БОЛЬ.Стихи и проза о войне.
Не будет галерного, на его место придёт кто-то другой, а идея, она останется....
тут вообще опасность, т.к. пришедшие будут маскироваться, понимая, что внимание запада к россии, как к потенциальному преступнику, ослабевать не будет
ДИПОЛЬ (Дискуссии. Информация. Политика.)
российский фашизм... 
* * *
Осенние бабочки, стрекозы, жухлые мотыльки,
божья коровка, упавшая с неба? с ветки?
как перезимуют ее пятнистые детки,
дождутся ли старики?
Сажаю ее, как всегда, на ладонь – лети,
она притворяется мертвой, спящей,
осень обманывает теплом томящим,
последним у зимы на пути.
Война сжигает сердце, жжет губы/уста,
беспомощность – новая, главная из утех,
а пепла, посыпать голову, хватит на всех,
на всех, кто горе оплакивать не устал.
Божья коровка взлетает, летит, летит,
знак ли это, что есть надежда, заступа,
у стариков будет крыша, тарелка супа,
у деток – мама с папой и аппетит.
2022
Марина Эскина
* * *
Умереть не дадут, но подняться не сможешь,
Будешь жить полулежа, не вставая с колен.
Мир войны и политики дьявольски сложен—
Смесь побед, поражений и предательств, измен.
Если б только всегда от себя ты зависел,
То все силы последние собрал бы в кулак.
Не всегда осознаешь настоящего смысл—
Кто союзник твой верный: полу-друг, полу-враг?
Да, конечно, историки всех нас рассудят,
Но живем, умираем мы ведь здесь и сейчас,
Почему их так радует грохот орудий
И восторг вызывает смерть несущий приказ?
Роман Айзенштат
Какие стихи!!!! Просто до глубины души, проникновенные и совершенно искренние.
ДИПОЛЬ (Дискуссии. Информация. Политика.)
Одни бежали от войны,
другие — от позора —
туда, где могут быть вольны
петь гимн, пить вина без вины
за то, что радость впору.
Одни остались на Земле,
в чужой земле — другие —
вдруг оказались не у дел,
их полк умолк и потемнел,
как отключённый Киев.
Одни воюют с языком
и памятником Кате,
другие — тихо и ползком
во тьме оврагов за врагом —
к победе в каждой хате.
Одни за родину умрут,
другие — за урода,
и сам урод, роняя кнут,
поймёт, что близится капут,
а пряник чёрту отдан.
Ноябрь 2022 г.
Инна Куценко
Нестерпимым летом, страшным летом
в форму камуфляжную одеты
парки и леса, поля и горы...
вот из берегов выходит горе
и смывает все, что на пути —
эту реку нам не перейти.
Нестерпимым летом, страшным летом
гнезда вьют крылатые ракеты
посреди больниц, на школьных крышах,
в шатких колыбелях, там, где слышен
щебет человеческих птенцов.
Нынче смерть с младенческим лицом.
Нестерпимым летом, страшным летом
мертвым матерям приносят дети
воду, хлеб, консервы на могилы
прямо во дворах, где погубили
их чужие — в прошлом тоже дети —
добрые, наивные, как эти.
Нестерпимым летом, страшным летом
мы в иглу войны, как нить, продеты –
и война, от края и до края
крестиком несчастье вышивая,
заполняет клеточки земли,
сколько о пощаде не моли.
Август 2022 г.
Инна Куценко
Все, что нам осталось — просто жить,
не желая лучшего, не веря,
как загон для раненого зверя —
родина моя. Стальную нить
протянула смерть — в ее границах
спеет время, время колосится,
чтобы дать живым насущный хлеб.
Вот мой дом — святилище и склеп!
Расскажи: кому теперь молиться,
чтоб чужие огненные птицы
здесь не вили гнезда и во степь
города вокруг не превращали.
У свинцовой ночи есть начало,
у свинцовой ночи нет конца.
