БОЛЬ.Стихи и проза о войне.
Я теряю людей.
Это люди теряют себя,
сатанея от доли тяжелой, скорбя
по разрушенной жизни,
в цветущем саду леденея.
И друг друга боятся обнять.
И боятся расстаться навеки.
У меня от меча рукоять,
что же делать мне с нею...
Проржавел, затупился клинок,
он зарыт в той земле одичалой,
где прокисли молочные реки,
где нету причала;
там плетень обвивает вьюнок,
и от дома осталась стена,
на которой портреты усопших,
корыто и плошки.
И в разбитом корыте видна
исчезающей жизни основа,
но нет ни собаки, ни кошки,
с кем хотелось бы встретиться снова
и поговорить.
23.05.22
Марина Гершенович
-"Люди бомбят себя сами, я знаю."
Ты в это веришь, подонок из стаи?
Ты это видишь, пристроившись с краю
жизни? Копёр, забивающий сваи
в землю чужую, в чужие могилы,
предпочитает влияние силы —
так же и ты оживаешь по стуку,
и уповаешь на крепкую руку.
Эта война и глупа и порочна,
бьёт по мишеням прицельно и точно,
тело моей человеческой речи
в грунт загоняя по самые плечи.
Милые, славные люди родные,
те, кто подложен под сваи стальные,
как же мне вас уберечь от забоя?
Желтый песок... озерцо голубое...
22.03.22
Марина Гершенович
Это одна из моих самых сильных антивоенных вещей.
И пока разжигалась эта адова бойня на чужой территории, при ипользовании бесчеловечных провокаций, торговли оружием и стравливанием людей друг с другом, я надеялась на чудо...
РАБ ЛАМПЫ
***
То полон покоя и воли,
то снова ничтожен и слаб,
не может прожить он без боли —
раб лампы, судьбы своей раб.
И силы мои на исходе
с ударом, почти ножевым,
когда в равнодушной природе
живое убито живым.
Всё движется, ясное дело,
мотается нить на клубок,
и голубя нежное тело
голодный клюёт ястребок,
и лис управляется ловко
в сей, пуще неволи, игре:
успела лишь пискнуть полёвка,
чья тушка исчезла в норе.
По зову природы и правды,
горшочек, вари, не пустей,
пока плотоядные прайды
своих окормляют детей.
Но мне непонятно — по праву
души, что любовью сыта,
зачем, на какую забаву
ребенок терзает кота,
зачем из рогаток по белке
каменьями бьют пареньки,
и ради какой переделки
они заточили клинки,
зачем облачается в робу
солдатсткую хмурый сосед...
Затем, чтоб насытить утробу?
Такой и утробы-то нет.
Есть смерть, чьи пустые глазницы
с живыми знакомят её.
Мы видим любимые лица.
Она видит прах и жнивьё.
Но тот, кто откроет ей двери,
снабдив и ножом, и сумой, —
страшнее голодного зверя,
опаснее смерти самой.
17.09.20
Марина Гершенович
Говорила начальнику мать:
-"Сыновей не отдам воевать!
Будут лучше сидеть под замком.
Уходи, гражданин военком,
не тряси перед носом повесткой,
у меня завтра встреча с невесткой..."
Отвечает начальник мамаше:
-"Кто бы спрашивал мнение ваше.
Годны все, у кого паспорта,
обойдетесь без лишнего рта.
Мы пошьём им на метр погонный
гимнастёрки, шинельки, портки.
Деньги выделил фонд пенсионный,
те, что вам получать не с руки."
Говорила начальнику мать:
-"Не пойдут сыновья убивать.
Я же их для любви воспитала,
а не для кирзачей и металла,
и не для "калаша" со штыком.
Уходи, гражданин военком..."
Отвечает начальник мамаше:
-"Кто бы спрашивал мнение ваше!
Если завтра - в поход, если завтра - война?
Кем же будет гордиться страна?
Ты о чём только думаешь, блять,
если надо, пойдут убивать!"
Вот такой непростой диалог
вместе слушали дьявол и Бог.
А меж ними, пока суть да дело,
мать двоих сыновей каменела.
Не как Лотова баба, столбом,
а иначе — руками и лбом
упираясь в проём своей хаты,
не пуская мальчишек в солдаты.
И еще, между споров и спорцев:
не бывает с ружьём миротворцев.
Слышишь, птичка на веточке бает:
" Не бывает таких, не бывает..."
24.02.2022
Марина Гершенович
Иванов
- Ты куда, рядовой Иванов? Ты куда?
Что за спешка, скажи, рядовой Иванов?
Кто на помощь зовёт? Где случилась беда?
На кого оставляешь жену? Пацанов?
- На войну я иду. Я иду на войну!
Потому что мне некуда больше идти.
Я потом заберу пацанов и жену:
Там хоть что-то, а тут – только зад впереди.
- Ну, добудешь ты сколько-то шуб и штанов.
Там же дети! Не жалко тебе их? Скажи!
