Вход на сайт
Записки Экспедишника
02.09.15 18:58
в ответ zerkowkak 24.08.15 07:31
Борьба за жизнь.
Прокладывали мы летом 2002 года на севере Ханты-Мансийского округа в тайге сейсмопрофили- рубили, пилили просеки для проезда зимой буровой техники и сейсмостанции. Затем делали геодезические измерения, пикетировали. Бригада рабочих с бензопилами и топорами оторвалась от меня со вчерашнего дня километра на 4 вперёд, направление им задал согласно проекта, лес попался несложный, вот они и умчались, благо на болоте рубить нечего- главное, створ держать.
С отражателем бегал студент Лёша, пикеты устанавливались через 50 метров, и мы с ним потихоньку догоняли банду лесорубов. Очередной раз, пропикетировав довольно длинный отрезок, выбросил переходную точку за километр. Студент ждёт меня там, а я, собрав штатив, взвалив на плечи рюкзак с электронным тахеометром, побрёл к нему, отмахиваясь от гудящего облака комаров и мошки.
На пути лежало довольно широкое болото, а где-то на нём мы должны были пересечь другой профиль, который прокладывали ещё зимой. Место пересечения нужно было отметить на абрисе, указав номер пикета того профиля.
Оставил инструменты на перекрёстке, портативную Мотороллу бросил на рюкзак сверху и рысцой побежал по старой просеке, взглядом рыская по сторонам в поисках вешки-пикета. Вдруг, у меня из под ног словно выдернули землю, и я с разбега провалился почти по пояс в болото. Дёрнулся, а не тут-то было- не на что было опереться. Ощущение, будто нахожусь в манной каше. В голове полыхнуло- в окно угодил... До студента далеко- метров 400, не успеет прибежать. Да и в воздухе стоял такой звон от летающих кровососов, что мой крик он и не расслышит, тем более, что у него накомарник на голове.
Раскинул руки в стороны, успокоился- кажется, не тону. Чуть начинаю шевелиться- погружаюсь. Поблизости никаких деревьев, только мох и кустики голубики, трава какая-то.
В кино и книгах рассказывается, что в такие минуты вся жизнь пробегает перед глазами. Наверное, я был неправильный персонаж- у меня в голове было лишь дикое желание вырваться из болотного плена. Ну, и различные варианты нецензурных слов. Да ещё вспоминались подобные ситуации из фильмов, где героям в последнюю минуту кто-то протягивал жердь, и он выбирался из болота, потеряв сапог. Обувь мне терять не хотелось, а помощи ждать не откуда было. Особенно назойливо в мозгу мелькали кадры из фильмa "А зори здесь тихие"- там, где одна из девушек утонула в болоте. Только, в отличие от кино, никто не увидит, как я "красиво" погружаюсь с головой в грязь. Стараясь не делать резких движений, ощупал мох по краю "окна", вцепился пальцами, начал переносить вес на верхнюю часть корпуса.
Вот барон Мюнхгаузен- молодец! Сам себя, да ещё и коня в придачу, вытянул из болота за свою косичку .
Я такой силы и косички, увы, не имел.
Мох рвался в руках, а я уходил всё глубже в трясину. У меня уже был подобный неприятный опыт лет за 20 до этого. Гоняясь с ружьём за линялыми гусями по тундре на Таймыре, угодил в плывун- оттаявшую грязь. Выполз тогда непонятно как сплошным комком грязи. Потом в море отмывал себя и ружьё. Гуси посмеялись, гогоча, и убежали невредимыми.
Главное- не делать резких движений. Опереться мне было не на что, а потому медленно-медленно снял с себя энцефалитную куртку и разложил её на краю "окна". При этом проиграл болоту ещё сколько-то сантиметров своего драгоценного тела.Всё делал так медленно, что ленивец бы позавидовал.Куртка была надета на голое тело, так что тут же слетелись злорадствующие комары, облепили меня, уверенные, что мне сейчас не до них. С другой стороны понять их тоже можно: столько пищи погружается в болото, надо сосать кровь, пока совсем не исчез.
Навалился на куртку, которая сразу погрузилась в грязь. Руками цепляюсь за хлипкие кустики голубики, собрав их в горсть. Чувствую- свободнее стало ногам, это уже радует. Продолжаю вырывать с корнем окружающую флору руками и даже зубами, а ногами почти и не шевелю. Вот уже весь лёг на куртку, вернее, туда, где она должна была быть. Выполз, стиснув зубы, и по-пластунски добрался до ближайшей кочки. Переменил позицию: теперь я не совсем эстетично пробирался на карачках к твёрдой земле. Наконец, свобода!
Раскинулся на влажной земле, полежал пару минут, отдышался, стараясь не разглядывать себя. Своё лицо я, слава Богу, в этот момент не видел- думаю, ничего хорошего там не было.
Обнажённым по пояс долго не просидишь, пусть даже и тело обильно смазано болотной грязью. Кровососы находили участки открытой кожи и тут же всаживали свои острые хоботки в меня. Надо было срочно выручать энцефалитку и надевать её на себя. Выломал несколько сушинок, настелил подобие гати и пополз обратно к месту моей несостоявшейся гибели. Порыбачив немножко, зацепил куртку и вытащил комок грязи с рукавами- спасительницу свою. Слегка смыл с неё комки грязи и напялил на себя энцефалитку.
Когда я добрёл до студента, он явно хотел спросить, почему я так долго шёл. Лёша ведь в это время невыносимо страдал от комарино-мошечного войска...
Глаза у него расширялись по мере моего приближения. Весь в тине и грязи с бледным лицом я показался ему, похоже, выходцем с того света- утопленником ожившим. К этому времени я не курил уже почти 20 лет, но, вдруг, так захотелось затянуться, а потом опрокинуть стакан водки. Лёша тоже не курил, а водка у экспедишников в тайге не хранится абсолютно...
Вернулись снова к болоту и, пока я отмывался, студент прополоскал мою энцефалитку. Я даже был приятно удивлён его поведением: парень городской, для него производственная практика в тайге была потерей времени на пути к большой карьере ( по его же словам). Видно, что-то зацепило его после этого случая, немножко наш Лёша изменился по отношению к рабочим, стал доброжелательнее. Хочется верить, понял студент, что жизнь человеческая- это такая зыбкая вещь, может закончиться в любую секунду в каком-нибудь несчастном болоте...
Наверное, мне повезло, что перед нырком в трясину я как раз слегка умерил свой шаг. Иначе оказался бы в самой топи, откуда не смог бы дотянуться до спасительных кустиков голубики, и куртка бы уже не помогла. Или мой ангел-хранитель в который раз уже, тяжело и раздражённо вздохнув, решил, что рано ещё со мной расставаться...
Прокладывали мы летом 2002 года на севере Ханты-Мансийского округа в тайге сейсмопрофили- рубили, пилили просеки для проезда зимой буровой техники и сейсмостанции. Затем делали геодезические измерения, пикетировали. Бригада рабочих с бензопилами и топорами оторвалась от меня со вчерашнего дня километра на 4 вперёд, направление им задал согласно проекта, лес попался несложный, вот они и умчались, благо на болоте рубить нечего- главное, створ держать.
С отражателем бегал студент Лёша, пикеты устанавливались через 50 метров, и мы с ним потихоньку догоняли банду лесорубов. Очередной раз, пропикетировав довольно длинный отрезок, выбросил переходную точку за километр. Студент ждёт меня там, а я, собрав штатив, взвалив на плечи рюкзак с электронным тахеометром, побрёл к нему, отмахиваясь от гудящего облака комаров и мошки.
На пути лежало довольно широкое болото, а где-то на нём мы должны были пересечь другой профиль, который прокладывали ещё зимой. Место пересечения нужно было отметить на абрисе, указав номер пикета того профиля.
Оставил инструменты на перекрёстке, портативную Мотороллу бросил на рюкзак сверху и рысцой побежал по старой просеке, взглядом рыская по сторонам в поисках вешки-пикета. Вдруг, у меня из под ног словно выдернули землю, и я с разбега провалился почти по пояс в болото. Дёрнулся, а не тут-то было- не на что было опереться. Ощущение, будто нахожусь в манной каше. В голове полыхнуло- в окно угодил... До студента далеко- метров 400, не успеет прибежать. Да и в воздухе стоял такой звон от летающих кровососов, что мой крик он и не расслышит, тем более, что у него накомарник на голове.
Раскинул руки в стороны, успокоился- кажется, не тону. Чуть начинаю шевелиться- погружаюсь. Поблизости никаких деревьев, только мох и кустики голубики, трава какая-то.
В кино и книгах рассказывается, что в такие минуты вся жизнь пробегает перед глазами. Наверное, я был неправильный персонаж- у меня в голове было лишь дикое желание вырваться из болотного плена. Ну, и различные варианты нецензурных слов. Да ещё вспоминались подобные ситуации из фильмов, где героям в последнюю минуту кто-то протягивал жердь, и он выбирался из болота, потеряв сапог. Обувь мне терять не хотелось, а помощи ждать не откуда было. Особенно назойливо в мозгу мелькали кадры из фильмa "А зори здесь тихие"- там, где одна из девушек утонула в болоте. Только, в отличие от кино, никто не увидит, как я "красиво" погружаюсь с головой в грязь. Стараясь не делать резких движений, ощупал мох по краю "окна", вцепился пальцами, начал переносить вес на верхнюю часть корпуса.
Вот барон Мюнхгаузен- молодец! Сам себя, да ещё и коня в придачу, вытянул из болота за свою косичку .
Я такой силы и косички, увы, не имел.
Мох рвался в руках, а я уходил всё глубже в трясину. У меня уже был подобный неприятный опыт лет за 20 до этого. Гоняясь с ружьём за линялыми гусями по тундре на Таймыре, угодил в плывун- оттаявшую грязь. Выполз тогда непонятно как сплошным комком грязи. Потом в море отмывал себя и ружьё. Гуси посмеялись, гогоча, и убежали невредимыми.
Главное- не делать резких движений. Опереться мне было не на что, а потому медленно-медленно снял с себя энцефалитную куртку и разложил её на краю "окна". При этом проиграл болоту ещё сколько-то сантиметров своего драгоценного тела.Всё делал так медленно, что ленивец бы позавидовал.Куртка была надета на голое тело, так что тут же слетелись злорадствующие комары, облепили меня, уверенные, что мне сейчас не до них. С другой стороны понять их тоже можно: столько пищи погружается в болото, надо сосать кровь, пока совсем не исчез.
Навалился на куртку, которая сразу погрузилась в грязь. Руками цепляюсь за хлипкие кустики голубики, собрав их в горсть. Чувствую- свободнее стало ногам, это уже радует. Продолжаю вырывать с корнем окружающую флору руками и даже зубами, а ногами почти и не шевелю. Вот уже весь лёг на куртку, вернее, туда, где она должна была быть. Выполз, стиснув зубы, и по-пластунски добрался до ближайшей кочки. Переменил позицию: теперь я не совсем эстетично пробирался на карачках к твёрдой земле. Наконец, свобода!
Раскинулся на влажной земле, полежал пару минут, отдышался, стараясь не разглядывать себя. Своё лицо я, слава Богу, в этот момент не видел- думаю, ничего хорошего там не было.
Обнажённым по пояс долго не просидишь, пусть даже и тело обильно смазано болотной грязью. Кровососы находили участки открытой кожи и тут же всаживали свои острые хоботки в меня. Надо было срочно выручать энцефалитку и надевать её на себя. Выломал несколько сушинок, настелил подобие гати и пополз обратно к месту моей несостоявшейся гибели. Порыбачив немножко, зацепил куртку и вытащил комок грязи с рукавами- спасительницу свою. Слегка смыл с неё комки грязи и напялил на себя энцефалитку.
Когда я добрёл до студента, он явно хотел спросить, почему я так долго шёл. Лёша ведь в это время невыносимо страдал от комарино-мошечного войска...
Глаза у него расширялись по мере моего приближения. Весь в тине и грязи с бледным лицом я показался ему, похоже, выходцем с того света- утопленником ожившим. К этому времени я не курил уже почти 20 лет, но, вдруг, так захотелось затянуться, а потом опрокинуть стакан водки. Лёша тоже не курил, а водка у экспедишников в тайге не хранится абсолютно...
Вернулись снова к болоту и, пока я отмывался, студент прополоскал мою энцефалитку. Я даже был приятно удивлён его поведением: парень городской, для него производственная практика в тайге была потерей времени на пути к большой карьере ( по его же словам). Видно, что-то зацепило его после этого случая, немножко наш Лёша изменился по отношению к рабочим, стал доброжелательнее. Хочется верить, понял студент, что жизнь человеческая- это такая зыбкая вещь, может закончиться в любую секунду в каком-нибудь несчастном болоте...
Наверное, мне повезло, что перед нырком в трясину я как раз слегка умерил свой шаг. Иначе оказался бы в самой топи, откуда не смог бы дотянуться до спасительных кустиков голубики, и куртка бы уже не помогла. Или мой ангел-хранитель в который раз уже, тяжело и раздражённо вздохнув, решил, что рано ещё со мной расставаться...
NEW 03.09.15 07:23
в ответ zerkowkak 24.08.15 07:31
Паштет.
Саня Никитин устроился ко мне в бригаду рабочим после двух лет "химии" (колония-поселение). Отслужив в армии работал в городе Усолье-Сибирское водителем, сделал аварию и сбежал в Узбекистан. Там его и выловили и наказали, отправив отбывать срок опять же в Усолье. Сам родом из Ташкента, он и внешностью напоминал узбека, несмотря на русскую фамилию. Черноволосый кудрявый парень 28 лет возрастом, с вечно удивлёнными вытаращенными глазами, постоянно был объектом наших шуток, да и сам любил посмеяться.
Своё прозвище заработал из-за любви к паштету. В тот сезон мы получили на складе эти консервы с нежно-розовым содержимым, и Сашка очень пристрастился к этой еде. Какое бы мясо не варилось, не жарилось в котле, он лез в вездеход, выуживал заветную баночку и с наслаждением вылизывал её до блеска.
Однажды мне пришлось на месяц "одолжить" Паштета моему другу Вите, так как у него подрались водитель Толя Карманов (Карман) с рабочим: лом против ножа. Битва титанов закончилась плачевно для обоих: у Кармана была располосована ножом рука от локтя до кисти, а рабочего всего перекосило, подозревали перелом рёбер. Пришлось вывозить их в Киренск на лечение. Ну, а у меня из бригады выдернули Паштета, так как он в армии служил танкистом, рычаги вездехода дёргать умел.
Укладываются вечером они спать, разговор перед сном зашёл о медведях, конечно. Ну, обычные темы в тайге- или о медведях или о женщинах, хотя иногда кто-нибудь раздражённо рявкал:
- О бабах ни слова!!!
Не у всех же были такие крепкие нервы, проведя по несколько месяцев без женщин... Так что, медведи были нам ближе и роднее.
Вдруг, в палатку влетает собачонка Люська и с визгом пытается залезть кому-нибудь в спальник, писая на ходу от страха. А снаружи раздаётся басовитое гавканье Леопольда- здоровенного кобеля, который прибился к ним на какой-то деревенской помойке.
Выглянули, фонариком посветили и увидели метрах в 10 от палатки крупного медведя. Он рылся у костра потухшего и между делом отмахивался от собаки. А вездеход их стоял довольно далеко на полянке, карабин в кабине. Парни пронеслись мимо медведя в трусах и босиком, не замечая под ногами шишек-веток-колючего кустарника. Косолапый проводил их удивлённым взглядом и продолжил облизывать пустые банки. И вот все мужики стоят на крыше вездехода, Паштет в кабине газует, сигналит, а Витя судорожно передёргивает затвор незаряженного карабина- патроны оказались в рюкзаке в палатке. Люська не смогла остаться одна и умоляюще повизгивала у гусеницы, пытаясь запрыгнуть на вездеход. Спасибо Леопольду- смелый пёс всё же прогнал незванного гостя. Подогнали вездеход вплотную к палатке, карабин зарядили, и Витя его себе под бок положил.
Но ещё несколько раз за ночь Паштет вдруг подскакивал и нёсся к вездеходу, когда ему чудился треск кустов за палаткой. Естественно, остальные подхватывались и ломились за ним вдогонку. Все невыспавшиеся, устали за ночь. В конце концов, Виктор пригрозил, что свяжет паразита-провокатора Паштета, если он не успокоится.
Буквально, на этой же неделе, уже в другом месте к ним ночью пришёл снова мишка- возможно, тот же самый. Витя выстрелил из ракетницы, желая отпугнуть зверя. Ракета, не успев сгореть в воздухе, упала на сухой ягель, вспыхнуло пламя. Медведь, наверное, получил удовольствие, наблюдая за полуголыми чудиками, которые, матерясь, прижимая уши от страха и озираясь, тушили разгоравшийся огонь в лесу ветками, брезентом, водой. К тому же, они не знали, где в этo время зверь находится- пожар был страшнее.
Через месяц вернулся на вертолёте Карман. Этим же бортом Паштета перекидывали ко мне в бригаду.
Карман бежит от вертушки с рюкзаком, в нём гостинцы ребятам, а Сашка к нему навстречу со своим рюкзаком и спальником. Вертолёт не глушит двигатель, винты крутятся, шум стоит, ветер.
Паштет, пробегая мимо Кармана, кивает ему головой, но тот, вдруг, обнимает Сашку за шею и притягивает к себе.
Сделаю отступление, опишу внешность Кармана:
крепкий мужик лет 40, весь в наколках- на животе, груди голова красивой девушки, какие-то надписи на руках, на спине церковь с куполами, кресты- короче, Третьяковка. Полголовы у него без волос с детства- мама на него тогда опрокинула чайник с кипятком, и волосы больше не росли. С тех пор он всегда носил летом кепку, а зимой шапку, лихо сдвинув её набок, пытаясь прикрыть плешь. Лицо у него тоже как сплющенное, сломанный нос, в общем, красавец ещё тот.