Тяжелее этого свинца
только безвоздушная тревога —
я сроднилась с ней, как дьявол с богом,
и она — смотри — на пол-лица,
половину сердца сьела, что же...
Я ведь и сама тебя тревожу,
как тревожить может страшный сон.
Посреди событий и времен
я едва держусь (чего бы ради?),
стойкий оловянный мой солдатик
сам собой убит и побежден.
Не желая лучшего, не веря,
я подобна загнанному зверю.
Все, что мне осталось — просто быть.
Июль 2022 г.
Инна Куценко
Знов дивлюсь я у небо,
та звертаюсь до тебе,
ніби ти не в холодній землі,
ти скажи мені, милий,
чи не тісно в могилі,
бо могили і тут замалі.
Розкажи, чому варто
молодому вмирати,
не пізнавши життя до кінця;
як мені не винити
тих спокійних і ситих,
для яких ти – жертовна вівця.
Ти збреши мені, сину,
що живий – не загинув –
що я бачила смерть уві сні;
що то снилось на щастя
і мій біль передчасний
зникне вранці, як роси рясні.
Це не ніч – чорна хустка –
непомітно та хутко
затулила і очі, і світ.
Я віднині й назавжди
пам'ятатиму правду
недосказаних слів вочевидь.
23. 06. 2022.
Инна Куценко
...и вот когда наступит день –
такой же черный, как Ирпень,
такой же мрачный, как вдова,
ты вспомнишь тех, с кем убивал
и станешь тем, кого убил,
услышишь фронт, увидишь тыл;
но только собственная смерть
тебя отмоет от потерь
и, словно любящая мать,
обнимет и уложит спать –
тебе опять приснится сон,
в котором молод и силён
в цветущем городе Ирпень
ломаешь хрупкую сирень
и топчешь первые цветы,
чтоб каждый помнил: здесь был ты...
Июнь 2022 г.
Инна Куценко
ИЗВЕСТНОМУ СОЛДАТУ
Солью пропитан, травой наслышан,
В мозгу вместо мыслей пируют мыши
И выгрызают твой миелин,
А ты тут лежишь один
В целлофановой спецодежде,
Непромокаемой, в яме, между,
На пограничье, где бдит конвой,
Как будто еще живой…
………………………………………….
В консервной банке – клубок червей
И дохнет рыба среди полей,
Которые – дно. А земля молчит
И плачет. Здесь тишина кричит.
Здесь солнце сжигает тебя насквозь,
И в тело мягко заходит гвоздь.
Горят вдоль ржавых дорог кресты.
И ты не знаешь, где ты:
Сгорел ли вместе с крестом дотла,
Глянешь окрест: не гора – зола,
Над горизонтом растет курган,
И кажется, что ты – там.
Уже не будто, а точно: мертв,
Горечь сочится из пор, как пот,
И липкая влага за шиворот
Течет. Как там поживает Бог? –
Вопрос риторический – лучше всех
Ты знаешь сам на него ответ,
Вчера повесткой тебе в Тот Свет
Вручили блатной билет.
В качестве бонуса – смерть легка,
Не требует знания языка,
Берет немного, дает – с лихвой,
Так, вот, значит, что: я – твой!
А там, надо мною: тюльпан, сирень,
Там ночь съедает прокисший день,
И время ставит свою же тень
На час поющих сирен.
Как «Реквием» Верди их голоса,
Хоть выколи уши, отрежь глаза,
В кровавой жиже скользит коса,
Зазубринами грозя.
Здесь ветер крепчает и город спит,
Мой рот шершавой землей забит,
И нечем увидеть, кто там кого:
Никто.
Ничто.
Ничего.