Ты же будешь убийцей, пойми, Иванов!
- Я своих не ценю, что ж ценить мне чужих!
- Иванов, а почём ты себя продаёшь?
Ну, давай, не стесняйся! Признаешься нам?
- Я просил миллион, а купили за грош.
Грош, сказали, сейчас неплохая цена.
- Бой гремит, Иванов! Ладно, слушай приказ!
Рядовой Иванов! Объявляем отбой!
Закрывай, Иванов свой оставшийся глаз,
Исповедуй себя, Иванов, и отпой.
И лежит Иванов изувечен, кровав.
Кто-то тянет его в беспощадную тьму...
И чужая земля Иванову кровать.
И чужая земля одеяло ему.
Григорий Беркович
Песочные часы идут без боя,
А бой в песках идет не первый час,
В песок стирая камни под собою,
Не ставшие надгробными для нас.
Глаза песком забрасывает страх:
Его частицы в воздухе прогретом
В стекло спеклись, оплавясь на кострах,
Под целящимся в небо минаретом.
И пахнет мясом - жареным, горелым.
На минарете снайперы засели -
И тишина чревата артобстрелом,
А смерть не пролетает мимо цели.
И мир уже висит на волоске
Из бороды языческого бога,
Которому опять приносят много
Напрасных жертв, лежащих на песке
Часов песочных, где проигран бой,
И время замкнуто самим собой
И, перевернутое - сыпется обратно,
Когда песок сомкнется над тобой,
Гордись, герой, печальной несудьбой,
Не кратной времени, отвратно-ратной.
Rita Balmin
Когда сквозь силуэт окна
За шоры светомаскировки
В голодный дом глядит война
Глазами опытной воровки,
Когда разруха и распад
Подобны трупному гниенью,
Когда расправы и гоненья,
Законы спят и Бог распят -
Не жди меня в другой стране,
Где жизнь, как в пестром, ярком сне,
Что видят дети и поэты...
А на войне как на войне -
Орел судьбы летит ко мне
Ребром серебряной монеты.
Rita Balmin
Я лежу на земле (да поможет ей страх),
А моя голова от меня в двадцати или больше шагах.
Я руками оторваными от тела
Эту землю до боли чужую обнять захотела.
Я лежу и лечу над безбожным контуженым глобусом
Вперемежку с обломками взорваных вклочья автобусов.
Я кровавая пыль... пусть не ждут меня дома...
Как любезны улыбки политиков на приемах!
Rita Balmin
Когда нам было по семнадцать лет,
Тогда страна из пепла воскресала,
И мы влюблялись, спорили, взрослели
По мере возрождения страны,
Что как-то все воскреснуть не могла:
То падала, то полуоживала,
И кто махнул, отчаявшись, рукой,
А кто ее похоронил заочно.
Но мы все ждали, ждали: вдруг она…
И вот дождались: накопила мощи.
Из праха встал чудовищный урод,
С клыков слюна кровавая стекает.
Постойте, это наша? Эта вот?
Не может быть! У нас была другая.
У нас другая точно быть должна,
Хотя другая нашей быть не может.
Беги, пока тебя не сожрала,
Пока ей глаз похмельный не проткнули,
Пока она не сдохла наконец
И с новой силой к жизни не вернулась,
Но без меня. Надеюсь не дожить.
Natalya Reznik
Песочные часы идут без боя,
А бой в песках идет не первый час,
В песок стирая камни под собою,
Интересные вариации применил поэт со словом "песок". Там как раз в Песках были многократные бои, и городок этот Пески несколько раз переходил от одной стороны - другой.
Пользуясь моментом, от группы вам спасибо за эти стихи. Невероятной душевной глубины и отражением суровой действительности. Это уже целый сборник стихов об этой войне.
ДИПОЛЬ (Дискуссии. Информация. Политика.)
верно. Если раньше мы еще как-то обходили видео с такой лексикой, то сейчас, когда идет война, люди хотят видеть, что на фронте. А на фронте бойцы рядом с огнем противника, где уже не до подбирания слов. Это просто - жесткая реальность, и ее нужно воспринимать.
ДИПОЛЬ (Дискуссии. Информация. Политика.)
И опять спасибо вам, Alja Khajtlina
289 день войны...
Ну, привет. Ты вроде уже подрос,
Нагляделся на тьму и свет.
У меня к тебе есть один вопрос,
Ты найдёшь на него ответ?
Для чего, ну чёрт тебя подери,
Ты приводишь их в этот быт
Где воняет порохом от двери,
Где слезами порог умыт?
Где болезни, голод, война и смерть,
Где несчастья то тут, то там.
- Для того, чтоб услышать их первый смех.
Словно солнце пощекотал.
- Для чего ты приводишь их в этот свет,
Заслонённый тяжёлой тьмой.
Для чего ты приводишь их в этот снег,
Укрывающий мир зимой?
В этот летний дикий животный жар,
Где ни жить, ни дышать нельзя?
- Для того, чтоб купить им воздушный шар
И на ниточку привязать.