И вот, Карман тянется губами к уху Паштета, а тот, опешив, подумал:
"надо же, почти не знакомы, а как по мне соскучился..."
Обнял тоже крепко Толика и поцеловал его в небритую щёку... Реакцию Кармана описать было невозможно... Он же просто хотел спросить у Сашки про состояние вездехода, но шум от вертолёта глушил слова.
Всё это позже рассказывал Паштет под наш истерический хохот.
Саня Никитин устроился ко мне в бригаду рабочим после двух лет "химии" (колония-поселение). Отслужив в армии работал в городе Усолье-Сибирское водителем, сделал аварию и сбежал в Узбекистан. Там его и выловили и наказали, отправив отбывать срок опять же в Усолье. Сам родом из Ташкента, он и внешностью напоминал узбека, несмотря на русскую фамилию. Черноволосый кудрявый парень 28 лет возрастом, с вечно удивлёнными вытаращенными глазами, постоянно был объектом наших шуток, да и сам любил посмеяться.
Своё прозвище заработал из-за любви к паштету. В тот сезон мы получили на складе эти консервы с нежно-розовым содержимым, и Сашка очень пристрастился к этой еде. Какое бы мясо не варилось, не жарилось в котле, он лез в вездеход, выуживал заветную баночку и с наслаждением вылизывал её до блеска.
Однажды мне пришлось на месяц "одолжить" Паштета моему другу Вите, так как у него подрались водитель Толя Карманов (Карман) с рабочим: лом против ножа. Битва титанов закончилась плачевно для обоих: у Кармана была располосована ножом рука от локтя до кисти, а рабочего всего перекосило, подозревали перелом рёбер. Пришлось вывозить их в Киренск на лечение. Ну, а у меня из бригады выдернули Паштета, так как он в армии служил танкистом, рычаги вездехода дёргать умел.
Укладываются вечером они спать, разговор перед сном зашёл о медведях, конечно. Ну, обычные темы в тайге- или о медведях или о женщинах, хотя иногда кто-нибудь раздражённо рявкал:
- О бабах ни слова!!!
Не у всех же были такие крепкие нервы, проведя по несколько месяцев без женщин... Так что, медведи были нам ближе и роднее.
Вдруг, в палатку влетает собачонка Люська и с визгом пытается залезть кому-нибудь в спальник, писая на ходу от страха. А снаружи раздаётся басовитое гавканье Леопольда- здоровенного кобеля, который прибился к ним на какой-то деревенской помойке.
Выглянули, фонариком посветили и увидели метрах в 10 от палатки крупного медведя. Он рылся у костра потухшего и между делом отмахивался от собаки. А вездеход их стоял довольно далеко на полянке, карабин в кабине. Парни пронеслись мимо медведя в трусах и босиком, не замечая под ногами шишек-веток-колючего кустарника. Косолапый проводил их удивлённым взглядом и продолжил облизывать пустые банки. И вот все мужики стоят на крыше вездехода, Паштет в кабине газует, сигналит, а Витя судорожно передёргивает затвор незаряженного карабина- патроны оказались в рюкзаке в палатке. Люська не смогла остаться одна и умоляюще повизгивала у гусеницы, пытаясь запрыгнуть на вездеход. Спасибо Леопольду- смелый пёс всё же прогнал незванного гостя. Подогнали вездеход вплотную к палатке, карабин зарядили, и Витя его себе под бок положил.
Но ещё несколько раз за ночь Паштет вдруг подскакивал и нёсся к вездеходу, когда ему чудился треск кустов за палаткой. Естественно, остальные подхватывались и ломились за ним вдогонку. Все невыспавшиеся, устали за ночь. В конце концов, Виктор пригрозил, что свяжет паразита-провокатора Паштета, если он не успокоится.
Буквально, на этой же неделе, уже в другом месте к ним ночью пришёл снова мишка- возможно, тот же самый. Витя выстрелил из ракетницы, желая отпугнуть зверя. Ракета, не успев сгореть в воздухе, упала на сухой ягель, вспыхнуло пламя. Медведь, наверное, получил удовольствие, наблюдая за полуголыми чудиками, которые, матерясь, прижимая уши от страха и озираясь, тушили разгоравшийся огонь в лесу ветками, брезентом, водой. К тому же, они не знали, где в этo время зверь находится- пожар был страшнее.
Через месяц вернулся на вертолёте Карман. Этим же бортом Паштета перекидывали ко мне в бригаду.
Карман бежит от вертушки с рюкзаком, в нём гостинцы ребятам, а Сашка к нему навстречу со своим рюкзаком и спальником. Вертолёт не глушит двигатель, винты крутятся, шум стоит, ветер.
Паштет, пробегая мимо Кармана, кивает ему головой, но тот, вдруг, обнимает Сашку за шею и притягивает к себе.
Сделаю отступление, опишу внешность Кармана:
крепкий мужик лет 40, весь в наколках- на животе, груди голова красивой девушки, какие-то надписи на руках, на спине церковь с куполами, кресты- короче, Третьяковка. Полголовы у него без волос с детства- мама на него тогда опрокинула чайник с кипятком, и волосы больше не росли. С тех пор он всегда носил летом кепку, а зимой шапку, лихо сдвинув её набок, пытаясь прикрыть плешь. Лицо у него тоже как сплющенное, сломанный нос, в общем, красавец ещё тот.
И вот, Карман тянется губами к уху Паштета, а тот, опешив, подумал:
"надо же, почти не знакомы, а как по мне соскучился..."
Обнял тоже крепко Толика и поцеловал его в небритую щёку... Реакцию Кармана описать было невозможно... Он же просто хотел спросить у Сашки про состояние вездехода, но шум от вертолёта глушил слова.
Всё это позже рассказывал Паштет под наш истерический хохот.
NEW 03.09.15 17:52
Ждановский порог.
Отправились мы с контролём в район села Ерёма на Нижней Тунгуске втроём- мой коллега Дима, рабочий Володя и я. Мы собирались на моторной лодке пройти рекой, потом уйти по притоку- речке Большая Ерёма в верховья, пока возможно, а там уже пешком. Нужно было сдавать объект, но в прошлый полевой сезон другой наш коллега что-то накосячил, и не всё стыковалось- то высоты неверные, то координаты фальшивые.
Провожали нас на базе партии долго и с любовью, тосты произносились часто, но в стаканах вместо слабого вина был разведённый спирт. В общем, в вертолёт нас загрузили в том же состоянии, в каком героя фильма "Ирония судьбы" в Ленинград друзья отправили.
Очнулись на каменистом берегу реки, когда второй пилот с бортмехаником выбрасывали наши бездыханные тела, лодку, мотор, бочку бензина и рюкзаки довольно грубо на твёрдый грунт. Они улетели, отматерив нас напоследок, а мы поползли к ближайшему дереву в тенёк. Но отлежаться комары не дали. Ругая кровососов и начальство, которое нас сюда отправило, стали снаряжать лодку. Димка рылся в планшетке, пытаясь найти топографическую карту. Тут сзади раздался голос:
-Здравствуйте, мужики. Геологи?
Перед нами стоял дедок с бичом в одной руке и беломориной в другой, приветственно улыбаясь щербатым ртом. Дима настроен был не очень дружелюбно:
- Кто такой? Документы.
- Какие тебе документы в тайге, опешил дед.
Дима мрачно продолжал изображать из себя важного человека:
- У нас тут карты секретные пропали. Колись: ты спёр?
- Да нахрена мне ваши карты, я и так тут каждую кочку знаю.
- Ну, всё- ты попал, сейчас вызываю КГБ и тебя будут допрашивать уже серьёзные люди. Со шпионами там разговор короткий- сразу к стенке... Саня,включай рацию.
Я, пытаясь понять, каким образом мы свяжемся с чекистами, лезу в рюкзак и натыкаюсь на пакет с картами и аэроснимками. Настроение Димы сразу изменилось:
- Всё, дед, не волнуйся, ты вне подозрения.
-Да идите вы в жопу вместе со своим КГБ.
Дед повернулся и пошёл от нас прочь. В это время раздался страшный рёв. Я схватил карабин, передёрнул затвор:
- Дед, стой, ложись, там медведь!!!
Пастух оглянулся, с брезгливостью и неприязнью окинул нас взглядом:
- Корова это из стада. Телёнка потеряла, вот и блажит уже второй день....
Сварили чай, пытались с дедком подружиться, но тот больше к нам не подошёл, обиделся,что мы его за вора приняли. Так и сказал на прощание:
- Жизнь тут прожил, но ещё никто меня шпионом не обзывал...
Волей неволей пришлось цеплять мотор, грузить лодку и отправляться в плавание. Через несколько километров нас ждал Ждановский порог. До сих пор не пойму, почему мы высадились перед ним, а не после... Весной, в половодье его было не заметно, баржи проходили над ним. А летом вода клокотала, буруны вскипали и торчали камни повсюду. Пристали к берегу, чтобы подумать, каким берегом плыть. Посовещавшись, облюбовали правый и тронулись самым малым ходом. Дима держал рукоятку мотора, Вовка затих на дне лодки, обнимая бочку с бензином, а я распластался на носу, сжимая весло в руках, отталкиваясь от камней. На самом пороге река сорвалась с цепи- нас понесло бешеным потоком. Что-то все орали, я куда-то тыкал веслом, Дима судорожно сжимал ручку газа, пытаясь маневрировать. А Вовка просто умирал от страха, т.к. ему нечем было заняться. Но всё закончилось благополучно, порог кончился, и река приняла нас в свои объятья, покачивая на спокойном плёсе. Перенервничали капитально и решили стать лагерем. Поставили палатку, костёр горит, мы по новой переживаем и обсуждаем этот проход порога. Вдруг, слышим- лодка сверху идёт, потом взревел мотор- раз, другой, крик человека. И тут выплывает моторка левым берегом. У мотора сидит, согнувшись, мужик, кровь на плече, лице. К нам подрулил, помогли выйти, помощь оказали, умыли его. Психует- всю жизнь здесь плавает, а сегодня напоролся на камень, кожух слетел и его маховиком долбануло. Жалуется, а сам на нашу бочку 200-литровую косится- по местным меркам такое богатство. Но, когда мы ему сказали, что прошли правым берегом, он забыл про всё от изумления:
- С ума сошли? Там же никто из местных не плавает, столько мужиков погибло. Все левым берегом ходят в малую воду.
Наверное, нам повезло, потому что мы не знали об этом.А подняться по Большой Ерёме удалось лишь на метров 500, стало так мелко, что не успевали у винта шпонки менять. Оставили рабочего, а сами пошли пешком на несколько дней в маршрут. Карабин и ружьё тоже не взяли, зачем тяжесть таскать, у Димы был револьвер системы Наган.
Вымотались за эти дни дико, возвращаемся уже в сумерках, я шёл чуть впереди. Вдруг слышу Димкин голос срывающийся:
- Саня, стой!!!
Огядываюсь, а он револьвер из кобуры выхватывает и целит то ли в меня то ли где-то рядом. Ну, чисто красный командир из фильма о гражданской войне.
- Медведь!!!
Я оглядываюсь- никого. А он вот-вот шмальнёт и, боюсь, меня подстрелит.
Он от усталости корягу рядом со мной с мордой притаившегося медведя спутал и пытался пристрелить. И не успокоился, пока я эту валежину ногой не пнул.
Потом мы приплыли в деревню Ерёма, откуда нас должен был забрать на другой день вертолёт. Расположились на так называем аэродроме- в пойме реки Ниж.Тунгуска. Там когда-то стоял дом, но в половодье его подняло и затащило в кусты. Мы в нём и расположились. Лучше бы палатку поставили, но поняли это позже.
К этому времени у нас закончилась ДЭТА- средство от комаров. Ночью кровососы полезли со всех щелей. Как мы не кутались, не прятались, маленькие серенькие мерзавцы находили уязвимое место и втыкали свой длинный нос, высасывая кровь и вызывая наши проклятия в их адрес.
Вовка снял марлю с ведра с солёной рыбой, намотал на голову, став похожим на провонявшую рыбой мумию.
Наконец, Димка, не выдержав, произнёс:
- Я слышал, есть одно средство против этих гадов. Нужно высыпать дымный порох из патронов и поджечь его. Комары совершенно не выносят запах порохового дыма.
Распотрошили десяток патронов, соорудив на полу домика приличную кучку пороха, бросили спичку в неё...
Оглушительный взрыв, вспышка. Я с радостью ловлю себя на мысли, что больше не слышу раздражающего назойливого писка комаров.
Не слышу, но ощущаю...
Это была контузия, уши перестали слышать после взрыва, а комарам запах пороха оказался по барабану: "...И дым Отечества нам сладок и приятен..."
До утра мы потеряли крови не меньше, чем если бы побывали на донорском пункте.
Мы с Димой нашли много ошибок и подгонок на объекте- геодезист, который здесь работал до этого, напортачил изрядно. Встал вопрос, кого посылать на исправление. Его решили быстро: моя банда должна была лететь, как можно скорее, снова сюда и выполнить необходимые измерения. Ну, а в целях экономии- пешком, все инструменты, снаряжение, продукты перенося на своих плечах..
NEW 03.09.15 17:59
В верховьях Большой Ерёмы.
После нашей с Димой прогулки моя бригада очень быстро собралась, я решил взять четырёх рабочих, груза набиралось изрядно- нужны были инструменты для различных геодезических работ- теодолит, нивелир, светодальномер (ещё старый 2СМ-2, работа с которым напоминала пульт в вертолётной кабине- куча тумблеров на трёх, связанных кабелями частях), отражатели, штативы, рейки. Рацию взяли тоже не из лёгких- Гроза, так как до базы было несколько сот километров и портативный Карат не доставал. Ну, и три дополнительных аккумулятора для рации. Плюс палатка- четырёхместка, продукты, одежда и прочее.
В самый последний момент один из рабочих зауросил и отказался лететь- мол, очень тяжело будет. В результате, его груз лёг дополнительно на наши плечи.
Опишу только, как выглядела моя экипировка: за плечами рюкзак килограммов под тридцать, на плече карабин, на другом сумка- планшетка, на груди висел в жестяной коробке светодальномер. Парни тащили на себе ничуть не меньше.
Их было трое- Кока (Никифор Саввович), Паштет (Саня Никитин) и Пан Спортсмен (бывший физрук Толя).
Вылетели на МИ-8, сначала присели в верховьях реки Большая Ерёма, там выкинули резиновую лодку в мешке и кое-какие продукты. Подготовили путь отступления по окончанию работы.
А нас выбросили вертушкой на небольшой болотинке поближе к началу работы, и мы сразу погнали теодолитный ход по старому профилю. Вечером, пройдя с работой километра три, выхожу на связь, а мне сообщают, что этот ход делать не надо, переходите в другое место- километров за 20. На моё возмущение пообещали всё оплатить и просили не очень сердиться. Выключив рацию, мы дали волю чувствам, но делать нечего, взвалили на себя всё и навьюченными ишаками тронулись дальше.
На севере есть такие болота- зелёные, ровненькие, с редкими кочками. А ногой топнешь, и волна до горизонта по болоту красиво так идёт. Воды не видно, только масса травяная колышется, как живая. Вот нам и предстояло через такое болото перебраться- километра 4. Если вокруг, то набиралось под 50 км, да ещё и речушка на пути. Как всегда, понадеялись на русское авось и побрели. Все ребята молодые, полные сил- что нам какое-то болото...
На первых же метрах стало ясно, что идти, как прямоходящий современный человек, нам не удастся. В основном, на четырёх костях, а рюкзак норовил с горбушки съехать на голову и макнуть лицом прямо в болотную жижу. Весьма быстро мы стали похожи на спецназовцев, очень замаскировавшихся. Морды все в зелени, одежда тоже, какие-то водоросли свисали, мокрые и разговаривающие между собой и с болотом исключительно на великом и могучем русском языке, то есть матами... Болото не отвечало, а лишь покачивало нас нежно на своей подушке, прижимало к себе и грозило совсем не отпустить.
Паштет неожиданно нашёл череп сохатого с рогами, пропорциональными, красивыми. Но тяжёлыми... Кричит- донесу, с собой домой увезу, на стену повешу. Прицепил их на рюкзак и пополз, постепенно отставая. Как их носил лось- не знаю, а Паштет просто начал тонуть под тяжестью рогов. Но не бросает, несмотря на наши вежливые, убедительные просьбы, произносимые со зверскими интонациями. В очередной раз, оглянувшись, не увидел его сзади. В страхе рявкнул:
- Паштет, ты где???
Из-за кочки сначала качнулись рога, а под ними блеснул чёрный глаз Сашки. Он обессиленно махнул рукой:
- Идите, догоню... Не могу больше, отдохну...
Пришлось его разгрузить, оставив лишь рога, обьясняя, что вот женишься и будут тебе рога, какие захочешь. Но он хотел от сохатого.
В общем, преодолели мы это болото часов за 5, полив его обильно нашим молодым потом. Вылезли на твёрдый берег в образе Леших, Кикиморы и прочей нечисти болотной. Последним, качаясь, как раненый лось, причапал рогатый Паштет, - уже у нас костёр горел, и чайник закипал. Отдохнули, посидели, встаём, а он снова рога цепляет. Но вот беда, болото-то без деревьев, а по лесу идти с рогами оказалось сложнее, цепляется за ветки и стволы, только стук сзади раздаётся. Ждём его, ждём, потом не выдержав, пригрозили, что медведь увидит рога и съест его вместе с рюкзаком. Наконец, Паштет сбросил их с растроенным лицом и пробормотал:
- Бедные лоси. Как они эти рога всю жизнь-то носят...