21.06.2022
Jaroslava Khomenko
Есть у меня одна знакомая, ей хорошо за 80. Ее зовут Нина Ивановна Исаева. В раннем детстве она пережила оккупацию родного города немцами, а теперь прячется с дочерью в ванной от бомбежек русских. Мы познакомились в 2018-м, и наша встреча не предполагала разговоров о войне. Но так получилось. Она рассказала мне маленький эпизод из своего детства, а я спустя несколько дней написала стихотворение. Мне казалось, что оно о прошлом, а оказалось, что о настоящем и о будущем.
Дорогая бабушка Нина, дай Вам Бог здоровья и сил пережить наше общее горе и дожить до нашей Победы.
«БЕДСТВИЯ ВОЙНЫ»(1)
Нине Ивановне Исаевой
1
День ото дня все глубже смерти срез,
Безмолвней память, будущее злее…
Уж лучше мертвым быть – оно вернее,
Не дай мне боже, чтобы я воскрес.
Там стог тот стоял, и он там лежал,
Открыв голубые глаза.
К калитке лицом. А дом тот кольцом
Уже обступала гроза.
И он уже был на себя не похож,
Когда омывал его каплями дождь,
И каждой бежала слеза
По впалой небритой солдатской щеке
И в, здешним местам непристалой тоске
Застыла, сжимая в ненужной руке
Трусливую, мелкую дрожь
Она.
Голосила потом на немом
Наречье, зажатом меж нёбом и лбом,
На нем только бабы, и то
Не всем достается от жизни лихой
Беды зачерпнуть, чтоб хватило с лихвой
На мать и на мать, и на дочь.
Какая унылая это стезя,
По ней, как по грязи размытой скользя,
По горло увязнув, по дальше нельзя,
Идут миллионами в ночь.
Над вечным покоем нам светит Господь,
И щедрость Его, словно соли щепоть
На голую, взрывом разъятую плоть,
И нет на него ни души.
Там поле засеяно мертвым зерном,
Отец сыновей пожирает живьем,
И в этих широтах – не лезь на рожон,
А кто зазевался, держись!
По осени здесь не считают, не жнут,
Здесь каждому свой персональный уют –
Дырявые ватники в пройме не жмут,
Объявлен по вере острог.
Здесь в узел завязаны – не развязать –
Гляди, поднимается новая рать,
Крадется по собственным землям, как тать,
Степей новорожденный бог.
И там, где врага поглотила земля,
Теперь доморощенная немчура
С раскосыми, жадными… этими, бля,
Очами, как Блок прописал.
Не надвое, насмерть сказал.(2)
2
Обозы подбирали мертвецов,
Погибшие лежали вперемешку,
Кто с выраженьем страха, кто с усмешкой,
Кто без лица… к чему ему лицо…
От холода и голода дрожа,
Засохший, как отрезанный ломоть,
Я там лежал. И уходил Господь
От исповеди, словно от ножа.
Снег, падая на землю, таял, грязь
Усталым сапогом месил конвой,
Никто из нас не выбрался живой.
Наутро снег лежал, что твоя бязь.
Недолго собирались в вечный путь.
В нас остывала времени зола.
Меж облаков судьба моя плыла,
Телегой валкой переехав грудь.
Шестиконечной что ли просиять? –
Когда на небе света – днем с огнем.
Мне все равно, в какой введут проем, –
Здесь отменили вовсе благодать.
Да и кому печаль и ужас мой,
Когда Он Сам уже давно остыл,
И плоть Его вкусить не хватит сил
У бледных десен, траченых цингой.
Здесь вышел мне по выслуге итог,
Где пыль клубится вдоль дорог и сел,
Смердящей снедью полнится котел,
Набухший кровью, подошел пирог.
И, кажется, земля для бед мала,
А жизнь – восьмой по счету смертный грех.
И мир, как будто соткан из прорех.
И Бога нет, и правда умерла.