- Для чего ты приводишь их в этот мир,
Нам в нём страшно - и это нам!
- Рассказать им, как пахнет чабрец и тмин
И назвать их по именам.
Рассказать, как ветер летит в лицо,
Как сосульку зимой лизать,
Как сплетаются руки вокруг кольцом,
Впрочем, это не рассказать,
Как на одуванчик легко дышать,
Как любимых легко простить.
Для того, чтоб купить им воздушный шар.
Зазеваться и отпустить.
Уходи, пожалуйста, не мешай.
Слишком много на свете слёз.
Я качаю уснувшего малыша.
Я ответил на твой вопрос?
Да будет со мною и текст, и подтекст
Словес угловатых .
Я самая старшая из поэтесс
Во всем виноватых.
Не тех, чей напудрен сухой перманент,
Помада морковна.
А тех, что себя прожигают в момент
Почти что бескровно.
Да будут со мною предлог и претекст,
Пускай перекрёстно .
Я старше всех этих, осталась при тех,
Чьё небо беззвёздно .
Чья почва безвыходна. Почта пуста.
Все буря сломала.
Я старше других на четыре креста .
А трёх было мало.
Одно остаётся - светить изнутри
Гореть как паяльник .
Остался включённым ,ну ты посмотри,
Для тех ,не лояльных.
Для тех, непокорных, со справкой и без.
Для нас, бесноватых.
Я самая старшая из поэтесс
Во всем виноватых.
Veronika Dolina
Нет слов. И я пишу: «Нет слов».
Пробел где дом был с вывеской «Аптека»,
Пробел, ещё пробел, и вот готов
Пробел на месте человека.
Пробел где был красивый город наш,
Пробел — и холодно, пробел белее снега,
«Се — человек!» – скажи, и ты увидишь, Саш,
Пробел на месте человека.
Здесь женщина жила, но кров
Снесло пробелом, только день-калека
Всё светит белым… Не хватает слов.
Пробел на месте человека.
. . . .
. . . .
. . . .
. . . .
Разбиты люди, как стекло,
И стёрты, словно цифры с чека,
И стало всё белым-бело,
Пробел на месте человека.
#поэтдельфинов
Alexander Smirnov
Alja Khajtlina
не забывать
Гляди, как цветы усталые положили,
Хочется выть, читай про себя стихи.
На детских ладошках тонкие линии жизни,
Их перерезать - сущие пустяки.
Снежные веточки, беленькая подушка,
Иней, ресницы стали ещё длинней.
Мальчик родился крошечный, как ладошка,
Жизнь родилась на короткую пару дней.
Холодно, слишком холодно, слишком поздно.
Словно бы спит, улыбается так светло.
Все утирают слёзы, а мама мёрзнет.
Кофта промокла насквозь. Молоко пришло.
Юлий Гуголев
* * *
Перспективы тут у нас не ах,
и прогнозы, в целом, мрачноваты.
гардероб смирительных рубах,
комнаты из войлока и ваты.
Так что, хоть кричи, хоть не кричи,
хоть убейся головой об стену,
не услышат даже кирпичи
речь твою, бессвязну и обсценну.
Не поймёт её и тот, кто сам
эдаким Овидием-На-Зоне
не к своим привязан поясам,
не в своём звучит диапазоне.
А про тех, кто глухи ко всему,
что им будет сказано по-русски,
все тебе понятно самому:
в каждом слове кровяные сгустки.
Так что для сынов и дочерей
я полезен окажусь навряд ли.
Не скажу про дождевых червей,
но бомжи – упитанней, нарядней.
Лик народа светел, взор лучист,
и никто ничуть не удивится,
если вдруг один рецидивист
сможет повторить рецидивиста.
Мой товарищ, ты уже большой,
не веди пустые разговоры.
Что тут остаётся за душой?
Всё ещё бескрайние просторы?
Эту широту, размах, объём,
это небо серое, стальное
мы ещё расколём, разобьём, –
чтобы не сказать про остальное.
А всё то, чему уже не быть
ни углом, ни стороной, ни краем,
нужно постараться разлюбить
прежде, чем всё это потеряем.
Игорь Кохановский. «Закон диалектики»
Сначала били самых родовитых,
Потом стреляли самых работящих,
Потом ряды бессмысленно убитых
Росли из тысяч самых немолчащих.
Среди последних — всё интеллигенты,
Радетели достоинства и чести,
Негодные в работе инструменты
Для механизма поголовной лести.
В подручных поощряя бесталанность,
Выискивала власть себе подобных.
В средневековье шла тоталитарность,
Создав себе империю удобных,
Послушных, незаметных, молчаливых,
Готовых почитать вождём бездарность,
Изображать воистину счастливых,
По праву заслуживших легендарность...
Держава, обессиленная в пытках,
Ещё не знала о потерях сущих,
Не знала, что КОЛИЧЕСТВО убитых
Откликнется ей КАЧЕСТВОМ живущих.
1989