- Так же, как и ты. Походят, поносят, а как надоест- скидывают...
Истоптав всю местную тайгу, выполнив работу, двинулись мы к своей лодке. Сначала шли вместе, но, выйдя на прямой старый профиль, по которому до речки оставалось километров десять, я постепенно оторвался от ребят. Они то и дело садились покурить, объясняя мне, что торопиться больше некуда.
Не доходя пары километров до берега, я уткнулся в богатый густой малинник, усыпанный спелыми ягодами. Сбросил рюкзак, карабин и горстями стал есть малину. Потом заметил, что часть кустов ободрана и измята. Пригляделся- недавно тут пировал местный хозяин, видно, я его спугнул. Что-то желание есть ягоду у меня пропало. Быстро дошёл до реки, накачал насосом-лягушкой лодку. Сухари оказались подмоченными и заплесневели, бросил их в реку, и тут же вода закипела от рыбы.
Выстрелил из карабина в воду пару раз, и на поверхность всплыло с десяток оглушённых рыбин разного размера. К приходу мужиков я уже почистил их, распотрошил и воткнул на рожнях вокруг костра.
Парни пришли очень удивлённые:
- Ты уже здесь?
- Конечно, я же вперёд ушёл.
- Блин, а кто был на горе, в малиннике? Мы думали, ты балуешься, рявкаешь, медведя изображаешь... Посмеялись, покричали тебе и пошли дальше...
Мы переглянулись и всё поняли...
Мишка пропустил меня, дав полакомиться ягодами, но ещё три конкурента было чересчур много, и он решил шугануть их со своей плантации...
NEW 03.09.15 18:08
в ответ zerkowkak 02.09.15 18:58
Паштет и племенной бык.
Доплыли мы на резиновой лодке по речке Большая Ерёма до реки Нижняя Тунгуска. Чуть ниже устья расположилось старинное таёжное село Ерёма. Основали его когда-то стрельцы, построили первые дома на крутом левом берегу, но постепенно люди перебрались на низкий правый берег, а на яру осталось сельское кладбище и летник, где пасли и доили коров. Место это прозвали выселки. Непонятно, почему деревню перенесли на низкий берег, так как каждую весну топит Ерёму ужасно- одни крыши торчат из-под воды.
Летник представлял собой большой загон для скота и ма-аленькую избушку, в которой от непогоды укрывались доярки. Двух девушек на моторке перевозил мужик, они доили коров, молоко во флягах грузилось и доставлялось в село. Мы спросили разрешения устроиться в избушке, открываем низенькую дверь... По центру комнатки красочно расположилась огромная коровья лепёшка...
Убрались, отмыли, раскинули свои вещи и натянули марлевые пологи. Спали по двое под каждым: я с Кокой, а Паштет со Спортсменом. В округе у нас оставалась ещё невыполненная работа на несколько дней.
Утром вставали, завтракали и шли в лес мимо стада коров. Паслись они сами, без пастуха. Возглавлял это стадо огромный племенной бычара с угрюмым взглядом и просто фантастически гигантскими яйцами (прошу прощения за подробности). Он всякий раз мрачно следил за нами, утробно ревя, и делал несколько угрожающих шагов в нашу сторону. Неприятное ощущение, но каждый из нас в руках держал на всякий случай по хворостине (не знаю, помогло ли бы это?).
Паштет, увидев это чудовище, сразу заявил, что из избушки выйдет лишь в том случае, если я ему дам свой карабин. Так что мимо быка мы проходили живописной командой. Трое выставляли прутья в его сторону, а Паштет, передёрнув затвор карабина, целил в быка. Я шёпотом грозил ему всякими карами, если вздумает выстрелить. Никакой зар. платы потом не хватит рассчитаться.
Каждый вечер мы покупали свежее молоко у доярок. Всем было от этого хорошо, лишь у Толи- Спортсмена не справился желудок, пронесло. Всю ночь он бегал на улицу, мешая спать. Под утро я проснулся от истошных криков. Верещали Паштет и Спортсмен, осыпая друг друга матами. Оказывается, Паштету, измученному страхами перед быком, приснилось, что тот за ним гоняется. В это время возвращается с улицы вымотанный поносом Толя, приподнимает марлевый полог и ползёт внутрь. Навстречу ему летят две ноги Паштета. Едва успел отклониться, иначе, как минимум, лицо приобрело бы форму сковороды. Паштет, объясняя свой зверский поступок, сказал, что он наяву видел, как в дом входит его враг- бык, приподнимает рогом полог и лезет, сопя на него. Вот он и дал отпор, надеясь пнуть того, как следует. Поджал до подбородка обе ноги и резко выбросил их навстречу коварному быку, то есть Толику.
Спасла от удара Толю лишь его спортивная реакция.
Сон у всех уже, как рукой, сняло. Паштет кричит, визгливо оправдываясь, Кока требует тишины, Спортсмен орёт, спрашивая, ну как можно его спутать с быком? Потом таинственно замолчал, прислушиваясь к чему-то, нам неизвестному... Все уставились на него и тоже ушами шевелим. Паштет напряжённо прошептал:
- Кто там? Бык???
- Ой-ёй, Паштет- скотина!!!
И Толя пулей вылетел из избушки. От всех этих страстей у него случился очередной приступ медвежьей болезни...
Доплыли мы на резиновой лодке по речке Большая Ерёма до реки Нижняя Тунгуска. Чуть ниже устья расположилось старинное таёжное село Ерёма. Основали его когда-то стрельцы, построили первые дома на крутом левом берегу, но постепенно люди перебрались на низкий правый берег, а на яру осталось сельское кладбище и летник, где пасли и доили коров. Место это прозвали выселки. Непонятно, почему деревню перенесли на низкий берег, так как каждую весну топит Ерёму ужасно- одни крыши торчат из-под воды.
Летник представлял собой большой загон для скота и ма-аленькую избушку, в которой от непогоды укрывались доярки. Двух девушек на моторке перевозил мужик, они доили коров, молоко во флягах грузилось и доставлялось в село. Мы спросили разрешения устроиться в избушке, открываем низенькую дверь... По центру комнатки красочно расположилась огромная коровья лепёшка...
Убрались, отмыли, раскинули свои вещи и натянули марлевые пологи. Спали по двое под каждым: я с Кокой, а Паштет со Спортсменом. В округе у нас оставалась ещё невыполненная работа на несколько дней.
Утром вставали, завтракали и шли в лес мимо стада коров. Паслись они сами, без пастуха. Возглавлял это стадо огромный племенной бычара с угрюмым взглядом и просто фантастически гигантскими яйцами (прошу прощения за подробности). Он всякий раз мрачно следил за нами, утробно ревя, и делал несколько угрожающих шагов в нашу сторону. Неприятное ощущение, но каждый из нас в руках держал на всякий случай по хворостине (не знаю, помогло ли бы это?).
Паштет, увидев это чудовище, сразу заявил, что из избушки выйдет лишь в том случае, если я ему дам свой карабин. Так что мимо быка мы проходили живописной командой. Трое выставляли прутья в его сторону, а Паштет, передёрнув затвор карабина, целил в быка. Я шёпотом грозил ему всякими карами, если вздумает выстрелить. Никакой зар. платы потом не хватит рассчитаться.
Каждый вечер мы покупали свежее молоко у доярок. Всем было от этого хорошо, лишь у Толи- Спортсмена не справился желудок, пронесло. Всю ночь он бегал на улицу, мешая спать. Под утро я проснулся от истошных криков. Верещали Паштет и Спортсмен, осыпая друг друга матами. Оказывается, Паштету, измученному страхами перед быком, приснилось, что тот за ним гоняется. В это время возвращается с улицы вымотанный поносом Толя, приподнимает марлевый полог и ползёт внутрь. Навстречу ему летят две ноги Паштета. Едва успел отклониться, иначе, как минимум, лицо приобрело бы форму сковороды. Паштет, объясняя свой зверский поступок, сказал, что он наяву видел, как в дом входит его враг- бык, приподнимает рогом полог и лезет, сопя на него. Вот он и дал отпор, надеясь пнуть того, как следует. Поджал до подбородка обе ноги и резко выбросил их навстречу коварному быку, то есть Толику.
Спасла от удара Толю лишь его спортивная реакция.
Сон у всех уже, как рукой, сняло. Паштет кричит, визгливо оправдываясь, Кока требует тишины, Спортсмен орёт, спрашивая, ну как можно его спутать с быком? Потом таинственно замолчал, прислушиваясь к чему-то, нам неизвестному... Все уставились на него и тоже ушами шевелим. Паштет напряжённо прошептал:
- Кто там? Бык???
- Ой-ёй, Паштет- скотина!!!
И Толя пулей вылетел из избушки. От всех этих страстей у него случился очередной приступ медвежьей болезни...
NEW 03.09.15 22:11
в ответ zerkowkak 03.09.15 18:08
Зевс.
Подарил мне знакомый охотник в Киренске пса-лайку. Удивил, конечно, таким жестом. Собаку, да ещё и лайку, просто так охотник не отдаст человеку, с которым и знаком-то шапочно. Пёс- кобель, возраст семь лет, такого интересного цвета шерсть, не рыжий, а ярко жёлтый, как спелая рожь в поле. Хозяин собаки назвал кличку, но я пропустил её мимо ушей, потому что сразу решил, что назову пса Зевсом. Такой у него был величественный вид, взгляд не отводил, как другие собаки, смотрел прямо в глаза по-человечески, будто изучал меня.
Всё-таки, прежний владелец собаки раскололся и рассказал, почему он избавляется от такого шикарного красавца. Природа дала красоту, но обделила охотничьими способностями. Да ещё кастрировали пса в молодости, так что потомства не могло быть. Жил он при доме, и всё шло к тому, что его бы пристрелили, как негодного. Но мужик не смог застрелить, думаю, всё из-за этого человеческого взгляда собаки. Решил отдать мне, говорит, пусть ещё поживёт собака немного.
Привёз я его в Непу, на базу партии, и по селу поползли слухи, что у экспедишников появился зверовой пёс- умница, ни одного сохатого не упустит.
Я открыл случайно у него другие способности. Уходим мы от палатки или вездехода за несколько километров работать. Идём по компасу, назад тоже, это время отнимает. Как-то Зевс вышел вперёд и привёл нас домой чётко своим же следом. Так что теперь нам не надо было делать затёсы или бояться, что в темноте пройдём мимо. Зевс, как по путеводной нити, доставлял нас чётко на место.
Кстати, посмотрев мультфильм "Жил был пёс", я подумал, что сюжет, где он гнался за зайцем, а потом, запыхавшись, за сердце держался, взят из жизни моего Зевса.
Однажды мы перекуривали посередине крупной поляны. Зевс лежал у моих ног, отмахиваясь от надоедливых комаров. Вдруг, из леса выскочил лосёнок- нескладный, длинноногий, ушастый с удивлённой мордой. Уставился на нас, похоже, впервые людей увидел. Мать, наверное, где-то рядом была. Каким-то образом, Зевс услышал или учуял малыша. Вскочил на ноги и погнался за лосёнком. Несмышлёныш, вместо того, чтобы убежать в лес к защитнице-маме, начал кругами бегать по поляне. Зевс носился за ним, тяжело дыша, - отъелся на экспедишных кашах... Через пару кругов пёс сбавил скорость, вывалил язык, остановился, шатаясь, посмотрел кисло вслед лосёнку...Мне казалось, что он сейчас возьмётся лапой за сердце, а другой махнёт и скажет:
- Не очень-то и хотелось, просто размялся слегка...
Осенью в Непе ко мне подошли знакомые местные ребята:
- Дай Зевса на пару дней, поднимемся на лодке по реке, сохатого возьмём, вам мяса подкинем, а то у нас молодые ещё собаки, пусть поучатся.
- Мужики, да он никакой, только по консервным банкам работает.
Не поверили, чудаки...
Согласился, только предупредил, чтобы при любом раскладе мне Зевса живым вернули. Те, радостные, заверили меня, надели псу ошейник и увели "охотника" с собой.
Через пару дней на базу они пришли совсем в другом настроении. Не глядя на Зевса, сунули мне верёвку в руки и хотели молчком уйти. Но мы с ребятами их раскрутили на рассказ.
Втроём с ружьями на малом ходу поднимаются вверх по течению. Зевс сидит на носу моторки, мордой водит, а три молодых собаки скучились на дне лодки. Мужики довольные, ещё бы- у них настоящий зверовой пёс, сейчас лося найдёт. Вдруг Зевс насторожился и встал на ноги , на берег смотрит. Лось!!!
Лодка причаливает к берегу, собаки прыгают на землю и уносятся в тайгу. Спустя какое-то время на горе раздаётся дружный лай. Мужики с ружьями наперевес карабкаются в крутой подъём, подкрадываются, выглядывают из-за деревьев. Но где же лось? Собаки, задрав головы, лают на дерево. Не мог же сохатый туда залезть... Пригляделись: на ветке, съёжившись комочком, сидел полосатый бурундучок, с интересом разглядывая всю компанию.
За этот день им пришлось ещё несколько раз лазать по горам, болотам, зарослям, спеша на призывный лай Зевса и его юных учеников, которые дружно облаивали то бурундука, то белку.
Вымотались охотники дико, под конец мечтая пристрелить "зверового пса", но помнили о своём обещании, а потому и доставили Зевса назад.
Когда они ушли, мы с ним долго смотрели друг другу в глаза. Казалось, Зевс сейчас заговорит и скажет, что он нарочно устроил такое представление мужикам.
За сезон мы так привязались друг к другу, куда бы я не шёл, Зевс сопровождал меня, не торопясь. В его жёлто-коричневых глазах было столько спокойствия, какой-то мудрости. К сожалению, в город я его не мог забрать. Знаю, что закончил он жизнь, как все собаки в тех местах, непригодные для охоты, но, благодаря нашей встрече, Зевс прожил на полгода дольше. И, надеюсь, был счастлив по-собачьи в те дни..
Подарил мне знакомый охотник в Киренске пса-лайку. Удивил, конечно, таким жестом. Собаку, да ещё и лайку, просто так охотник не отдаст человеку, с которым и знаком-то шапочно. Пёс- кобель, возраст семь лет, такого интересного цвета шерсть, не рыжий, а ярко жёлтый, как спелая рожь в поле. Хозяин собаки назвал кличку, но я пропустил её мимо ушей, потому что сразу решил, что назову пса Зевсом. Такой у него был величественный вид, взгляд не отводил, как другие собаки, смотрел прямо в глаза по-человечески, будто изучал меня.
Всё-таки, прежний владелец собаки раскололся и рассказал, почему он избавляется от такого шикарного красавца. Природа дала красоту, но обделила охотничьими способностями. Да ещё кастрировали пса в молодости, так что потомства не могло быть. Жил он при доме, и всё шло к тому, что его бы пристрелили, как негодного. Но мужик не смог застрелить, думаю, всё из-за этого человеческого взгляда собаки. Решил отдать мне, говорит, пусть ещё поживёт собака немного.
Привёз я его в Непу, на базу партии, и по селу поползли слухи, что у экспедишников появился зверовой пёс- умница, ни одного сохатого не упустит.
Я открыл случайно у него другие способности. Уходим мы от палатки или вездехода за несколько километров работать. Идём по компасу, назад тоже, это время отнимает. Как-то Зевс вышел вперёд и привёл нас домой чётко своим же следом. Так что теперь нам не надо было делать затёсы или бояться, что в темноте пройдём мимо. Зевс, как по путеводной нити, доставлял нас чётко на место.
Кстати, посмотрев мультфильм "Жил был пёс", я подумал, что сюжет, где он гнался за зайцем, а потом, запыхавшись, за сердце держался, взят из жизни моего Зевса.
Однажды мы перекуривали посередине крупной поляны. Зевс лежал у моих ног, отмахиваясь от надоедливых комаров. Вдруг, из леса выскочил лосёнок- нескладный, длинноногий, ушастый с удивлённой мордой. Уставился на нас, похоже, впервые людей увидел. Мать, наверное, где-то рядом была. Каким-то образом, Зевс услышал или учуял малыша. Вскочил на ноги и погнался за лосёнком. Несмышлёныш, вместо того, чтобы убежать в лес к защитнице-маме, начал кругами бегать по поляне. Зевс носился за ним, тяжело дыша, - отъелся на экспедишных кашах... Через пару кругов пёс сбавил скорость, вывалил язык, остановился, шатаясь, посмотрел кисло вслед лосёнку...Мне казалось, что он сейчас возьмётся лапой за сердце, а другой махнёт и скажет:
- Не очень-то и хотелось, просто размялся слегка...
Осенью в Непе ко мне подошли знакомые местные ребята:
- Дай Зевса на пару дней, поднимемся на лодке по реке, сохатого возьмём, вам мяса подкинем, а то у нас молодые ещё собаки, пусть поучатся.
- Мужики, да он никакой, только по консервным банкам работает.
Не поверили, чудаки...
Согласился, только предупредил, чтобы при любом раскладе мне Зевса живым вернули. Те, радостные, заверили меня, надели псу ошейник и увели "охотника" с собой.
Через пару дней на базу они пришли совсем в другом настроении. Не глядя на Зевса, сунули мне верёвку в руки и хотели молчком уйти. Но мы с ребятами их раскрутили на рассказ.
Втроём с ружьями на малом ходу поднимаются вверх по течению. Зевс сидит на носу моторки, мордой водит, а три молодых собаки скучились на дне лодки. Мужики довольные, ещё бы- у них настоящий зверовой пёс, сейчас лося найдёт. Вдруг Зевс насторожился и встал на ноги , на берег смотрит. Лось!!!