Jaroslava Khomenko
ЗА МЕСЯЦ ДО ПАСХИ
24.03.2022
Убираю сухие листья. Грабли, пыльный мешок. Вокруг – ростки виноградной лозы, нарциссы, тюльпаны и сон-трава. Разгибаю спину и смотрю вдаль: низкий деревянный забор, почти как у нас в Казацком (кто знает, осталось ли что-то или камня на камне… Черниговская область все-таки…), зеленые поля, полукруглыми холмами уходящие за горизонт, корабельные сосны, ели, аккуратные белые домики: один, второй, симметричные колокольни готической церкви вдалеке, вечерний и утренний звон…
Что я здесь делаю? Кто я? Как я сюда попала и зачем? Закуриваю. Дым медленно поднимается над моей головой. Смотрю вдаль. Память ничего не предлагает кроме кадра из фильма «Зеркало». Сплю вторую ночь, а до этого месяц - нет. Если бы я могла спать, я бы никогда… Я бы просто спала. И родители тоже. И мы бы, вероятно, пережили и дожили или нет, впрочем... Хотя… Вдруг оказалось, что моя жизнь важна такому количеству людей, что они готовы на все, что угодно, лишь бы только я... Так моя жизнь оказалась важнее меня. Моя близкая подруга когда-то сказала: «Удивительно, у тебя совершенно отсутствует чувство самосохранения!» Видимо, это правда. Паника есть. Тревога есть. Зачатки клаустрофобии есть. Чувства самосохранения – нет. И меня (нас) сохранили, - потому что нас же трое в этой лодке.
Я уехала. Сообщаю на всякий случай, если кто-то меня потерял. Но так как я с первых дней войны перешла в режим личного общения, всем, кому я нужна, и кто нужен мне – рядом: в Украине, в Бразилии, в Испании, в Англии, в Ирландии, в Италии, во Франции, в Бельгии, в Германии, в Норвегии. Мы не выбирали. Спасибо, мои дорогие за то, что вы цените меня больше, чем я себя. Я вас люблю!
Что это значит - сложить чемодан за один вечер? Что это такое - погрузить в него всю свою жизнь? Теперь, наверное, это не имеет значения: фотографии, книги, архивы, письма, когда ТАКОЕ вокруг. А я плачу. Каждый день. Мне говорят: «Дом можно построить везде. Ты и есть дом. Потому что если тебя не будет, то кто его построит? И твой дом тебя дождется. Он дождется». Так говорят те, кто меня любит, и я им верю. Но, черт побери, что я здесь делаю, здесь, где звезды и тишина? «Смотри, Большая Медведица…», - говорит мама. На ветке черешни качается кормушка для птиц. Сад возле дома напоминает L’Orto dei Frutti Dimenticati в Пеннабилли... Здесь говорят по-немецки… И я совершенно не понимаю, что будет завтра, я даже не знаю, что будет сегодня. Анечка вчера сказала: «Ты о чем думала, ты со своей нервной системой на что надеялась? Ты нормальная вообще?» Нет, совершенно не-, и вообще… Мама перед отъездом просила: «Положи пару носков». А я вместо носков положила портрет Бунина. Еще я положила тряпичную бабочку Тонино Гуэрры и акварель Вики с голубыми горами Испании, и еще фотографию моего райского сада из Бергамо, и открытку с видом Санта Мария дель Фьоре, ту самую, из моего рассказа... А носки? Нет, не положила. Хрен с ними, с носками. Каждый день я просыпаюсь в комнате Эммы и плачу. Я очень скучаю: по дому, по дорогим мне людям, по тем, кто уехал, по тем, кто остался.
Те, кто воюет, просят не звонить. И я не звоню. И даже не пишу.
Димочка, я взяла твои очки, я их ношу каждый день: здесь жарко и солнце светит с самого утра, но даже если бы здесь был тридцатиградусный мороз и ночь длилась круглые сутки, я бы все равно их носила. Я надеюсь, что так я помогаю тебе там, не скажу где.
