Коли закінчиться війна, погода буде сонячна.

Накреслить Бог в календарі малюнок олівцем.

Заплаче мама, як дитя, безмовне і безпомічне,

І тато скаже: донечко, ми подолали це.

Ми подолали, скажемо. Ми подолали, крикнемо.

Комусь дісталось – краплями, а іншим – за межу.

Дорогами-порогами, збирали горе крихтами.

І крихти не ділилися на власну, і чужу…

Коли закінчиться війна, вина на всіх не вистачить.

Я мрію мчати в темряві по швидкіснім шосе.

Я буду слухати цикад і цвіркунів опівночі.

Я буду знати, що туман загрози не несе.

Ми будем жити аж до ста – за наші роки вкрадені.

За тих, хто в пекло не зайшли, і тих, що в нім були.

За кожну мить, яка бринить і мукою, і правдою.

Коли ж закінчиться війна? – Шепоче ніч. – Коли?..

Альона Васильченко

Молилась Женщина вчера. И тьма кромешная

спустилась ночью за окном, как будто занавес.

Всё время путая слова, молилась Женщина:

без слез, упреков, никому на жизнь не жалуясь.

Молилась Женщина. Одна. В руках бессонницы.

И трепетала мошкара, огнем влекомая.

Она - невеста и жена, она - любовница.

И дочь, и старенькая мать. Сестра. Знакомая...

Сидела, сгорбившись, в углу. Обои старые

хранили теплые года и руки теплые.

Молилась Женщина о том чтоб боль растаяла.

Чтоб Он вошёл и улыбнулся, дескать, вот и я.

Ждала, привидится во сне ей правда вещая.

Ждала как Ангела его, как наваждение...

И, засыпая за столом, молилась Женщина.

И кратким был тревожный сон до пробуждения.

Алёна Васильченко

Коли закінчиться війна, погода буде сонячна.Накреслить Бог в календарі малюнок олівцем.Заплаче мама, як дитя, безмовне і безпомічне,І тато скаже: донечко, ми подолали це

🙏 🙏 🙏

Sapienti sat ДИПОЛЬ (Дискуссии. Информация. Политика.)

***

Нестерпимым летом, страшным летом

в форму камуфляжную одеты

парки и леса, поля и горы...

вот из берегов выходит горе

и смывает всё, что на пути —

эту реку нам не перейти.

Нестерпимым летом, страшным летом

гнёзда вьют крылатые ракеты

посреди больниц, на школьных крышах,

в шатких колыбелях, там, где слышен

щебет человеческих птенцов.

Нынче смерть с младенческим лицом.

Нестерпимым летом, страшным летом

мёртвым матерям приносят дети

воду, хлеб, консервы на могилы

прямо во дворах, где погубили

их чужие — в прошлом тоже дети —

добрые, наивные, как эти.

Нестерпимым летом, страшным летом

мы в иглу войны, как нить, продеты –

и война, от края и до края

крестиком несчастье вышивая,

заполняет клеточки земли,

сколько о пощаде не моли.

Инна Куценко

Сон пацифиста

Шумовая планета – большая граната.

Из неё кто-то выдернул оси чеку,

Размахнулся и бросил в пространство куда-то,

И испуганно съёжился век начеку.

Изотопы зимы стынут в жилах и порах.

В ночь запущен шершавый взрывной монолит.

Ливень слезоточив, пыль похожа на порох.

Грибовиден туман, газ ветров ядовит.

Видно, время зажато в кулак и от страха

Прервалось, побелевшие пальцы разжав.

Небо рвёт на груди голубую рубаху,

В окна сыплется день: солнца рыжая ржа.

Западает звезда в тёмной ночи провалье.

Истекают слова, холодеют виски,

А бессонницы судят да рядят – права ль я,

Что безбожные сны облекаю в стихи.

Только Бог головой покачает: да нет же,

Нарисует иное, живое, не то...

И рассвет на холсте распускается нежно,

И трассирует шмель на кровящий бутон.

Ирина Юрчук

Родина тебя не замечала,

В День Рожденья и потом совсем...

Как тебя мамулечка рожала...

Сколько было радостей, проблем.

Как тебя родители растили,

Баловали, чутко берегли.

Как на детство лучшее копили,

Как твои мечты в душе цвели.

Родина тебя не поднимала,

Если больно падал и всерьёз.

Не она ночами горевала,

Не скрывая материнских слёз.

Не она молилась у иконы,

Чтоб завёл любовь, детей, семью.

У неё таких же миллионы.

Пожалеет кто жену твою?

Родине плевать, что больше сына,

Может, не увидишь никогда...

Родина тебе покажет спину

И сотрёт, загубит без следа.

В топку кинет новых большеглазых ,

Верящих наивно в правоту...

За тебя не вступится ни разу.

За любовь она желает мзду.

Вот сегодня у неё проблемы.

И она твердит тебе: "Умри!"

Очень неудобна эта тема

Тем, кто ею рулит изнутри.

Кто ворует лихо миллионы,

Родиной прикрывшись, как бронёй.