Лодка причаливает к берегу, собаки прыгают на землю и уносятся в тайгу. Спустя какое-то время на горе раздаётся дружный лай. Мужики с ружьями наперевес карабкаются в крутой подъём, подкрадываются, выглядывают из-за деревьев. Но где же лось? Собаки, задрав головы, лают на дерево. Не мог же сохатый туда залезть... Пригляделись: на ветке, съёжившись комочком, сидел полосатый бурундучок, с интересом разглядывая всю компанию.
За этот день им пришлось ещё несколько раз лазать по горам, болотам, зарослям, спеша на призывный лай Зевса и его юных учеников, которые дружно облаивали то бурундука, то белку.
Вымотались охотники дико, под конец мечтая пристрелить "зверового пса", но помнили о своём обещании, а потому и доставили Зевса назад.
Когда они ушли, мы с ним долго смотрели друг другу в глаза. Казалось, Зевс сейчас заговорит и скажет, что он нарочно устроил такое представление мужикам.
За сезон мы так привязались друг к другу, куда бы я не шёл, Зевс сопровождал меня, не торопясь. В его жёлто-коричневых глазах было столько спокойствия, какой-то мудрости. К сожалению, в город я его не мог забрать. Знаю, что закончил он жизнь, как все собаки в тех местах, непригодные для охоты, но, благодаря нашей встрече, Зевс прожил на полгода дольше. И, надеюсь, был счастлив по-собачьи в те дни..
NEW 05.09.15 13:14
в ответ zerkowkak 24.08.15 07:31
Завтрак... перед сном.
Объект был осенью недоделан по уважительным причинам- из-за пожара в вездеходе сгорели геодезические инструменты, и в марте послали меня на север заканчивать работу. Вместе со мной полетели двое коллег- Олег и Володя. Оба до этого работали только на юге. Прилетели мы в Киренск, спрашиваю в аэропорту, когда борт на Непу.
- Через два дня.
Ну, знакомая история- и дольше сиживали. А ребятам непонятки:
- Как так нет возможности улететь? Ну, блин..., дикий север...
Перекантовались мы пару дней в местной гостинице, в комнате на десяток коек, и на АН-2, всё-таки, прибыли в посёлок. Устроились у местного дружка Кузи.
Ехать до участка работы нужно было по зимнику километров 50, а потом на лыжах в тайгу. Я рассчитывал, что за пару дней мы всё закончим. Договорился с местным водителем ЗИЛ-157. Кузя, узнав, что я купил спирт, изъявил желание нам помочь- безвозмездно! В кабину все мы не помещались, поэтому я заявил:
- Кто едет в кузове- пьёт для сугреву алкоголь...
Март на севере- это же совсем ещё даже не весна.
В результате, в кабине остался один водитель. Мы, укутавшись тулупами, потягивали дорОгой разведённый спирт и орали на всю тайгу залихватские песни.
День пролетел незаметно, выполнили всё, что запланировали, несмотря на то, что стоять на лыжах было сложно всем, даже опытному таёжнику Кузе- планету Земля качало ужасно, вследствие выпитого спирта. Водитель просидел всё это время у костра возле машины и был очень рад нашему появлению из леса.
На другой день мы благополучно закончили всю работу. Спали в доме у Кузи- Вовка на диванчике, мы с Олегом вдвоём в огромной кровати на перине, а Кузя, на правах хозяина, в соседней комнате, сдвинув стулья. Просыпаемся утром- в избе холодина, кто-то должен встать и растопить печь, а потом, соответственно, и завтрак, то есть, уже обед приготовить.
Мы с Олегом стойкие ребята, Кузя, как старый холостяк, привык к холоду и голоду, а Вовка самый молодой, терпения маловато. Поворчав на коллег-лодырей, вскакивает с дивана, шлёпает босыми ногами по стылому полу, забрасывает дрова в железную печку. Потом плеснул туда керосин- вспышка (не рассчитал), Вовкина ругань из дыма. Мы с Олегом украдкой наблюдаем из-под одеяла: приятно смотреть, как другой человек работает. Володя нашёл огро-омную чугунную сковороду, почистил картошку, жарит... Запахи по комнате витают- фантастика!!! Тепло-о... Советуем ему:
- Ты лучок не забудь... А под конец тушёнки баночку вывали и перемешай хорошенько.
Вовка ворчит недовольно, но делает так, как мы советуем. Наконец, всё готово!
Кричит:
- Вставайте, лентяи, сейчас есть будем.
Мы потягиваемся, из другой комнаты слышится радостный голос Кузи, а Володя берёт каким-то зацепом сковороду и несёт её через всё помещение к столу.
В центре комнаты сковорода делает классический оверкиль, и всё её содержимое шмякнулось со смачным звуком на давным давно немытый затоптанный пол.
Вовка стоит, тупо глядя на парящую картошку под ногами. Видно по его лицу, что он бы её собрал обратно в сковороду и поставил на стол, если бы мы не были свидетелем катастрофы.
Махнул растроенно рукой и, не раздеваясь, завалился на диван спиной к нам и к картошке.
Мы с Олегом, повздыхав, тоже залезли поглубже под одеяло- нужно было выждать, когда Володя успокоится и начнёт снова копошиться по хозяйству.
Кузя лишь выглянул из своего закутка, глянул на несчастье, сказал непонятно про чью-то мать и скрылся обратно.
В конце концов, первым не выдержал я, вылез из тёплого гнезда, хотел смести погибшую картошку в мусор, но Кузя, услышав, заорал:
- Не выбрасывай!!! Казбека в дом тащи (это его собака-лайка)!
Привёл я ничего не понимающего пса. Он упирался, не верил, что на самом деле в избу к людям допущен.
Я натыкал его носом в наш несостоявшийся обед, и Казбек, косясь на дураков, которые сами не едят такую вкуснятину, мигом умял все четыре порции. Место картофельного приземления пёс так тщательно вылизал, что я пожалел, что не разбросал картошку по всему полу. А так на всю избу лишь маленький участок вымытого до блеска пола оказался.
Выпроводив обжору на улицу, пожарил снова картошку, добавил тушёнку, лучок- всё под внимательными голодными взглядами коллег. Кульминационный момент- нужно донести сковороду до стола.
Я не успел даже наклониться, а рядом стояли три помощника- двое ещё в трусах, а Вовка одетый.
Вчетвером мы бережно и торжественно донесли драгоценную ношу и водрузили её на стол.
За окном уже густели сумерки, когда мы, наконец-то, позавтракали...
Объект был осенью недоделан по уважительным причинам- из-за пожара в вездеходе сгорели геодезические инструменты, и в марте послали меня на север заканчивать работу. Вместе со мной полетели двое коллег- Олег и Володя. Оба до этого работали только на юге. Прилетели мы в Киренск, спрашиваю в аэропорту, когда борт на Непу.
- Через два дня.
Ну, знакомая история- и дольше сиживали. А ребятам непонятки:
- Как так нет возможности улететь? Ну, блин..., дикий север...
Перекантовались мы пару дней в местной гостинице, в комнате на десяток коек, и на АН-2, всё-таки, прибыли в посёлок. Устроились у местного дружка Кузи.
Ехать до участка работы нужно было по зимнику километров 50, а потом на лыжах в тайгу. Я рассчитывал, что за пару дней мы всё закончим. Договорился с местным водителем ЗИЛ-157. Кузя, узнав, что я купил спирт, изъявил желание нам помочь- безвозмездно! В кабину все мы не помещались, поэтому я заявил:
- Кто едет в кузове- пьёт для сугреву алкоголь...
Март на севере- это же совсем ещё даже не весна.
В результате, в кабине остался один водитель. Мы, укутавшись тулупами, потягивали дорОгой разведённый спирт и орали на всю тайгу залихватские песни.
День пролетел незаметно, выполнили всё, что запланировали, несмотря на то, что стоять на лыжах было сложно всем, даже опытному таёжнику Кузе- планету Земля качало ужасно, вследствие выпитого спирта. Водитель просидел всё это время у костра возле машины и был очень рад нашему появлению из леса.
На другой день мы благополучно закончили всю работу. Спали в доме у Кузи- Вовка на диванчике, мы с Олегом вдвоём в огромной кровати на перине, а Кузя, на правах хозяина, в соседней комнате, сдвинув стулья. Просыпаемся утром- в избе холодина, кто-то должен встать и растопить печь, а потом, соответственно, и завтрак, то есть, уже обед приготовить.
Мы с Олегом стойкие ребята, Кузя, как старый холостяк, привык к холоду и голоду, а Вовка самый молодой, терпения маловато. Поворчав на коллег-лодырей, вскакивает с дивана, шлёпает босыми ногами по стылому полу, забрасывает дрова в железную печку. Потом плеснул туда керосин- вспышка (не рассчитал), Вовкина ругань из дыма. Мы с Олегом украдкой наблюдаем из-под одеяла: приятно смотреть, как другой человек работает. Володя нашёл огро-омную чугунную сковороду, почистил картошку, жарит... Запахи по комнате витают- фантастика!!! Тепло-о... Советуем ему:
- Ты лучок не забудь... А под конец тушёнки баночку вывали и перемешай хорошенько.
Вовка ворчит недовольно, но делает так, как мы советуем. Наконец, всё готово!
Кричит:
- Вставайте, лентяи, сейчас есть будем.
Мы потягиваемся, из другой комнаты слышится радостный голос Кузи, а Володя берёт каким-то зацепом сковороду и несёт её через всё помещение к столу.
В центре комнаты сковорода делает классический оверкиль, и всё её содержимое шмякнулось со смачным звуком на давным давно немытый затоптанный пол.
Вовка стоит, тупо глядя на парящую картошку под ногами. Видно по его лицу, что он бы её собрал обратно в сковороду и поставил на стол, если бы мы не были свидетелем катастрофы.
Махнул растроенно рукой и, не раздеваясь, завалился на диван спиной к нам и к картошке.
Мы с Олегом, повздыхав, тоже залезли поглубже под одеяло- нужно было выждать, когда Володя успокоится и начнёт снова копошиться по хозяйству.
Кузя лишь выглянул из своего закутка, глянул на несчастье, сказал непонятно про чью-то мать и скрылся обратно.
В конце концов, первым не выдержал я, вылез из тёплого гнезда, хотел смести погибшую картошку в мусор, но Кузя, услышав, заорал:
- Не выбрасывай!!! Казбека в дом тащи (это его собака-лайка)!
Привёл я ничего не понимающего пса. Он упирался, не верил, что на самом деле в избу к людям допущен.
Я натыкал его носом в наш несостоявшийся обед, и Казбек, косясь на дураков, которые сами не едят такую вкуснятину, мигом умял все четыре порции. Место картофельного приземления пёс так тщательно вылизал, что я пожалел, что не разбросал картошку по всему полу. А так на всю избу лишь маленький участок вымытого до блеска пола оказался.
Выпроводив обжору на улицу, пожарил снова картошку, добавил тушёнку, лучок- всё под внимательными голодными взглядами коллег. Кульминационный момент- нужно донести сковороду до стола.
Я не успел даже наклониться, а рядом стояли три помощника- двое ещё в трусах, а Вовка одетый.
Вчетвером мы бережно и торжественно донесли драгоценную ношу и водрузили её на стол.
За окном уже густели сумерки, когда мы, наконец-то, позавтракали...
NEW 05.09.15 13:34
Пожар в тайге.
Полевой сезон закончился, все специалисты и рабочие разьехались по домам, a я, на свою беду, задержался, ходил, охотился. Пришло сообщение- надо получить координаты, высоты нескольких точек на объекте. А на дворе ноябрь- на севере настоящая зима.
Собрались вчетвером- начальник партии Иван Косенко, два водителя-Толя Карманов (Карман), Миша Орлов (Орёлик) и я. Наша техника была вся в ремонте, обратились к местным пожарникам, выпросили у них ГАЗ-71- крашеный красной краской. Они нас предупредили беречь вездеход- мол, он даже в фильме снимался- "Костёр белой ночи"- про страшный пожар на севере в 70-х годах.
У знакомого охотника по прозвищу Будулай взяли лыжи замечательные- широкие, подбитые по низу камусом. Тот тоже нас предупредил поаккуратнее с ними быть. Мы клятвенно пообещали вернуть всем вещи и технику в целости и сохранности и уехали в тайгу.
Морозы стояли за тридцатник. Ночевали по зимовьям, а водилы ночью по очереди прогревали двигатель, укутав мотор кошмой и брезентом. Как-то остановились на льду ручья метрах за двести от избушки, которая стояла на берегу р.Нижняя Тунгуска. В реке вода солоноватая, так что парни стали заливать во флягу из проруби в ручье, а я, шагнув, буквально, пару метров в сторону, провалился в полынью по грудь.
Рванул к зимовью, прибежал туда уже в ледяном скафандре. Пока пытался расжечь печку, подьехали мужики, всё сделали сами, меня раздели, растёрли. Сварили поесть и легли спать. Спали все, обычно не раздеваясь, но я на этот раз остался лишь в спортивных штанах, остальное сушилось.
Разбудили нас выстрелы и гул пламени за окном. Выскочили, а наш вездеход полыхает ярким пламенем. Мужики были босиком- в носках, я успел накинуть валенки на босую ногу, но по пояс голый. Схватили, что под руку попалось: мне- таз, Иван и Орёл с вёдрами, а Карман ничего лучшего не нашёл, кроме чайника. Снега было много, зачерпывали и швыряли в пламя. Я, вспомнив, что внутри остался чемодан, в котором были журналы наблюдений, аэроснимки с наколами, тетради вычислений- то есть, вся работа партии за сезон, бросился в салон вездехода, прямо в огонь. Карман успел поймать меня за штаны и отбросил в сторону:
- Дурак!!! Жить надоело???
Самое страшное, что нас ждало- взрыв баков- их четыре у ГАЗ-71 (но, к счастью, за день до этого мы залили их полными из бочки. Кто не знает, взрываются скорее неполные баки, вернее пары бензина в них.) и взрыв моего рюкзака, в котором, кроме пушнины- соболей, ондатры, белок, лежали две полные банки с порохом.
В тот вечер мы ничего не вытащили из вездехода, провозились со мной, с ужином, поэтому в салоне осталось всё оружие- пистолет ТТ Ивана, мой карабин, ружьё и мелкашка, всевозможные патроны, которые рвались от жарa, а осколки гильз летали в воздухе, как шрапнель.
Как долго длилась наша борьба, неизвестно, но мы победили, засыпав снегом вездеход. Повсюду дымились какие-то тряпки, красный цвет вездехода исчез, став каким-то ржаво-обугленным. Я сидел на чурке, обхватив голову руками, Иван набросил на меня телогрейку и тоже молчал. Мы с ним осознавали, что работа всей партии- огромного коллектива- псу под хвост.
Тут подходит Орёлик и говорит:
- Саня, ну-ка проверь чемодан, может, обошлось?
Ещё не веря, подбегаю и вижу обгорелый чемодан без верхней крышки. Мишка-молодец, узрел его сквозь пламя, выхватил. Тетради вычислений пострадали, но это- ерунда, главное- журналы и снимки, а вычислить можно снова. Бумаги лежали очень плотно, потому и не удалось огню их охватить.
А Карман с другой стороны выдернул мой рюкзак, который, как и чемодан, лежал сбоку в вездеходе. Одна банка с порохом стала уже жёлтой от огня, но не успела взорваться.
Всё оружие, радиостанция, геодезические инструменты- теодолит, светодальномер, нивелир, рейки, штативы сгорели и оплавились. Ну, и наши личные вещи в рюкзаках тоже приказали долго жить, включая пушнину.
Стали разбираться, в чём же причина пожара. Оказывается, ночью кто-то из водителей прогрел вездеход до 100 градусов, трубы раскалились, на них попал край брезента, а ветерок с реки расжёг эту искру, и огонь постепенно перешёл в салон, там разбушевался, а когда стали рваться патроны в пистолете, карабине, мы и проснулись.
Загрузились мы и поехали на базу. Карман не смог вести машину- у него обгорели руки, так как всякий раз приходилось выбивать снег в огонь из узкого горлышка чайника, обжигаясь о борт кузова вездехода. В селе укутали вездеход брезентом, подогнали к стене пожарной части, поблагодарили их и смылись (позже пришлось долго поить их начальство и задабривать всякими экспедишными дефицитами).
Потом пошли к Будулаю- он жил по соседству с базой. Поставили у порога лыжи (они обгорели точно в соответствии с законом подлости- только загнутые носы к тому времени, когда мы их заметили в огне и выдернули).
Заходим, здороваемся, бутылку спирта на стол, благодарим за лыжи, но он сразу обратил внимание на наши бегающие глазёнки.
- Всё нормально с ними?
- Ну, не совсем...
Он вышел на улицу, оттуда слышим:
- Ну, тво-ою ма-аму...
Быстренько налили ему в стакан и уже в дверях подаём, как тяжелобольному, лекарство.
Будулай маханул, не глядя, закусил:
- Ну, вы же обещали, мужики...
Рассказали ему всю историю, Карман показал свои обожжённые руки, а мы брови, усы и ресницы, ставшие пепельными и укороченными после пожара. Ещё посидели, достали другую бутылку, и он махнул рукой:
- Хрен с ними, лыжами, главное- сами живые остались.
Весной мы ему привезли четыре пары новых широких охотничьих лыж, получили на себя на складе, потом списали.
Прикреплённые файлы
NEW 05.09.15 17:45
в ответ zerkowkak 24.08.15 07:31
Байки от Филиппыча.
Работал у нас в экспедиции Будаев Михаил Филиппович- старейший работник, бывший фронтовик- десантник, грузный дед с одним глазом и хриплым голосом. Долгое время я был уверен, что глаз он потерял на войне, но оказалось- в тайге сучком выбило. Филиппыч занимался всегда только строительством сигналов- деревянных вышек в тайге. Он мне и рассказал несколько историй из своей полевой жизни, пару из них я хочу пересказать здесь.
Байка первая.