Ирэночка, как хорошо, что ты не дожила. Я знаю, так нельзя говорить, но, я все равно говорю. Потому что я всегда «говорю то, что думаю и думаю то, что говорю». Ты мне снилась. В первую же ночь в чужом доме, когда я наконец-то смогла закрыть глаза, мне приснились развалины городского квартала в сером, пыльном мареве после бомбежки, и растерянная маленькая девочка, а в небе разъяренной эриннией парила моя умершая подруга. Ирэна. Копна твоих черных растрепанных волос. Лицо перекошено криком. Ты неслась на защиту Зои (так зовут твою дочь). Но Зоя в Израиле, подумала я, проснувшись. А потом вспомнила, что это имя означает «жизнь». ЖИЗНЬ. Так вот оно что, - и мертвые уже проснулись… И гробы открылись… И «раздался голос, грому подобный…»
И сегодня, когда «из дыма вышла саранча на землю», посреди огня, посреди наших разрушенных и снесенных городов и сел, все громче звучат со дна бездны или с раскаленных небес слова пророка Исайи:
«Где твое жало, смерть? Где твоя победа, Ад?»
Jaroslava Khomenko
ПОЛЕВЫЕ ЗАМЕТКИ
1 марта 2022, вторник, день 6-й
Когда умер Сталин мой прадед смеялся. Он был рабочим на железной дороге. Он был «простым» человеком: чинил обувь, ходил c другом на рыбалку, любил свою собаку, пел в хоре Григория Веревки «А молодість не вернеться…» и «Чому я не сокіл», в общем, вел знакомую всем нам жизнь с ее радостями и горестями. Я написала слово «простой» в кавычках, потому, что люди не делятся на простых и сложных. Для того, чтобы понять – вот тут уж действительно – простую вещь: чем добро отличается от зла, не надо быть семи пядей во лбу, не надо обладать какими-то особыми качествами. Тут поневоле вспомнишь Канта с его категорическим императивом: «У нас есть только две вещи: звездное небо над головой и нравственный закон ВНУТРИ нас». Это единственно и делает нас людьми. По-настоящему свободными, добавлю я. Так вот, мой прадед Маркиян смеялся. Большинство тех, кто его окружал, тех, чьи родные приняли свою смерть от руки палача, кто сам прошел через трагические испытания, рыдали навзрыд. Согласитесь, в этом есть что-то нездоровое. Я счастлива, что мой прадед был здоровым, а, главное, свободным человеком.
Мой двоюродный дед во Вторую мировую был военным летчиком. Когда я пишу эти строки я вижу перед собой его улыбающееся лицо в шлеме, высовывающееся из кабины самолета на старенькой пожелтевшей фотографии, которую он прислал с фронта своей сестре Марии, моей бабушке. Он выжил, и после войны стал спортивным тренером.
Мой дед по маминой линии родился в Харькове. Он работал инженером на каком-то пищевом комбинате в Черкассах. У него была бронь, но он ушел на фронт добровольцем в 1943-м, и почти сразу погиб. Он был очень хорошим человеком. Такие всегда умирают первыми. Моя мама никогда не видела своего отца.
Мой отец всю жизнь проработал переводчиком, в том числе и военным: в Египте, Йемене, Дамаске. Он родился в 1945-м году и сейчас ему 76. С 1979 по 1981-й мы всей семьей жили в Сирии. Мне было совсем мало лет, я родилась в 1973-м. С тех пор Дамаск стал для меня вторым городом детства. Тот Дамаск. Не этот. Я всегда жаловалась на слишком хорошую память. Хотя некоторые вещи лучше бы не помнить. Но я помню: например, как взрывается многоэтажный дом в двух кварталах от нас. Еще вчера мы ходили туда смотреть кино, а сегодня утром на его месте – бесформенная груда обломков. Я знаю, как это, ходить по городу, где на каждом углу стоит усатый человек с автоматом, и мама водит тебя в школу каждый раз другой дорогой, потому что автобус могут взорвать и лучше ходить пешком.
