никто
не обнаружил стёкол у надгробий
войны — но будет в новых лампах ток.
И будет вечер в точности, как этот —
ни темноты, ни света — полумрак,
когда в родном краю взлетит ракета —
в чужом раю мы испытаем страх.
И пусть не станут воинством поэты,
не зарифмуют жизнь свою войска,
но роты ламп дадут избыток света —
и уничтожит их тела накал.
Инна Куценко
Отримала - не похоронку - звістку,
Що "без вісті пропав" єдиний син.
В тім папірці не так багато змісту,
Та головне - дає надію він.
Його в "двохсотих" ще не відшукали,
А отже, може статися таке,
Що він лежить поранений в шпиталі -
Лікують те поранення важке...
Та він же сильний - вибереться з коми, згадає все... на милицях хоча б -
Ось - навесні - повернеться додому...
А може десь, з надією в очах,
Чекає у ворожому полоні
Незламний, хоч катований солдат...
Або ж жіночі лагідні долоні
Його прикрили від ворожих грат,
Сховали десь... І він рахує тижні,
Чекає, що ось-ось звільнЯть село...
Допоможи йому, спаси, Всевишній!
Най янгол простягне над ним крило,
Хай добрі люди - ті, що є усюди, -
Підтримають в скрутну хвилину десь...
Хай буде він живий! Хоч десь та буде!
Світ у чекання перелився весь -
Зробіть репост! Укотре - поділіться
Надією - це коштує того!
Мізерні шанси? Божий суд здійсниться.
Не кожна дочекається свого.
Та доки є надія в цьому світі -
є сенс життя - не дай йому піти
У засвіти - чекають батька діти,
тож смерть нехай іде під три чорти!
Знайдіться, зниклі без вісті солдати!
Колись скінчиться підла ця війна, -
Він прийде! Бо чекає сина мати.
Я вірю - дочекається вона!
Ольга Подлесная
***
Больше, чем эта ночь,
мне ничего не надо,
больше, чем эта тьма,
может быть, не дано,
Господи, разреши
не выплывать, но падать,
Господи, дай мне сон –
я упаду на дно.
Там, в глубине глубин,
время остановилось,
там, в глубине глубин,
нет никаких тревог,
Господи, Ты – река,
вот и скажи на милость,
скоро ли я пройду
Твой роковой порог?
В ночь по воде плывут
чьи-то дома, в них – люди,
в ночь города плывут
тёмные, без огня,
Господи, я усну –
пусть меня не разбудит
голос, которым Ты
раньше будил меня.
Пусть неземная тишь
станет моим спасеньем,
пусть неземная тьма
скроет от мокрых глаз
всё, что обращено
вспять не Твоим теченьем,
всех, кого Ты прощал
каждый последний раз.
Инна Куценко
***
Как вчера, не будет никогда,
смерть — вода — ни берега, ни дна,
по морщине катится слеза,
от солдата — даже и следа,
мать — сухая, тонкая лоза —
вырванная с корнем.
Сына вскоре
обгрызёт земля родная — мать
будет на чужбине доживать
век, во сне входя в знакомый дом,
заправляя детскую кровать,
находя фигурки под столом:
"Всё в корзину!".
Только сыну
ничего не слышно — хоть кричи,
в яме днём солдатики, вночи,
вперемешку мёртвые лежат,
их глаза недвижные — почти
армия игрушечных солдат,
"...мама, поиграем, как вчера?...".
Сентябрь, 2024 г.
Инна Куценко
***
У небі - ярий кінь,
У травах - коники.
Над степом - вершники, під степом - мідь і ртуть...
Грають у схованки воєнні хроніки,
Гроби до цвинтарів ті, хто живі, несуть.
В Європі - біженці. На площі лабухи
Співають бітлових і репових пісень.
І біс, цураючись музик, мов ладану,
Не в змозі знищити пісенний день.
І брат мій зранений співа, мов дихає:
"Та, звідки ж клятая на нас війна?
З якого мороку той нелюдь з пихою,
З якого мордору той сатана?"
Валера з Вінниці співає в Бистриці,
І диво-мови кров із ним співа.
На лавці поряд з ним - з дюралю милиці.
І відлітають з вуст вже не слова,
Побиті побутом, потерті прозою...
А серця "рваний зойк" у струм впада -
І "Пливе качею...",
І "Лакрімозою" -
У час, просочений наскрізь загрозою,
З-під найгострішого впада кута...
Сергей Шолковый
Я думала, Россия - это книжки.
Все то, что мы учили наизусть.
А также борщ, блины, пирог, коврижки
И тихих песен ласковая грусть.
И купола. И темные иконы.
И светлой Пасхи колокольный звон.
И эти потускневшие погоны,
Что мой отец припрятал у икон.
Все дальше быль, в туман со стариками.
Под стук часов и траурных колес.
Россия - вздох.
Россия - в горле камень.
Россия - горечь безутешных слез.
Ларисса Николаевна Андерсен, русская поэтесса и танцовщица первой волны эмиграции. Стихотворение написано в Харбине - городе на севере Китая, куда после большевистского переворота и гражданской войны вынуждены были переселиться более 300 000 русских беженцев.