В начале шестидесятых годов прибыли две строительные бригады в Ербогачён- столицу самого северного района в Иркутской области, Катангского. Работали они тогда на оленях, лошадях. Рабочие все, в основном, бывшие зэки и пьющие, прибывали без копейки денег и зачастую без лишней смены одежды. Бригады крупные- больше десяти человек в каждой. Расположились они лагерем чуть ли не в центре посёлка.
По каким-то обстоятельствам оказалось мало посуды, людям не из чего есть было. Заказали на очередной радиосвязи миски- чашки начальнику партии, а заодно и вещи, в частности, трусы. Начальник в начале сезона озабочен всякими другими организационными вопросами, позабыл о заявке, вспомнил уже перед вылетом на вертолёте. Забежал в сельский магазин, чашек в наличие не было, но увидел обычные детские горшки- ночные вазы с ручками. Скупил все, обеспечив продавщице выручку.
В том же магазине хотел он купить мужские трусы, но и их не оказалось в ассортименте. Пошарив взглядом по полкам, заметил лёгкие женские панталончики моды тех лет- длинные и разноцветные. Не долго думая, купил их и привёз покупки в Ербогачён. Мужики сначала зароптали, но деваться-то некуда: надо в тайгу уходить, полгода без трусов и мисок сложновато прожить.
Жители Ербогачёна приходили, как на экскурсию, посмотреть на экспедишников во время трапезы: здоровенные небритые мужики сидели с детскими зелёными горшками в руках, держась за удобную ручку, и черпали из них ложками кашу. А на верёвках сушились постиранные нежнорозовые, жёлтенькие и голубенькие женские пантaлоны.
Байка вторая.
Заболел рабочий в бригаде у Филиппыча- спину прихватило, перекосило его совсем. Палатка у них стояла метрах в 300 от строящегося сигнала. Этот рабочий, мучаясь, выполнял посильную работу на стройплощадке, ошкуривая от коры брёвна.
Мужики грели камни, прикладывали ему к спине по вечерам, но ничего не помогало.
Однажды, отработав день, возвращались они к палатке, и сбоку вышел медведь- нормальное явление в диких местах. Десять мужиков, размерами ничуть не меньше этого мишки, с топорами в руках, всё же, испугались. Первый побежал, а за ним по закону стада, рванули остальные. Радикулитный, согнувшись, ковылял следом, слёзно взывая к товарищам:
- Мужики, постойте, не бросайте!!!
Но каждый думал о спасении лишь своей задницы.
И тот побежал...
От страха ведь всегда кажется, что зверь вот-вот ухватит тебя сзади, а потому болезный, вскрикивая, догнал крайнего, дёрнул за рубашку назад, опередил его и пронёсся мимо, приговаривая:
- Слава Богу, не последний... слава Богу, не последний...
Так же он поступил и со следующим спринтером, а потом и с другими бегунами.
К палатке он примчался в первых рядах. Естественно, медведю они были абсолютно неинтересны, наверняка, он сразу ушёл по своим делам.
А мужики с изумлением смотрели на радикулитчика, который ходил по лагерю, абсолютно не горбясь, радостно ощупывая себя и приговаривая:
- Ну, надо же- совершенно спина не болит....
Работал у нас в экспедиции Будаев Михаил Филиппович- старейший работник, бывший фронтовик- десантник, грузный дед с одним глазом и хриплым голосом. Долгое время я был уверен, что глаз он потерял на войне, но оказалось- в тайге сучком выбило. Филиппыч занимался всегда только строительством сигналов- деревянных вышек в тайге. Он мне и рассказал несколько историй из своей полевой жизни, пару из них я хочу пересказать здесь.
Байка первая.
В начале шестидесятых годов прибыли две строительные бригады в Ербогачён- столицу самого северного района в Иркутской области, Катангского. Работали они тогда на оленях, лошадях. Рабочие все, в основном, бывшие зэки и пьющие, прибывали без копейки денег и зачастую без лишней смены одежды. Бригады крупные- больше десяти человек в каждой. Расположились они лагерем чуть ли не в центре посёлка.
По каким-то обстоятельствам оказалось мало посуды, людям не из чего есть было. Заказали на очередной радиосвязи миски- чашки начальнику партии, а заодно и вещи, в частности, трусы. Начальник в начале сезона озабочен всякими другими организационными вопросами, позабыл о заявке, вспомнил уже перед вылетом на вертолёте. Забежал в сельский магазин, чашек в наличие не было, но увидел обычные детские горшки- ночные вазы с ручками. Скупил все, обеспечив продавщице выручку.
В том же магазине хотел он купить мужские трусы, но и их не оказалось в ассортименте. Пошарив взглядом по полкам, заметил лёгкие женские панталончики моды тех лет- длинные и разноцветные. Не долго думая, купил их и привёз покупки в Ербогачён. Мужики сначала зароптали, но деваться-то некуда: надо в тайгу уходить, полгода без трусов и мисок сложновато прожить.
Жители Ербогачёна приходили, как на экскурсию, посмотреть на экспедишников во время трапезы: здоровенные небритые мужики сидели с детскими зелёными горшками в руках, держась за удобную ручку, и черпали из них ложками кашу. А на верёвках сушились постиранные нежнорозовые, жёлтенькие и голубенькие женские пантaлоны.
Байка вторая.
Заболел рабочий в бригаде у Филиппыча- спину прихватило, перекосило его совсем. Палатка у них стояла метрах в 300 от строящегося сигнала. Этот рабочий, мучаясь, выполнял посильную работу на стройплощадке, ошкуривая от коры брёвна.
Мужики грели камни, прикладывали ему к спине по вечерам, но ничего не помогало.
Однажды, отработав день, возвращались они к палатке, и сбоку вышел медведь- нормальное явление в диких местах. Десять мужиков, размерами ничуть не меньше этого мишки, с топорами в руках, всё же, испугались. Первый побежал, а за ним по закону стада, рванули остальные. Радикулитный, согнувшись, ковылял следом, слёзно взывая к товарищам:
- Мужики, постойте, не бросайте!!!
Но каждый думал о спасении лишь своей задницы.
И тот побежал...
От страха ведь всегда кажется, что зверь вот-вот ухватит тебя сзади, а потому болезный, вскрикивая, догнал крайнего, дёрнул за рубашку назад, опередил его и пронёсся мимо, приговаривая:
- Слава Богу, не последний... слава Богу, не последний...
Так же он поступил и со следующим спринтером, а потом и с другими бегунами.
К палатке он примчался в первых рядах. Естественно, медведю они были абсолютно неинтересны, наверняка, он сразу ушёл по своим делам.
А мужики с изумлением смотрели на радикулитчика, который ходил по лагерю, абсолютно не горбясь, радостно ощупывая себя и приговаривая:
- Ну, надо же- совершенно спина не болит....
NEW 06.09.15 14:03
в ответ zerkowkak 02.09.15 18:58
Суеверие.
Отработав день, мы возвращались по прорубленной просеке к вездеходу. Устали, вымотались от летней духоты, гнуса, который не оставлял в покое даже на секунду. Шли, как роботы, с одной мыслью- дойти, нырнуть в палатку, скинуть пропотевшую одежду, умыться, надеть свежее бельё, и, наконец, нормально поесть за весь день. Водитель Миша Орлов уже давно приготовил ужин и в ожидании нас укутал казан в спальный мешок, чтобы не остыла каша. До палатки оставалось метров 20, когда сзади раздался оглушительный выстрел из ружья. Рабочий Кока шёл замыкающим, за плечом у него висела моя одностволка. Что он там умудрился подстрелить в сгущающихся сумерках? Я приостановился:
- Эй, что там у вас? Все живые?
В ответ донёсся радостный крик Коки:
- Я глухаря подстрелил!
- Как ты его в темноте заметил? Молодец, Кока!
Тот бежит ко мне, неся в руках ещё трепещущуюся птицу:
- Вот! Копалуха!!!
Я присмотрелся:
- Кока, чудик, ты же сову подстрелил...
Он сконфуженно разглядывает добычу:
- А что с ней делать теперь? Может, её съесть можно?
Кто-то из парней буркнул:
- Вот ты её и ешь, а мы кашей поужинаем...
На шум вышел Мишка, увидел убитую сову и произнёс, качая головой:
- Ох, Кока, и наделал ты беды... Примета очень плохая- сову убить. Теперь жди какого-нибудь несчастья.
Кока испуганно моргал и бормотал:
- Да, ну вас с вашими суевериями...
Утром не смогли завести вездеход...
Мишка долго ковырялся в моторе, ругая Коку с его выстрелом. Не дождавшись, мы пошли работать. Вернулись туда, где вечером оставили инструменты. Устанавливаю светодальномер на штатив, подключаю к аккумулятору, щёлкаю тумблером, нет сигнала- аккумулятор сел. Подумав, решил взять аккумулятор с вездехода- танковый, тяжеленный. Мишка не хотел давать, но работу делать-то надо. Сняли батарею под ворчание водителя, что всё это из-за совы. Подвесили аккумулятор на жердь и мужики таскали его за мной по лесу....Через пару часов пшикнула какая-то вспышка в электронном блоке светодальномера, потянуло дымком. Ошарашенно смотрю на аппарат, который никогда не подводил. Потом раскидываем на земле куртку, раскручиваем все болтики-винтики и дружно с тупым видом разглядываем микросхемы и провода внутри. Потом по очереди обнюхиваем прибор и уточняем, что замкнуло "где-то здесь"...
Опять собираем его и возвращаемся к вездеходу. В бригаде нарастает ропот:
- Чёртов Кока, всё из-за него- сову убил, поэтому началось... Что-то дальше будет...
Когда до вездехода оставалось около сотни метров, жердь хрустнула, и аккумулятор с метровой высоты грохнулся на землю. Подняли- вроде, всё в порядке. Но Мишка, повертев его, заметил трещину, через которую вытекала жидкость- разбился, всё же. Пытались мы его заклеить, но бесполезно.
Помаявшись, все уселись у палатки с угрюмым видом. Никто не мог сдержаться, чтобы не припомнить Коке вчерашний выстрел...
Бедный маленький лысый Кока с убитым видом сидел в сторонке и печально вздыхал...
Пришлось на связи заказывать срочно новый аккумулятор, светодальномер и ещё кое-какие запчасти к вездеходу.
Вот такие события произошли после нечаянного убийства Кокой несчастной совы.
Нам пришлось ждать пару дней, пока выполнят заявку, а потом тащить всё присланное несколько километров от ближайшей болотины, где смог сесть вертолёт. Кока, считая себя главным виновником, старался нагрузить на себя как можно больше груза.
Вечером он подсел к Мишке и стал его расспрашивать про другие приметы и суеверия, наверное, чтобы больше не создавать подобных прецедентов...
Отработав день, мы возвращались по прорубленной просеке к вездеходу. Устали, вымотались от летней духоты, гнуса, который не оставлял в покое даже на секунду. Шли, как роботы, с одной мыслью- дойти, нырнуть в палатку, скинуть пропотевшую одежду, умыться, надеть свежее бельё, и, наконец, нормально поесть за весь день. Водитель Миша Орлов уже давно приготовил ужин и в ожидании нас укутал казан в спальный мешок, чтобы не остыла каша. До палатки оставалось метров 20, когда сзади раздался оглушительный выстрел из ружья. Рабочий Кока шёл замыкающим, за плечом у него висела моя одностволка. Что он там умудрился подстрелить в сгущающихся сумерках? Я приостановился:
- Эй, что там у вас? Все живые?
В ответ донёсся радостный крик Коки:
- Я глухаря подстрелил!
- Как ты его в темноте заметил? Молодец, Кока!
Тот бежит ко мне, неся в руках ещё трепещущуюся птицу:
- Вот! Копалуха!!!
Я присмотрелся:
- Кока, чудик, ты же сову подстрелил...
Он сконфуженно разглядывает добычу:
- А что с ней делать теперь? Может, её съесть можно?
Кто-то из парней буркнул:
- Вот ты её и ешь, а мы кашей поужинаем...
На шум вышел Мишка, увидел убитую сову и произнёс, качая головой:
- Ох, Кока, и наделал ты беды... Примета очень плохая- сову убить. Теперь жди какого-нибудь несчастья.
Кока испуганно моргал и бормотал:
- Да, ну вас с вашими суевериями...
Утром не смогли завести вездеход...
Мишка долго ковырялся в моторе, ругая Коку с его выстрелом. Не дождавшись, мы пошли работать. Вернулись туда, где вечером оставили инструменты. Устанавливаю светодальномер на штатив, подключаю к аккумулятору, щёлкаю тумблером, нет сигнала- аккумулятор сел. Подумав, решил взять аккумулятор с вездехода- танковый, тяжеленный. Мишка не хотел давать, но работу делать-то надо. Сняли батарею под ворчание водителя, что всё это из-за совы. Подвесили аккумулятор на жердь и мужики таскали его за мной по лесу....Через пару часов пшикнула какая-то вспышка в электронном блоке светодальномера, потянуло дымком. Ошарашенно смотрю на аппарат, который никогда не подводил. Потом раскидываем на земле куртку, раскручиваем все болтики-винтики и дружно с тупым видом разглядываем микросхемы и провода внутри. Потом по очереди обнюхиваем прибор и уточняем, что замкнуло "где-то здесь"...
Опять собираем его и возвращаемся к вездеходу. В бригаде нарастает ропот:
- Чёртов Кока, всё из-за него- сову убил, поэтому началось... Что-то дальше будет...
Когда до вездехода оставалось около сотни метров, жердь хрустнула, и аккумулятор с метровой высоты грохнулся на землю. Подняли- вроде, всё в порядке. Но Мишка, повертев его, заметил трещину, через которую вытекала жидкость- разбился, всё же. Пытались мы его заклеить, но бесполезно.
Помаявшись, все уселись у палатки с угрюмым видом. Никто не мог сдержаться, чтобы не припомнить Коке вчерашний выстрел...
Бедный маленький лысый Кока с убитым видом сидел в сторонке и печально вздыхал...
Пришлось на связи заказывать срочно новый аккумулятор, светодальномер и ещё кое-какие запчасти к вездеходу.
Вот такие события произошли после нечаянного убийства Кокой несчастной совы.
Нам пришлось ждать пару дней, пока выполнят заявку, а потом тащить всё присланное несколько километров от ближайшей болотины, где смог сесть вертолёт. Кока, считая себя главным виновником, старался нагрузить на себя как можно больше груза.
Вечером он подсел к Мишке и стал его расспрашивать про другие приметы и суеверия, наверное, чтобы больше не создавать подобных прецедентов...
NEW 07.09.15 19:05
в ответ zerkowkak 24.08.15 07:31
Несостоявшаяся дуэль.
Про рабочего Володю, что отсидел 15 лет из своих 36, я уже упоминал в других рассказах. Поллета мы провели с ним бок о бок, вдвоём карабкаясь целыми днями по горам или пробираясь по тайге. Как я и говорил, молчун он был ужасный. Смотрит исподлобья, и не знаешь, что в его голове сейчас. Поначалу я терпел, что он постоянно отстаёт на маршруте, задыхаясь. Что сготовить простой обед не может, что боится высоты. Но однажды и моё терпение закончилось.
В его обязанности входило ставить вехи на деревья на старых опознаках. Нужно было на специальных когтях залезть по стволу, а я снизу подавал ему на фале веху с флагом, которую он прибивал как можно выше. Но Вовка лез метров 5 по дереву и застывал на стволе. Висит, прижавшись, ни вверх ни вниз, трусит. И молчит. В конце концов, всякий раз лез я и делал за него эту работу.
Однажды я, в очередной раз отправив его на дерево, не дождавшись результата, исчерпав всё своё красноречие, в сердцах, рявкнул:
- Да ты, козёл, будешь, наконец, работать или нет?
Знал же, что бывшему зэку такие слова нельзя говорить, но не сдержался, каюсь.
Вовка медленно спустился с дерева, отцепил с ног когти, достал нож и пошёл на меня, набычив голову.
Я поднял с земли карабин, передёрнул затвор и наставил на него оружие.
Сцена была смешной и неприятной одновременно.
В глухой тайге, вдали от людей два человека хотят устроить дуэль. Неравную: нож против карабина.
Вовка прохрипел, с ненавистью глядя на меня:
- Ну, всё, начальник, ты труп!
- А ты что- карабин не видишь?
- А мне по хрену твой карабин. Ты-то не выстрелишь, а мне терять нечего, надену тебя на перо.
- Ну, хорошо, слушай меня теперь внимательно. Допустим, сейчас ты меня зарежешь. А потом? Что ты будешь потом делать? Карту ты не знаешь, компас для тебя- чудо неизвестное. Куда идти, понятия не имеешь. Через пару дней комары с мошкой тебя до безумия доведут, а зверьё дело закончит. И до зоны своей родной не доберёшься, даже не мечтай.
Тот постоял, подумал, потом мрачно произнёс:
- Ну, ладно, живи пока. А в городе я тебя, всё равно, найду, тогда и поговорим за жизнь.
И мы продолжили свой маршрут, совсем перестав разговаривать. Спали под открытым небом, в дождь укрываясь в наспех сооружённом шалаше и, замёрзнув, под утро просыпались в объятиях друг друга, согреваясь теплом своих тел, укрываясь телогрейками. Кто со стороны бы увидел, сразу бы подумал: вот двое голубых.
Закончив объект, расстались далеко не друзьями. Я помнил его обещание, а он, наверняка, не забыл оскорбление.
Зимой в городе с друзьями решили сходить в сауну. Но посещение сауны без пива не создавало ощущения праздника. В конце 80-х в нашем городке было очень напряжённо с этим напитком, очереди к заветной будке выстраивались на сотню метров. Пристроились с парнями в хвосте, грустно прикидывая, сколько времени нам понадобится, чтобы достигнуть окошка с буфетчицей. Слышим громкие голоса, маты, смех. Мимо идёт компания человек с десяток, все ребята с отпечатком на лицах и на руках тюремного прошлого. И среди них мой бывший рабочий Володя. Меня заметил и закричал:
- Эй, кенты, да здесь мой начальник, с которым я в тайге работал!