24 февраля 1970-го года мои родители расписались. С тех пор прошло 52 года.
С 24 февраля 2022-го года они больше не смогут считать этот день своим личным маленьким праздником.
Каждый вечер я смотрю на своих родителей, сидя в небольшом предбаннике, который мы когда-то самовольно отрезали от длинного коридора, ведущего к лифту. Он обклеен афишами выставок и спектаклей, там висит овальное зеркало, которое пришлось снять, там есть волшебный фонарь и надпись: «Красавец Киев шлет вам привет!» Я смотрю на моих любимых родителей и думаю: могли ли они когда-нибудь представить, что начав свою жизнь в конце Второй мировой, построив свой собственный мир, в котором война была живой частью их жизни, жизни их родителей, родившихся в начале Первой, этот кусок коридора станет для нас убежищем во время воздушной тревоги, осознать, что новый мир снова творится войной, только меняются не эпохи, а парадигма нашего общего существования на Земле. В этом смысле XXI век начался 24 февраля 2022-го года. В этой точке сосредотачивается весь опыт века предыдущего, заканчивается великая гражданская война, которая, по моему мнению, никогда не была закончена, извлекается опыт и происходит всеобщее искупление грехов. Это имеет отношение к Закону, поэтому все, что происходит сейчас так жестоко и невыносимо, так бесчеловечно, и в прямом и переносном смысле связано со Смертью. Смертью Старого Мира. Возможно, это звучит громко, но я ощущаю это именно так, вздрагивая от громыхающих вдалеке взрывов в углу нашего узкого коридора. Потому что «единственная земля, на которой мы сможем построить новый мир – та, на которой разрушается старый: так любая утопия вырастает на обломках прошлого, любая надежда начинается с отказа и любая жизнь – плод траура».Но, находясь в эпицентре великой трагедии, которая переживается сейчас не только нами, но и всем миром, я думаю: слава Богу, что у нас есть вера, надежда, любовь и категорический императив Канта.
Jaroslava Khomenko
Продолжаем разговор...
Как все могут увидеть, если посмотрят, есть "тонкокожие" страны (Израиль, например. Там ценят жизнь каждого гражданина, чувствуют потерю каждого.) Есть "толстокожие" страны. Их тоже видно.
Вопрос: сколько должно погибнуть в "толстокожей" стране с населением примерно сто пятьдесят миллионов, ведущей боевые действия на территории другой страны, чтобы оставшиеся в живых заметили потери? Каждый сотый (то есть сто пятьдесят тысяч)? Каждый десятый?
Григорий Беркович
***
Хочешь мира - готовься к войне, но если идет война
- готовься к миру. Что делать мне, когда завершится она?
Что мирные годы несут стране, чем займется страна?
Мир внутри надежней, чем мир вовне. И мирная ночь темна.
Встанут ли города из руин, и чем будут жить, восстав?
Жестокость и ложь легки на помин. Человеческий ум лукав.
Ожесточается исполин, лишенный свобод и прав.
Как прежде клин вышибает клин, и тот, кто вышиб - не прав.
Долго ли будут сниться живым мертвые их сыны?
Распрямится ли то, что стало кривым за долгие годы войны?
Погаснет огонь. Рассеется дым. Притупится чувство вины.
Легко на посту стоять постовым на страже седой старины.
Вернутся ли вновь подлость и лесть в послевоенный уклад?
Высохнет кровь, но кровная месть не вернет ли на землю ад?
Будут ли в тренде совесть и честь? И как с раздачей наград?
Человек человека желает съесть. А после и сам не рад.
Ребенок ждет вестей от отца - он ранен или убит?
Редко когда уцелеет овца, а волк не бывет сыт.
И покуда войне не видать конца, и мирный быт позабыт.
Внезапная смерть ловит нас на живца. Не холодно, а знобит.
26 ноября 2022.
Борис Херсонский
***
Проклятье тебе, страна смертоносных решений!