И под них же пишутся законы,

Чтоб прийти с конвоем за тобой.

Трусом я тебя не посчитаю,

Если выбрал жизнь, семью и мать.

Что же наша Родина родная

Просит нас не жить, а умирать???

Ирина Самарина-Лабиринт

Как быстро всё... Сирень уже отцвела, а ещё только середина мая.

За спиной уже почти половина жизни, и то... половина, если измерять её от 0 до 100... А ведь это не точно.

У нас забрали самое заветное - "обычность" мирной жизни. Разбили вдребезги, выбили из под ног. Обычное, бытовое, банальное, состоящее из (когда-то) простых мелочей, которые и были фундаментом жизни.

Маленькие ступеньки длинной лестницы, теперь кажутся недостижимой высотой.

Ночное звёздное небо, в котором ничего не взрывается, оно где-то там, где нас нет...

Где-то там...

Люди, обычные люди, которые где-то там!!! Ловите каждое мгновение мирной жизни! Учитесь, путешествуйте, гуляйте по ночным городам, радуйтесь, любите и берегите друг друга! Каждое мгновение! Обращайте внимание на каждую радостную мелочь. Мечтайте, планируйте и живите сейчас!

Наверное, обычных людей слишком много на нашей планете и так сложилось, что "необычные" люди могут запросто и без сожаления разменять их жизни в своих каких-то нездоровых имперских маниакальных интересах.

И однажды, утром можно проснуться в своём любимом мирном городе от взрывов, потому что какой-то президент-маньяк, начал войну. И никто из "решающих голов" на этой планете не придумал закон, который бы не позволял развязывать войны! Никто!..

И никто, никогда, ни на каких весах не взвесит жизнь одного маньяка и жизни сотен тысяч погибших по его вине обычных людей...

Никто и никогда не посчитает точно сколько во всём мире отмыто денег на войне, в одной стране.

Живите! Ловите каждое мирное мгновение, считайте звёзды на ночном небе, любите друг друга, обнимайте и балуйте своих детей! Чувствуйте полно каждую секунду!

Всё так быстро...

MunayRa

#тамгденетвойны

–А что теперь?

– Теперь весна. Весной

наполнен жизнью каждый дюйм земной,

и там, где хоронила близких ты, –

растут цветы. Сквозь смерть растут цветы!

И, кажется, шиповник не колюч

в твоём саду, когда щекочет луч

за веткой ветку, стебель, шип и лист...

Но этот свет – непостижимо чист –

и пенье птиц из каждого угла,

и ты сама! – Почти что умерла

и родилась опять, и невесома...

глядишь на призрак взорванного дома

и, думая про слабость пво,

не ощущаешь больше ничего,

как будто бы войной тебе дана

одна непобеждённая весна.

Инна Куценко

***

Я теряю людей.

Это люди теряют себя,

сатанея от доли тяжелой, скорбя

по разрушенной жизни,

в цветущем саду леденея.

И друг друга боятся обнять.

И боятся расстаться навеки.

У меня от меча рукоять,

что же делать мне с нею...

Проржавел, затупился клинок,

он зарыт в той земле одичалой,

где прокисли молочные реки,

где нету причала;

там плетень обвивает вьюнок,

и от дома осталась стена,

на которой портреты усопших,

корыто и плошки.

И в разбитом корыте видна

исчезающей жизни основа,

но нет ни собаки, ни кошки,

с кем хотелось бы встретиться снова

и поговорить.

Марина Гершенович

***

У ног моих – весенняя трава,

и над тобой трава зазеленела,

прости меня за то, что я жива,

за то, что у моей души есть тело,

прости, что я не в силах уберечь

ни храм души, ни душу в этом храме,

когда война проносится, как смерч,

и по-собачьи смерть между телами

вынюхивает тех, кто жив пока –

вот девочка в обнимку с мёртвой мамой

у выбитого тёмного окна,

на ней – в лошадках – новая

пижама,

и рядом мишка плюшевый лежит,

и уцелевшим оком смотрит странно,

душа его тряпичная дрожит,

поскольку умирать игрушкам рано.

Инна Куценко

Два дня не могла опубликовать эту вещь. Эпиграф: слова из поста харьковчанки: "...и кровь, и пепел, и книги вперемешку с телами..."

*** О ЧЕМ МОЛЧИТ ТРУБА

Страна напала на страну.

Стоит немало на кону.

Стоит немало на кону

для тех, кто развязал войну.

Я лишь походный реквизит.

И мне расправа не грозит.

За всё на свете, плачь-не плачь,

не я в ответе, а трубач.

Какое, братцы, дело мне,

кому остаться на коне.

Все поневоле служат злу

на ратном поле и в тылу.

Кому свинец, кому венец,

а всё одно придет конец,

молчу я или не молчу —

и трубачу, и палачу.

Военной доблести раба,

холодная как смерть труба

беззубым ртом поёт в тщете:

-"Не со щитом, так на щите!

24.05.24

Марина Гершенович