Я напрягся и тихонько говорю друзьям:
- Парни, не вмешивайтесь, сейчас меня будут пытаться убивать.
Ребята притихли, уж больно соотношение сил было не в нашу пользу.
А Вовка подходит и, вдруг, обнимает меня, поворачивается к своей кодле и сообщает:
- Помните, я вам рассказывал, как мы с ним медведей встречали, где бродили... Саня, а чего вы тут, как неродные, стоите? Давайте свои канистры.
И через несколько минут наша тара была наполнена пивом без всякой очереди, а Вовка тискал меня, как брата и что-то врал о нашей жизни в тайге своим корешам.
Наверное, наплёл он своим приятелям сказок, естественно, умолчав про "козла", а тут , пожалуйста, стоит живое подтверждение всех его баек, что сразу подняло авторитет Вовкин в глазах "братанов". На этот раз расстались мы с ним большими друзьями. И больше я его в своей жизни не встречал, думаю, на воле он недолго прожил.
Про рабочего Володю, что отсидел 15 лет из своих 36, я уже упоминал в других рассказах. Поллета мы провели с ним бок о бок, вдвоём карабкаясь целыми днями по горам или пробираясь по тайге. Как я и говорил, молчун он был ужасный. Смотрит исподлобья, и не знаешь, что в его голове сейчас. Поначалу я терпел, что он постоянно отстаёт на маршруте, задыхаясь. Что сготовить простой обед не может, что боится высоты. Но однажды и моё терпение закончилось.
В его обязанности входило ставить вехи на деревья на старых опознаках. Нужно было на специальных когтях залезть по стволу, а я снизу подавал ему на фале веху с флагом, которую он прибивал как можно выше. Но Вовка лез метров 5 по дереву и застывал на стволе. Висит, прижавшись, ни вверх ни вниз, трусит. И молчит. В конце концов, всякий раз лез я и делал за него эту работу.
Однажды я, в очередной раз отправив его на дерево, не дождавшись результата, исчерпав всё своё красноречие, в сердцах, рявкнул:
- Да ты, козёл, будешь, наконец, работать или нет?
Знал же, что бывшему зэку такие слова нельзя говорить, но не сдержался, каюсь.
Вовка медленно спустился с дерева, отцепил с ног когти, достал нож и пошёл на меня, набычив голову.
Я поднял с земли карабин, передёрнул затвор и наставил на него оружие.
Сцена была смешной и неприятной одновременно.
В глухой тайге, вдали от людей два человека хотят устроить дуэль. Неравную: нож против карабина.
Вовка прохрипел, с ненавистью глядя на меня:
- Ну, всё, начальник, ты труп!
- А ты что- карабин не видишь?
- А мне по хрену твой карабин. Ты-то не выстрелишь, а мне терять нечего, надену тебя на перо.
- Ну, хорошо, слушай меня теперь внимательно. Допустим, сейчас ты меня зарежешь. А потом? Что ты будешь потом делать? Карту ты не знаешь, компас для тебя- чудо неизвестное. Куда идти, понятия не имеешь. Через пару дней комары с мошкой тебя до безумия доведут, а зверьё дело закончит. И до зоны своей родной не доберёшься, даже не мечтай.
Тот постоял, подумал, потом мрачно произнёс:
- Ну, ладно, живи пока. А в городе я тебя, всё равно, найду, тогда и поговорим за жизнь.
И мы продолжили свой маршрут, совсем перестав разговаривать. Спали под открытым небом, в дождь укрываясь в наспех сооружённом шалаше и, замёрзнув, под утро просыпались в объятиях друг друга, согреваясь теплом своих тел, укрываясь телогрейками. Кто со стороны бы увидел, сразу бы подумал: вот двое голубых.
Закончив объект, расстались далеко не друзьями. Я помнил его обещание, а он, наверняка, не забыл оскорбление.
Зимой в городе с друзьями решили сходить в сауну. Но посещение сауны без пива не создавало ощущения праздника. В конце 80-х в нашем городке было очень напряжённо с этим напитком, очереди к заветной будке выстраивались на сотню метров. Пристроились с парнями в хвосте, грустно прикидывая, сколько времени нам понадобится, чтобы достигнуть окошка с буфетчицей. Слышим громкие голоса, маты, смех. Мимо идёт компания человек с десяток, все ребята с отпечатком на лицах и на руках тюремного прошлого. И среди них мой бывший рабочий Володя. Меня заметил и закричал:
- Эй, кенты, да здесь мой начальник, с которым я в тайге работал!
Я напрягся и тихонько говорю друзьям:
- Парни, не вмешивайтесь, сейчас меня будут пытаться убивать.
Ребята притихли, уж больно соотношение сил было не в нашу пользу.
А Вовка подходит и, вдруг, обнимает меня, поворачивается к своей кодле и сообщает:
- Помните, я вам рассказывал, как мы с ним медведей встречали, где бродили... Саня, а чего вы тут, как неродные, стоите? Давайте свои канистры.
И через несколько минут наша тара была наполнена пивом без всякой очереди, а Вовка тискал меня, как брата и что-то врал о нашей жизни в тайге своим корешам.
Наверное, наплёл он своим приятелям сказок, естественно, умолчав про "козла", а тут , пожалуйста, стоит живое подтверждение всех его баек, что сразу подняло авторитет Вовкин в глазах "братанов". На этот раз расстались мы с ним большими друзьями. И больше я его в своей жизни не встречал, думаю, на воле он недолго прожил.
NEW 07.09.15 20:48
в ответ zerkowkak 07.09.15 19:05
Шатун.
События в этом рассказе происходили на самом деле с моими знакомыми охотниками, которые и рассказали мне эту историю. Имена изменены. Кое что приукрасил.
Огромный старый медведь шёл уже вторые сутки, изредка косясь на тяжёлое тёмное небо. Вот-вот должен был повалить снег, он накроет землю белым одеялом до весны. Ещё ранней осенью он приготовил несколько берлог в разных местах, так как всякий раз укладывался в новом убежище, игнорируя прежние берлоги. Этот медведь сумел дожить до своего почтенного возраста, умея ускользнуть от охотников и их собак.
Посетив первую берлогу под вывороченным деревом, тщательно издалека обследовал окрестности и остался недоволен- тут уже побывали люди, оставив неприятные запахи. Тогда он поспешил к следующему приюту: там когда-то пронёсся ураган, выкорчевав и навалив друг на друга массу огромных деревьев. Медведь присмотрел летом себе готовый "дом". Стволы деревьев аккуратно легли над ямой, соорудив крышу и оставив два выхода. На земле под "крышей" за несколько лет наросло много травы и теперь она, засохнув, представляла собой пушистую жёлтую перину. Удовлетворённый осмотром, не заметив ничего подозрительного, он протиснулся в лаз, развернулся и задремал в ожидании снегопада.
Два брата- старший Виктор и младший Пашка- охотились на своих угодьях в этом году очень удачно. Осень стояла совсем неморозная, снег лежал тонким слоем, собакам было легко бегать, и они мастерски распутывали собольи и беличьи следки, звонким лаем зовя хозяев к добыче. Кроме пушнины братья завалили пару сохатых, которых догнали и держали до их прихода собаки. Замороженное мясо хранилось на лабазе вместе с парой десятков глухарей- потрошённых, но не ощипанных. Наконец, повалил настоящий зимний снег, лайкам стало невозможно бегать, они проваливались по шею в сугробы и тихо скулили, извиняясь, что уже не могут догнать соболя. Помаявшись ещё несколько дней, решили выезжать в деревню.
- Ну, пора домой- заявил Виктор.
- Отдохнём с недельку, а потом приедем на снегоходах уже капканить. Собаки, всё равно, больше не идут, так что тронемся потихоньку.
Они уложили во вьюки добытую пушнину, пару глухарей, несколько туесков с разной ягодой- гостинцы домочадцам. Остальной груз рассчитывали вывезти на Буранах с нартами. В дорогу взяли мешок овса лошадям и тронулись рано утром домой. Через пару часов, проезжая мимо бурелома, заметили, что собаки прыгнули в сторону от конной тропы, а чуть позже громко залаяли.
- Не на соболя шумят... Зверя держат...
Привязали коней к дереву и стали подкрадываться к лесному завалу, откуда доносился дружный лай собак.
Выглядывая из-за уцелевшей кедрушки, никак не могли углядеть сохатого. Подошли ближе: собаки рыли лапами снег и злобно рычали.
- Никак берлогу нашли?
Держа ружья наготове, подкрались: возле одной валежины снег покрылся куржаком, пожелтел по краям, и лёгкий парок поднимался оттуда. Пока Виктор целился , Пашка пинками отогнал собак и привязал их к сушине, угрозами заставив замолчать.
- Крепко, видать, спит.- прошептал cтарший брат.- даже собачий лай не услышал. Ну, сейчас мы его возьмём. Руби, Пашка, вагу поудобнее.
Он утоптал снег в нескольких метрах от берлоги, проверил патроны в стволах. На всякий случай сжал в руке ещё парочку и проверил- хорошо ли нож из ножен выходит. Пашка подобрался к отдушине с жердью и стал пихать её вовнутрь. Посмотрел на брата:
- В мягкое упирается... В бочину медвежью, видно.
Медведь крепко спал и снилось ему детство- как он играет со своей мамой, нападая на неё, а медведица отпихивает его огромной мягкой лапой. Вдруг она очень больно ударила его в бок. Медведь недовольно заворчал. Ещё тычок, ещё... Уже очень неприятно. Он открыл глаза и хотел пожаловаться, но тут же насторожился: какая-то палка то и дело била его то в бок, то в спину, то в живот. Снаружи раздавались подозрительные звуки. Он резко ударил по палке ,и она переломилась. Тут же отчётливо улышал человеческие голоса и лай собак. Он медленно развернулся и пополз к другому выходу, заваленному снегом.
Братья направили стволы на отдушину, ожидая, что вот-вот оттуда вырвется разъярённый медведь. Но вдруг в десятке метров от них снег, словно от взрыва, разлетелся фонтаном, и огромный тёмный клубок прыжками бросился прочь. Вслед жахнули четыре выстрела.
- Собак пускай!!!
Собаки, воя от злости, кинулись следом, а охотники подбежали к месту, откуда вырвался медведь.
На снегу алела пятнами кровь.
- Попали! Далеко не уйдёт- собаки поставят...
И тут же услышали неподалёку жалобный визг одной из них..
- Ах, ты, мать честная- зацепил кого-то...
Пробрались с трудом через валежник. На окровавленном снегу лежал, суча ногами, Туман- старый кобель, умница и соболятник, каких мало.
Виктор склонился над собакой: из разорванной шеи толчками лилась кровь, заливая снег и пса.
- Артерию порвал, пропала собака. Эх, Туман, Туман, что ж ты, брат, так неосторожно. Это же не соболь, а медведь..
Пёс вяло пошевелил хвостом, виновато лизнул руку хозяину, вздрогнул и, вздохнув в последний раз, умер.
Вырвавшись из берлоги, медведь в прыжке почувствовал, как что-то ужалило его в плечо, а потом сорвало шкуру на спине. Изогнувшись, клацнул зубами, пытаясь поймать злую осу, и увидел позади себя двух людей с дымящимися ружьями, а совсем рядом с ним бежали четыре собаки, хватая его за бока.
Не останавливаясь, резко выбросил в сторону лапу, и одна из собак, завизжав, осталась валяться на снегу. На остальных лаек он не обращал внимания, стараясь убраться подальше от страшного места.
Постепенно лай удалялся.
- Не могут остановить, снег глубокий для собак. Но бросать подранка не годится, будем преследовать, а то таких бед натворит за зиму шатун- за жизнь не отмолим. Давай, Пашка, к коням возвращаться, объедем бурелом, там след перехватим и догоним.
Через час они наткнулись на следы, медведь ковылял на трёх лапах, а рядом с его следами кружили следы собак, густо покрытые клочьями медвежьей шерсти. Крови на снегу оставалось всё меньше.
- Похоже, рана салом затягивается, быстро косолапый уходит, несмотря на то, что трёхногий.
Уже несколько часов длилось преследование зверя. Кони запалено дышали, проваливаясь в глубоком снегу. Собак давно не было слышно, день клонился к вечеру.
- Всё, Пашка, надо на ночлег становиться, а то стемнеет, не успеем. Смотри- кто это там?
Впереди без сил лежали их собаки, высунув языки и хватая зубами снег.
- Вымотались совсем, по такому снегу за ним не угонятся.- произнёс Пашка.- Может, домой повернём, сам издохнет...
- Нет, брат, надо его дальше следить, догоним, всё равно. Шкура- то богатая у него, да и сала натопим , опять же желчь...
- Эту шкуру ещё догнать надо...
Они развели огромный костёр на снегу, а когда снег растаял, отбросили головёшки подальше, накидали на это местo груду лапника. На новом месте уложили три бревна и развели новый костёр- нодью, будет шаять до утра, обогревая. Лошадям насыпали на брезент овса и поставили варить похлёбку собакам. Сами обошлись чаем с вяленой сохатиной. Ночь спали по очереди, опасаясь, что медведь вернётся.
А преследуемый тоже совсем обессилил и, решив дать последний бой, сделал петлю, обошёл стороной и лёг возле своего следа в засаде.
Ночь вернула силы, пусть не полностью. Правда, медведь, не дождавшись людей, первым тронулся дальше. С рассветом охотники поехали по его следам. Собаки тянулись сзади за лошадьми, потеряв желание преследовать зверя.
- Никак к реке направляется?
- Так Тунгуска не замёрзла же нынче ещё.
Осень была не морозной, льдом река до сих пор не покрылась. Когда они выехали, наконец, на берег, то увидели на середине Тунгуски медленно удаляющуюся голову медведя: зверь, напрягая последние силы, плыл среди льдин- по реке шла шуга.
- Вот гад- ушёл! Из ружья не достать. А чьи угодья на той стороне?- спросил Пашка.
- Семён там промышляет, киномеханик наш. Хоть бы уже ушёл в село он.
- Да ушёл ,конечно, с собаками-то по такому снегу не больно поохотишься.
- Дай-то Бог, дай-то Бог- тяжело вздохнул Виктор.
На той стороне медведь с трудом выбрался из воды, отряхнулся, обернулся, потом встал на дыбы и заревел. Даже сквозь шорох и шум трущихся друг об друга льдин был слышен его грозный вызов.
- Всё, Пашка, надо скорее домой, а оттуда на Буранах ехать шатуна искать, пока чего не натворил.
Спустя пару дней братья добрались в село, всю дорогу думая о медведе, не случилось ли чего по их вине.
К этому времени в деревню вышли или выехали на лошадях все охотники. Отдыхали, готовились к следующему заезду в тайгу- уже на снегоходах Буранах или на лошадях с санями- ставить капканы на пушнину, ловушки- пасти, кулёмки. Подъехали к дому в полдень на лошадях братья, но собаки опередили хозяев, поэтому женщины и дети вышли встречать охотников, вглядываясь в лица- всё ли в порядке.
- Ох, испереживались уж, все мужики давно дома, а вас нет и нет.
- Все мужики вернулись?- радостно встрепенулся Виктор.
- Ну, да, кроме вас двоих, да Семён-киномеханик что-то задерживается.
Как будто ведро ледяной воды вылили на братьев. Они переглянулись и промолчали.
- Ну, раздевайтесь, банька уже топится- спасибо собакам , предупредили, что скоро будете.
- Баня- это хорошо, но мы сейчас навестим кое-кого, а пока собак накормите и нам еды на пару дней приготовьте.
- Это куда же вы собрались? Из тайги да снова в лес?
- Позже, жена, всё объясню, позже.
Они зашли к соседу, вызвали его на улицу и коротко рассказали всю историю. Тот крякнул и махнул рукой.
- Поехали.
- Только пока дома ничего не рассказывай, может, всё нормально, просто задержался Семён.
Сосед поморщился:
- Сами-то верите в это?
Удалось ещё несколько односельчан уговорить, и после обеда из деревни тронулись снегоходы с охотниками. Мужики уехали, не объясняя дома, куда и зачем они собрались. Последний Буран тащил нарты, на которых, укутанные брезентом, клубочками свернулись пара лаек-медвежатниц. Через Нижнюю Тунгуску перебрались по намороженному зимнику, а дальше тронулись старыми геофизическими профилями. Первое зимовье Семёна было пустым. Снег истоптали лишь мелкие лесные жители- зайцы, белки и всякие птицы. То же самое и у другого зимовья. К третьему подъезжали в уже сгущавшихся сумерках. Фара переднего снегохода осветила зимовьё. В луче света заметались вороны и кедровки, что-то торопливо склёвывающие на снегу. В темноту метнулся тенью соболь. Мужики, не выключая двигатели, приготовили оружие и медленно приблизились к избушке. Весь снег был истоптан птицами и грызунами, повсюду валялись клочья собачьей шерсти. Дверь в зимовье была сорвана с петель и валялась на земле. И поверх всего этого огромные следы медведя.
- Это он- трёхлапый.- мрачно сказал Виктор.
- И он где-то здесь.- ответил ему другой охотник.- В обед снег шёл, а следы-то поверх свежего снежка.
Собаки смотрели с сторону тёмного леса и молча ощеряли клыки. Посветили фонариком в избу: нары и стол были переломаны в щепки, железная печурка валялась на полу. В углу лежал рюкзак с пушниной, уже слегка попорченной грызунами.
- А ведь Семён уже домой направлялся. В последнюю минуту медведь его подловил, кажется.