Тепло и свет для тебя нечто вроде мишеней.
Ты говоришь - да будет тьма, холод и голод.
Пусть будет поле бесплодно, пусть будет безлюдным город.
И эти слова безбожные, и это кровавое дело -
вчера было сказано, сегодня опять прилетело.
В глухой ночи вершится дело расстрела.
Тело твоё бездушно, душа твоя пустотела.
Да сбудутся все слова ненависти и проклятья!
Пусть ад возлюбит тебя и примет в свои объятья.
24 ноября 2022
Борис Херсонский
Скорбная элегия 70
1.
Нашествие варваров. Не ввести в берега
этот мутный поток, текущий по нашей земле.
Слизывать грязь родную с вражьего сапога
вещь не зазорная. Лишь бы сидеть в тепле.
Вот падение Рима! Не расшибить бы лба.
Уши болят от песен разнузданной солдатни.
Поют, что наша судьба то гульба, то пальба.
Только завидят пророка- сразу кричат - распни!
Костры погребальные горят на каждом углу.
Скорбящие греют руки, придвинувшись ближе к теплу.
2.
Впрочем, нет дела мне до погребальных костров.
Зима приближается. Снег лежит на земле.
Мне милее законы древнеримских пиров.
Со щитом или на щите? Под столом или на столе.
Вот разрезают искусно запеченный пирог,
и птицы живые взлетают, славя щебетом взлёт.
Вот прирученный лев покорно свернулся у ног,
Вот в ведерке - бутылка, погруженная в лёд .
Это было давно - до изгнания и до войны.
Как теперь говорят - преданья седой старины.
3.
Но старина не седа, скорее - мертва.
Современность топчет её, но мертвому хоть бы хны.
В старое время сослали меня за слова
о том, что рабы похотливы, а рабыни - нежны.
Я назвал эти строки "О искусстве любви".
Это прекрасное чтение для холодных матрон.
Как говорят у варваров - такова се ля ви.
Пение соловьёв сменилось граем ворон.
Славные птички! Им пожива от наших бед.
Варвары успокоятся после выдуманных побед.
3.
Сотворение мифа, хитросплетение слов,
смысл в том, что боги не лучше людей.
Не раскачивай лодку. Не потрясай основ.
Богам все равно, что эллин, что иудей.
Варвар - иное дело. Он враждебен богам.
Впрочем, боги с пришельцами легко закючают союз.
Мы законом связаны по рукам и ногам.
А для них закон - это ненужный груз.
Боги смеются: беззаконие тоже закон.
Так говорил Заратустра. так повелось испокон.
4
Вот так время! В изгнании безопасен поэт.
Носи что хочешь- лавровый или терновый венец.
Рим далеко. Не на Риме сошелся свет.
Рим умрёт, но раньше умрёт певец.
В отсутствии инфрмации сплетни и слухи в ходу.
Надежду сменяет отчаянье. Депрессия нынче рулит.
Варвары расшалились, особенно - в этом году.
Варваря сраму не имут. И душа у них не болит.
А мы скорбим, тоскуем - какого рожна?
И скорбная песня мало кому нужна.
5.
Возвращаются инвалиды - без руки, без ноги,
Никому не нужные, лишние, без надежд.
Рассказывают о том, что ослабели враги,
что победа за нами, и этим тешат невежд.
Много любителей заниматься ратным трудом.
Мало охотников калекой жизнь доживать.
Тюрьму превратили мы в инвалидный дом.
А злодеев отправили на фронтах воевать.
И что надежды? Мыльные пузыри.
Вторжение варваров снаружи и изнутри.
20 ноября 2022
Борис Херсонский
Проклятье тебе, страна смертоносных решений!Тепло и свет для тебя нечто вроде мишеней.
верные слова. Путин - преступник 21 столетия, ведет войну против мирных граждан Украины ракетами и снарядами.
ДИПОЛЬ (Дискуссии. Информация. Политика.)