Под нарами нашли охотничий нож Семёна.
- Не успел, похоже, пырнуть даже.
С улицы крикнул кто-то:
- Ружьё-то на гвозде висит снаружи.
- Ох, и здоровенный зверь- на косяках шерсть, еле в дверь протиснулся.
Посовещавшись, решили ночевать, а утром устроить облаву на людоеда. Подремонтировав нары, установили печку и спали по очереди.
Едва рассвело, пустили собак по следу. Те пробежали с сотню метров и начали грести снег. Отогнав псов, вытащили изжёванный кожаный ичиг с торчащей из него наружу костью. Повидавшим всякое охотникам стало не по себе:
- Это всё, что от Семёна осталось... Ну, мужики, повнимательнее, надо найти зверя, нельзя упускать, он теперь без человечины не сможет жить.
Собаки, словно понимая, что всё зависит от них, не суетясь, не лая, раскручивали следы напетлявшего тут медведя. А тот медленно уходил глубже в тайгу. Пуля за эти дни сместилась и ужасно раздражала зверя, при ходьбе касаясь кости и вызывая жуткую боль. Иногда он останавливался и хотел броситься назад в желании растерзать любое существо, какое встанет у него на пути. Но, будучи осторожным и хитрым зверем, понимал, что, лишь уйдя подальше, он может спастись.
Вдруг у себя за спиной он услышал хруст снега, оглянулся: из-за дерева на него смотрели две собаки. Они не бросились, сломя голову, как те, которых он легко убил и сожрал. Эти вели себя совсем по-другому. Молчком обошли медведя с двух сторон, а потом кинулись по- очереди рвать за "штаны", иногда подавая гулкий голос, призывая людей. Медведь никак не мог избавиться от собак: только развернётся к одной и махнёт лапой, казалось, уже распоров её надвое своими ужасными когтями-кинжалами, но пёс умудрялся увернуться, а в это время с другой стороны рвал шкуру второй пёс. Шатун ревел от бессильной злости, в раздражении позабыв про приближающихся охотников. Когда мужики подбежали, то их глазам открылся стремительный клубок из трёх тел, из которого летели клочья шерсти и брызги слюней. Стрелять было опасно в зверя из опасения попасть в собак. Один из охотников шмальнул вверх. От звука выстрела медведя подбросило в воздух, и он, позабыв про собак, стремительно кинулся на людей. Сзади на нём висели лайки, но мужики не могли больше тянуть- грохнули залпом несколько выстрелов, и тут же раздался ужасный рёв смертельно раненного великана.
Истекая кровью, пробитый крупнокалиберными пулями, зверь полз к людям в стремлении задавить хоть одного из тех, кто нарушил весь порядок его жизни. А охотники, отступая от него, продолжали палить и перезаряжать ружья. И снова стрелять в умирающего медведя. Наконец, зверь уткнулся мордой в снег, но люди всё ещё не рисковали приближаться, хотя собаки трепали гиганта за уши.
- Ничего себе, зверина, метра два с половиной будет. Шкуру можно задорого продать.
- О чём ты? Какая шкура? Он Семёна сожрал.
- И что делать будем?
- Людоедов всегда сжигают, иди за Бураном, вези соляру.
Оттащив собак от туши, облили медведя соляркой и бензином и запалили.
Роскошный могучий зверь жарко горел на снегу, виноватый в том, что стал людоедом по прихоти этих же самых людей, которые нарушили его зимний сон, ранили, гнали много километров. Много лет он избегал встречи с людьми, но в последние дни своей жизни невольно превратился из доброго мишки, какого описывают в русских сказках, в злого страшного людоеда.
Мужики, перекурив, сели на Бураны и вернулись в село. К дому Семёна они шли угрюмой толпой, косясь на братьев- Виктора и Пашку, которые незаметно оказались впереди процессии.
- Татьяна, тут такие дела... Семён твой в тайге погиб...
Женщина без сил опустилась на стул:
- Где он?
- Шатун его убил, ничего почти не осталось от Семёна.
Виктор, помявшись, нашёл в себе мужество признаться:
- Это мы виноваты, подранили медведя, тот ушёл, реку переплыл и Семёна задавил. Мы не успели...
Татьяна, жена и дочь охотника, тяжело вздохнула:
- Что уж теперь-то, видно, судьба такая...
Виктор отдал ей мешок с пушниной, которую добыл Семён, протянул руку назад, в которую Пашка вложил другой мешок с их пушниной, и положил у ног Татьяны.
- Ты не думай, мы тебе будем помогать всегда.
Но женщина их уже не слушала.
Весной она продала дом и улетела с детьми на Большую землю к дальним родственникам.
События в этом рассказе происходили на самом деле с моими знакомыми охотниками, которые и рассказали мне эту историю. Имена изменены. Кое что приукрасил.
Огромный старый медведь шёл уже вторые сутки, изредка косясь на тяжёлое тёмное небо. Вот-вот должен был повалить снег, он накроет землю белым одеялом до весны. Ещё ранней осенью он приготовил несколько берлог в разных местах, так как всякий раз укладывался в новом убежище, игнорируя прежние берлоги. Этот медведь сумел дожить до своего почтенного возраста, умея ускользнуть от охотников и их собак.
Посетив первую берлогу под вывороченным деревом, тщательно издалека обследовал окрестности и остался недоволен- тут уже побывали люди, оставив неприятные запахи. Тогда он поспешил к следующему приюту: там когда-то пронёсся ураган, выкорчевав и навалив друг на друга массу огромных деревьев. Медведь присмотрел летом себе готовый "дом". Стволы деревьев аккуратно легли над ямой, соорудив крышу и оставив два выхода. На земле под "крышей" за несколько лет наросло много травы и теперь она, засохнув, представляла собой пушистую жёлтую перину. Удовлетворённый осмотром, не заметив ничего подозрительного, он протиснулся в лаз, развернулся и задремал в ожидании снегопада.
Два брата- старший Виктор и младший Пашка- охотились на своих угодьях в этом году очень удачно. Осень стояла совсем неморозная, снег лежал тонким слоем, собакам было легко бегать, и они мастерски распутывали собольи и беличьи следки, звонким лаем зовя хозяев к добыче. Кроме пушнины братья завалили пару сохатых, которых догнали и держали до их прихода собаки. Замороженное мясо хранилось на лабазе вместе с парой десятков глухарей- потрошённых, но не ощипанных. Наконец, повалил настоящий зимний снег, лайкам стало невозможно бегать, они проваливались по шею в сугробы и тихо скулили, извиняясь, что уже не могут догнать соболя. Помаявшись ещё несколько дней, решили выезжать в деревню.
- Ну, пора домой- заявил Виктор.
- Отдохнём с недельку, а потом приедем на снегоходах уже капканить. Собаки, всё равно, больше не идут, так что тронемся потихоньку.
Они уложили во вьюки добытую пушнину, пару глухарей, несколько туесков с разной ягодой- гостинцы домочадцам. Остальной груз рассчитывали вывезти на Буранах с нартами. В дорогу взяли мешок овса лошадям и тронулись рано утром домой. Через пару часов, проезжая мимо бурелома, заметили, что собаки прыгнули в сторону от конной тропы, а чуть позже громко залаяли.
- Не на соболя шумят... Зверя держат...
Привязали коней к дереву и стали подкрадываться к лесному завалу, откуда доносился дружный лай собак.
Выглядывая из-за уцелевшей кедрушки, никак не могли углядеть сохатого. Подошли ближе: собаки рыли лапами снег и злобно рычали.
- Никак берлогу нашли?
Держа ружья наготове, подкрались: возле одной валежины снег покрылся куржаком, пожелтел по краям, и лёгкий парок поднимался оттуда. Пока Виктор целился , Пашка пинками отогнал собак и привязал их к сушине, угрозами заставив замолчать.
- Крепко, видать, спит.- прошептал cтарший брат.- даже собачий лай не услышал. Ну, сейчас мы его возьмём. Руби, Пашка, вагу поудобнее.
Он утоптал снег в нескольких метрах от берлоги, проверил патроны в стволах. На всякий случай сжал в руке ещё парочку и проверил- хорошо ли нож из ножен выходит. Пашка подобрался к отдушине с жердью и стал пихать её вовнутрь. Посмотрел на брата:
- В мягкое упирается... В бочину медвежью, видно.
Медведь крепко спал и снилось ему детство- как он играет со своей мамой, нападая на неё, а медведица отпихивает его огромной мягкой лапой. Вдруг она очень больно ударила его в бок. Медведь недовольно заворчал. Ещё тычок, ещё... Уже очень неприятно. Он открыл глаза и хотел пожаловаться, но тут же насторожился: какая-то палка то и дело била его то в бок, то в спину, то в живот. Снаружи раздавались подозрительные звуки. Он резко ударил по палке ,и она переломилась. Тут же отчётливо улышал человеческие голоса и лай собак. Он медленно развернулся и пополз к другому выходу, заваленному снегом.
Братья направили стволы на отдушину, ожидая, что вот-вот оттуда вырвется разъярённый медведь. Но вдруг в десятке метров от них снег, словно от взрыва, разлетелся фонтаном, и огромный тёмный клубок прыжками бросился прочь. Вслед жахнули четыре выстрела.
- Собак пускай!!!
Собаки, воя от злости, кинулись следом, а охотники подбежали к месту, откуда вырвался медведь.
На снегу алела пятнами кровь.
- Попали! Далеко не уйдёт- собаки поставят...
И тут же услышали неподалёку жалобный визг одной из них..
- Ах, ты, мать честная- зацепил кого-то...
Пробрались с трудом через валежник. На окровавленном снегу лежал, суча ногами, Туман- старый кобель, умница и соболятник, каких мало.
Виктор склонился над собакой: из разорванной шеи толчками лилась кровь, заливая снег и пса.
- Артерию порвал, пропала собака. Эх, Туман, Туман, что ж ты, брат, так неосторожно. Это же не соболь, а медведь..
Пёс вяло пошевелил хвостом, виновато лизнул руку хозяину, вздрогнул и, вздохнув в последний раз, умер.
Вырвавшись из берлоги, медведь в прыжке почувствовал, как что-то ужалило его в плечо, а потом сорвало шкуру на спине. Изогнувшись, клацнул зубами, пытаясь поймать злую осу, и увидел позади себя двух людей с дымящимися ружьями, а совсем рядом с ним бежали четыре собаки, хватая его за бока.
Не останавливаясь, резко выбросил в сторону лапу, и одна из собак, завизжав, осталась валяться на снегу. На остальных лаек он не обращал внимания, стараясь убраться подальше от страшного места.
Постепенно лай удалялся.
- Не могут остановить, снег глубокий для собак. Но бросать подранка не годится, будем преследовать, а то таких бед натворит за зиму шатун- за жизнь не отмолим. Давай, Пашка, к коням возвращаться, объедем бурелом, там след перехватим и догоним.
Через час они наткнулись на следы, медведь ковылял на трёх лапах, а рядом с его следами кружили следы собак, густо покрытые клочьями медвежьей шерсти. Крови на снегу оставалось всё меньше.
- Похоже, рана салом затягивается, быстро косолапый уходит, несмотря на то, что трёхногий.
Уже несколько часов длилось преследование зверя. Кони запалено дышали, проваливаясь в глубоком снегу. Собак давно не было слышно, день клонился к вечеру.
- Всё, Пашка, надо на ночлег становиться, а то стемнеет, не успеем. Смотри- кто это там?
Впереди без сил лежали их собаки, высунув языки и хватая зубами снег.
- Вымотались совсем, по такому снегу за ним не угонятся.- произнёс Пашка.- Может, домой повернём, сам издохнет...
- Нет, брат, надо его дальше следить, догоним, всё равно. Шкура- то богатая у него, да и сала натопим , опять же желчь...
- Эту шкуру ещё догнать надо...
Они развели огромный костёр на снегу, а когда снег растаял, отбросили головёшки подальше, накидали на это местo груду лапника. На новом месте уложили три бревна и развели новый костёр- нодью, будет шаять до утра, обогревая. Лошадям насыпали на брезент овса и поставили варить похлёбку собакам. Сами обошлись чаем с вяленой сохатиной. Ночь спали по очереди, опасаясь, что медведь вернётся.
А преследуемый тоже совсем обессилил и, решив дать последний бой, сделал петлю, обошёл стороной и лёг возле своего следа в засаде.
Ночь вернула силы, пусть не полностью. Правда, медведь, не дождавшись людей, первым тронулся дальше. С рассветом охотники поехали по его следам. Собаки тянулись сзади за лошадьми, потеряв желание преследовать зверя.
- Никак к реке направляется?
- Так Тунгуска не замёрзла же нынче ещё.
Осень была не морозной, льдом река до сих пор не покрылась. Когда они выехали, наконец, на берег, то увидели на середине Тунгуски медленно удаляющуюся голову медведя: зверь, напрягая последние силы, плыл среди льдин- по реке шла шуга.
- Вот гад- ушёл! Из ружья не достать. А чьи угодья на той стороне?- спросил Пашка.
- Семён там промышляет, киномеханик наш. Хоть бы уже ушёл в село он.
- Да ушёл ,конечно, с собаками-то по такому снегу не больно поохотишься.
- Дай-то Бог, дай-то Бог- тяжело вздохнул Виктор.
На той стороне медведь с трудом выбрался из воды, отряхнулся, обернулся, потом встал на дыбы и заревел. Даже сквозь шорох и шум трущихся друг об друга льдин был слышен его грозный вызов.
- Всё, Пашка, надо скорее домой, а оттуда на Буранах ехать шатуна искать, пока чего не натворил.
Спустя пару дней братья добрались в село, всю дорогу думая о медведе, не случилось ли чего по их вине.
К этому времени в деревню вышли или выехали на лошадях все охотники. Отдыхали, готовились к следующему заезду в тайгу- уже на снегоходах Буранах или на лошадях с санями- ставить капканы на пушнину, ловушки- пасти, кулёмки. Подъехали к дому в полдень на лошадях братья, но собаки опередили хозяев, поэтому женщины и дети вышли встречать охотников, вглядываясь в лица- всё ли в порядке.
- Ох, испереживались уж, все мужики давно дома, а вас нет и нет.
- Все мужики вернулись?- радостно встрепенулся Виктор.
- Ну, да, кроме вас двоих, да Семён-киномеханик что-то задерживается.
Как будто ведро ледяной воды вылили на братьев. Они переглянулись и промолчали.
- Ну, раздевайтесь, банька уже топится- спасибо собакам , предупредили, что скоро будете.
- Баня- это хорошо, но мы сейчас навестим кое-кого, а пока собак накормите и нам еды на пару дней приготовьте.
- Это куда же вы собрались? Из тайги да снова в лес?
- Позже, жена, всё объясню, позже.
Они зашли к соседу, вызвали его на улицу и коротко рассказали всю историю. Тот крякнул и махнул рукой.
- Поехали.
- Только пока дома ничего не рассказывай, может, всё нормально, просто задержался Семён.
Сосед поморщился:
- Сами-то верите в это?
Удалось ещё несколько односельчан уговорить, и после обеда из деревни тронулись снегоходы с охотниками. Мужики уехали, не объясняя дома, куда и зачем они собрались. Последний Буран тащил нарты, на которых, укутанные брезентом, клубочками свернулись пара лаек-медвежатниц. Через Нижнюю Тунгуску перебрались по намороженному зимнику, а дальше тронулись старыми геофизическими профилями. Первое зимовье Семёна было пустым. Снег истоптали лишь мелкие лесные жители- зайцы, белки и всякие птицы. То же самое и у другого зимовья. К третьему подъезжали в уже сгущавшихся сумерках. Фара переднего снегохода осветила зимовьё. В луче света заметались вороны и кедровки, что-то торопливо склёвывающие на снегу. В темноту метнулся тенью соболь. Мужики, не выключая двигатели, приготовили оружие и медленно приблизились к избушке. Весь снег был истоптан птицами и грызунами, повсюду валялись клочья собачьей шерсти. Дверь в зимовье была сорвана с петель и валялась на земле. И поверх всего этого огромные следы медведя.
- Это он- трёхлапый.- мрачно сказал Виктор.
- И он где-то здесь.- ответил ему другой охотник.- В обед снег шёл, а следы-то поверх свежего снежка.
Собаки смотрели с сторону тёмного леса и молча ощеряли клыки. Посветили фонариком в избу: нары и стол были переломаны в щепки, железная печурка валялась на полу. В углу лежал рюкзак с пушниной, уже слегка попорченной грызунами.
- А ведь Семён уже домой направлялся. В последнюю минуту медведь его подловил, кажется.
Под нарами нашли охотничий нож Семёна.
- Не успел, похоже, пырнуть даже.
С улицы крикнул кто-то:
- Ружьё-то на гвозде висит снаружи.
- Ох, и здоровенный зверь- на косяках шерсть, еле в дверь протиснулся.
Посовещавшись, решили ночевать, а утром устроить облаву на людоеда. Подремонтировав нары, установили печку и спали по очереди.
Едва рассвело, пустили собак по следу. Те пробежали с сотню метров и начали грести снег. Отогнав псов, вытащили изжёванный кожаный ичиг с торчащей из него наружу костью. Повидавшим всякое охотникам стало не по себе:
- Это всё, что от Семёна осталось... Ну, мужики, повнимательнее, надо найти зверя, нельзя упускать, он теперь без человечины не сможет жить.
Собаки, словно понимая, что всё зависит от них, не суетясь, не лая, раскручивали следы напетлявшего тут медведя. А тот медленно уходил глубже в тайгу. Пуля за эти дни сместилась и ужасно раздражала зверя, при ходьбе касаясь кости и вызывая жуткую боль. Иногда он останавливался и хотел броситься назад в желании растерзать любое существо, какое встанет у него на пути. Но, будучи осторожным и хитрым зверем, понимал, что, лишь уйдя подальше, он может спастись.
Вдруг у себя за спиной он услышал хруст снега, оглянулся: из-за дерева на него смотрели две собаки. Они не бросились, сломя голову, как те, которых он легко убил и сожрал. Эти вели себя совсем по-другому. Молчком обошли медведя с двух сторон, а потом кинулись по- очереди рвать за "штаны", иногда подавая гулкий голос, призывая людей. Медведь никак не мог избавиться от собак: только развернётся к одной и махнёт лапой, казалось, уже распоров её надвое своими ужасными когтями-кинжалами, но пёс умудрялся увернуться, а в это время с другой стороны рвал шкуру второй пёс. Шатун ревел от бессильной злости, в раздражении позабыв про приближающихся охотников. Когда мужики подбежали, то их глазам открылся стремительный клубок из трёх тел, из которого летели клочья шерсти и брызги слюней. Стрелять было опасно в зверя из опасения попасть в собак. Один из охотников шмальнул вверх. От звука выстрела медведя подбросило в воздух, и он, позабыв про собак, стремительно кинулся на людей. Сзади на нём висели лайки, но мужики не могли больше тянуть- грохнули залпом несколько выстрелов, и тут же раздался ужасный рёв смертельно раненного великана.
Истекая кровью, пробитый крупнокалиберными пулями, зверь полз к людям в стремлении задавить хоть одного из тех, кто нарушил весь порядок его жизни. А охотники, отступая от него, продолжали палить и перезаряжать ружья. И снова стрелять в умирающего медведя. Наконец, зверь уткнулся мордой в снег, но люди всё ещё не рисковали приближаться, хотя собаки трепали гиганта за уши.
- Ничего себе, зверина, метра два с половиной будет. Шкуру можно задорого продать.
- О чём ты? Какая шкура? Он Семёна сожрал.
- И что делать будем?
- Людоедов всегда сжигают, иди за Бураном, вези соляру.
Оттащив собак от туши, облили медведя соляркой и бензином и запалили.
Роскошный могучий зверь жарко горел на снегу, виноватый в том, что стал людоедом по прихоти этих же самых людей, которые нарушили его зимний сон, ранили, гнали много километров. Много лет он избегал встречи с людьми, но в последние дни своей жизни невольно превратился из доброго мишки, какого описывают в русских сказках, в злого страшного людоеда.
Мужики, перекурив, сели на Бураны и вернулись в село. К дому Семёна они шли угрюмой толпой, косясь на братьев- Виктора и Пашку, которые незаметно оказались впереди процессии.
- Татьяна, тут такие дела... Семён твой в тайге погиб...
Женщина без сил опустилась на стул:
- Где он?
- Шатун его убил, ничего почти не осталось от Семёна.
Виктор, помявшись, нашёл в себе мужество признаться:
- Это мы виноваты, подранили медведя, тот ушёл, реку переплыл и Семёна задавил. Мы не успели...
Татьяна, жена и дочь охотника, тяжело вздохнула:
- Что уж теперь-то, видно, судьба такая...
Виктор отдал ей мешок с пушниной, которую добыл Семён, протянул руку назад, в которую Пашка вложил другой мешок с их пушниной, и положил у ног Татьяны.
- Ты не думай, мы тебе будем помогать всегда.
Но женщина их уже не слушала.
Весной она продала дом и улетела с детьми на Большую землю к дальним родственникам.
NEW 08.09.15 19:27
в ответ zerkowkak 02.09.15 18:58
На рыбалку в колготках.
Не знаю, почему я так тогда решил, что колготки женские замечательно защищают от укусов комаров.
Не говоря дома о причинах, взял несколько пар старых колготок- чистых, слегка порванных, но хранимых, как обычно, под связки лука, чеснока и просто на всякий случай.
Бросил их в рюкзак и увёз с собой на север. Kак-то летом остановились на берегу таёжной речушки с неромантичным названием Болванинка. Устроили отдых- стирка, помывка, рыбалка.
Я приготовил рабочим сюрприз, надеясь, что они ахнут и от зависти помрут. Они ахнули! Но помирали от смеха.
Приготовив удочку, накопав червей, я залез в палатку, разделся до трусов, потом с трудом натянул на ноги колготки. Получилось не очень эстетично: семейные трусы в изящных колготках, сквозь капрон на ногах пробивались длинные волосы. Подумав, натянул чулок и на голову тоже. Тело было защищено сетчатой специальной рубашкой, сквозь крупные ячейки которой комары не могли дотянуться до тела (но это теоретически). Обул лёгкие шлёпанцы и пошёл по берегу искать рыбное место.
Вышел из палатки с важным видом, уверенный, что комарам меня не покусать, и не надо париться в энцефалитном костюме в жаркий душный день, телу будет легко дышать.
Рабочие проводили меня ехидными шутками, но мне было всё по барабану- главное, мне комфортно в этом наряде. Пусть иззавидуются.
Комары, видно, сначала тоже удивились и отпустили меня от палатки метров на 100, не трогая. Лишь вились перед моей Фантомасовской мордой и вокруг худых кривых ног в чуднОм снаряжении.
Я закинул удочку в речку, надеясь с удовольствием провести вечер. И тут началось!
Тысячи маленьких иголок вонзились во все части моего тела.
На представление и трапезу, наверное, слетелись комары со всей округи, желая вкусить нового блюда- экспедишник в капроне. Отбивался я недолго, а потом позорно бежал, бросив удочку и банку с червями. Я нёсся по кустам, не разбирая дороги, в хлам разрывая колготки на ногах и лице. Шлёпанцы сразу где-то потерял, а потому дистанцию преодолевал босиком.
В палатку ворвался взбешенным лосём, а за мной летело огромнейшее облако комаров. И, по-моему, они не просто пищали, а улюлюкали:
- Грызи его! Кусай его! Дави его!
Думаю, в жизни до этого меня так много не кусали эти летающие вампирчики.
После этого я всегда с жалостью и сочувствием смотрел на женские ножки в колготках по вечерам, когда вокруг вились противные комары. Как я их понимал в такие минуты!
В смысле- женщин, а не комаров.
Не знаю, почему я так тогда решил, что колготки женские замечательно защищают от укусов комаров.
Не говоря дома о причинах, взял несколько пар старых колготок- чистых, слегка порванных, но хранимых, как обычно, под связки лука, чеснока и просто на всякий случай.
Бросил их в рюкзак и увёз с собой на север. Kак-то летом остановились на берегу таёжной речушки с неромантичным названием Болванинка. Устроили отдых- стирка, помывка, рыбалка.
Я приготовил рабочим сюрприз, надеясь, что они ахнут и от зависти помрут. Они ахнули! Но помирали от смеха.
Приготовив удочку, накопав червей, я залез в палатку, разделся до трусов, потом с трудом натянул на ноги колготки. Получилось не очень эстетично: семейные трусы в изящных колготках, сквозь капрон на ногах пробивались длинные волосы. Подумав, натянул чулок и на голову тоже. Тело было защищено сетчатой специальной рубашкой, сквозь крупные ячейки которой комары не могли дотянуться до тела (но это теоретически). Обул лёгкие шлёпанцы и пошёл по берегу искать рыбное место.
Вышел из палатки с важным видом, уверенный, что комарам меня не покусать, и не надо париться в энцефалитном костюме в жаркий душный день, телу будет легко дышать.
Рабочие проводили меня ехидными шутками, но мне было всё по барабану- главное, мне комфортно в этом наряде. Пусть иззавидуются.
Комары, видно, сначала тоже удивились и отпустили меня от палатки метров на 100, не трогая. Лишь вились перед моей Фантомасовской мордой и вокруг худых кривых ног в чуднОм снаряжении.
Я закинул удочку в речку, надеясь с удовольствием провести вечер. И тут началось!
Тысячи маленьких иголок вонзились во все части моего тела.
На представление и трапезу, наверное, слетелись комары со всей округи, желая вкусить нового блюда- экспедишник в капроне. Отбивался я недолго, а потом позорно бежал, бросив удочку и банку с червями. Я нёсся по кустам, не разбирая дороги, в хлам разрывая колготки на ногах и лице. Шлёпанцы сразу где-то потерял, а потому дистанцию преодолевал босиком.
В палатку ворвался взбешенным лосём, а за мной летело огромнейшее облако комаров. И, по-моему, они не просто пищали, а улюлюкали:
- Грызи его! Кусай его! Дави его!
Думаю, в жизни до этого меня так много не кусали эти летающие вампирчики.
После этого я всегда с жалостью и сочувствием смотрел на женские ножки в колготках по вечерам, когда вокруг вились противные комары. Как я их понимал в такие минуты!
В смысле- женщин, а не комаров.
NEW 10.09.15 22:05
в ответ zerkowkak 24.08.15 07:31
Прошу прощения, хочу спросить: а не пора ли мне закругляться со своими побасенками? Может, все тактично молчат, не решаясь перекрыть фонтан? Черкну ещё один рассказик, на всякий случай.
Рюкзак оккупанта.
Так получилось, что большую часть моих полевых сезонов я отработал не на вездеходах, машинах, а передвигаясь исключительно пешком, сберегая природу от выхлопных газов и не калеча почву гусеничными следами. Впрочем, от меня это мало зависело. Был тогда такой лозунг "мудрых" правителей: "Экономика должна быть экономной!" Ну, и объекты, конечно, попадались в таких местах, где только технику гробить, быстрее ножками дотопаешь.
Забрасывали нас вертолётом в тайгу, а потом- адьес, амигос- выживайте сами, стараясь не просить о помощи. Называли мою бригаду иронично "лёгкая кавалерия", наверное, подразумевая, что мы сами- и кони и всадники одновременно.
Во время сборов старались учесть всякий лишний и нелишний килограмм веса в рюкзаках. Опытные ребята складывали себе тушёнку, сгущёнку и свежий хлеб на первое время (потом лишь мука и сухари), вызывая этим восхищение у новичков: надо же- всё тяжёлое на себя взваливают. Но молодые глупыши не понимали, что с каждым завтраком- обедом- ужином вес этих рюкзаков заметно легчает.
Новички, стараясь схитрить и всерьёз думая, что никто этого не замечает, бросали себе что полегче, приподнимая потом рюкзаки и делая страдальческие физиономии- ох, как тяжело, выдержим ли?
Рабочий Хлорик (Гоша Ветров) получил своё прозвище, сообщив, что он несколько лет отработал на Химпроме в хлорном цеху- очень вредном. Он получил на складе капроновый большой рюкзак, выглядевший гораздо симпатичнее старых зелёных брезентовых. Я пытался его отговорить, но Хлорика пленил ярко-голубой цвет мешка.
Дело в том, что такие рюкзаки получили у нас название: "Мечта оккупанта".
Чем больше в него накладываешь, тем больше он растягивается, и в конце концов свисает до самых пяток.
Короче, безразмерный, спасибо конструкторам, которые вряд ли с ним даже по грибы ходили.
Хлорик, думая, что он самый умный, схватил сразу палатку и засунул её в рюкзак. Четырёхместная палатка полностью заняла всё пространство мешка и для банок и крупы места не осталось. Гошка, честно глядя на нас своими круглыми глазами через призмы очков, сказал, разводя руками:
- Я бы ещё что-нибудь взял, но некуда, сами видите...
А палатки в то время были брезентовые, не сравнишь с современными лёгкими и компактными.
Из всей компании один я нёс груз, который не менял свой вес: теодолит, рация, личные вещи, за плечом карабин, на боку сумка с картами-аэроснимками.
В первый же день Хлорик шёл с улыбкой на лице, уверенный, что он всех обхитрил: сухая палатка весила сравнительно немного.
На следующее утро Гоха всполошился: встали рано- ещё до восхода солнца, роса густо покрыла брезент. Сушить палатку времени нет, надо идти дальше. Гошка пытался верещать, протестовать, но мы дружно помогли засунуть ему в рюкзак тяжеленную промокшую палатку и тронулись по тропе дальше. Хлорик, кляня судьбу и ту минуту, когда он взял эту палатку, согнувшись, нёс свой рюкзак оккупанта, который растянулся до невозможности и порой касался земли. Наверное, он понял, что прогадал, выбрав палатку вместо продуктов и всяких инструментов.
Интересно, что как бы мы не подвязывали этот чёртов рюкзак, он всё равно растягивался, а Гоша страдальчески заглядывал нам в глаза на привалах, надеясь, что кто-нибудь поменяется с ним грузом.
При первом же удобном случае, когда к нам прилетел вертолёт, выполняя заявку, Хлорик получил нормальный большой брезентовый рюкзак. А тот небесноголубой мы оставили в каком-то зимовье. Думаю, охотник, сначала обрадовавшись нежданному подарку, разок использовав рюкзак оккупанта, сжёг его в печке, чтобы не мозолил глаза...
Рюкзак оккупанта.
Так получилось, что большую часть моих полевых сезонов я отработал не на вездеходах, машинах, а передвигаясь исключительно пешком, сберегая природу от выхлопных газов и не калеча почву гусеничными следами. Впрочем, от меня это мало зависело. Был тогда такой лозунг "мудрых" правителей: "Экономика должна быть экономной!" Ну, и объекты, конечно, попадались в таких местах, где только технику гробить, быстрее ножками дотопаешь.
Забрасывали нас вертолётом в тайгу, а потом- адьес, амигос- выживайте сами, стараясь не просить о помощи. Называли мою бригаду иронично "лёгкая кавалерия", наверное, подразумевая, что мы сами- и кони и всадники одновременно.
Во время сборов старались учесть всякий лишний и нелишний килограмм веса в рюкзаках. Опытные ребята складывали себе тушёнку, сгущёнку и свежий хлеб на первое время (потом лишь мука и сухари), вызывая этим восхищение у новичков: надо же- всё тяжёлое на себя взваливают. Но молодые глупыши не понимали, что с каждым завтраком- обедом- ужином вес этих рюкзаков заметно легчает.
Новички, стараясь схитрить и всерьёз думая, что никто этого не замечает, бросали себе что полегче, приподнимая потом рюкзаки и делая страдальческие физиономии- ох, как тяжело, выдержим ли?
Рабочий Хлорик (Гоша Ветров) получил своё прозвище, сообщив, что он несколько лет отработал на Химпроме в хлорном цеху- очень вредном. Он получил на складе капроновый большой рюкзак, выглядевший гораздо симпатичнее старых зелёных брезентовых. Я пытался его отговорить, но Хлорика пленил ярко-голубой цвет мешка.
Дело в том, что такие рюкзаки получили у нас название: "Мечта оккупанта".
Чем больше в него накладываешь, тем больше он растягивается, и в конце концов свисает до самых пяток.
Короче, безразмерный, спасибо конструкторам, которые вряд ли с ним даже по грибы ходили.
Хлорик, думая, что он самый умный, схватил сразу палатку и засунул её в рюкзак. Четырёхместная палатка полностью заняла всё пространство мешка и для банок и крупы места не осталось. Гошка, честно глядя на нас своими круглыми глазами через призмы очков, сказал, разводя руками:
- Я бы ещё что-нибудь взял, но некуда, сами видите...
А палатки в то время были брезентовые, не сравнишь с современными лёгкими и компактными.
Из всей компании один я нёс груз, который не менял свой вес: теодолит, рация, личные вещи, за плечом карабин, на боку сумка с картами-аэроснимками.
В первый же день Хлорик шёл с улыбкой на лице, уверенный, что он всех обхитрил: сухая палатка весила сравнительно немного.
На следующее утро Гоха всполошился: встали рано- ещё до восхода солнца, роса густо покрыла брезент. Сушить палатку времени нет, надо идти дальше. Гошка пытался верещать, протестовать, но мы дружно помогли засунуть ему в рюкзак тяжеленную промокшую палатку и тронулись по тропе дальше. Хлорик, кляня судьбу и ту минуту, когда он взял эту палатку, согнувшись, нёс свой рюкзак оккупанта, который растянулся до невозможности и порой касался земли. Наверное, он понял, что прогадал, выбрав палатку вместо продуктов и всяких инструментов.
Интересно, что как бы мы не подвязывали этот чёртов рюкзак, он всё равно растягивался, а Гоша страдальчески заглядывал нам в глаза на привалах, надеясь, что кто-нибудь поменяется с ним грузом.
При первом же удобном случае, когда к нам прилетел вертолёт, выполняя заявку, Хлорик получил нормальный большой брезентовый рюкзак. А тот небесноголубой мы оставили в каком-то зимовье. Думаю, охотник, сначала обрадовавшись нежданному подарку, разок использовав рюкзак оккупанта, сжёг его в печке, чтобы не мозолил глаза...
NEW 11.09.15 16:18
в ответ МСВ 10.09.15 22:40
Спасибо, Серёжа. Тогда продолжу свои "мемуары"? И без всякого ломания-кокетничания ещё раз прошу: если не нравятся эти миниатюрки, напишите прямо и в лоб. Честно: не обижусь. С уважением ко всем читающим.
Евстафьевна.
Наша северная партия затаривалась в Усть-Куте: продукты, бензин, солярка. Грузили на машины, заливали в бензовозы и по автозимнику Усть-Кут-Мирный везли до села Непа, где расположена была база партии- 500 километров, примерно. Неизвестно, кто это придумал, но меня вдруг назначили экспедитором. Выделили грузовую машину ГАЗ-52 с полубудкой из фанеры, Сергей шофёром. На мой протест и дикое недоумение (ну, какой из меня завсклад?) успокоили: всем будет заниматься Валентина Евстафьевна Беликова, местная пенсионерка, а я только грузить и накладные подписывать. Разгружать и перегружать будут рабочие на базе.
Бабушка оказалась знаменитой: на фронте служила переводчицей в армии у Рокоссовского, после войны возглавляла торговую базу ХОЛБОС, снабжающую Якутию, практически, всем. Связи у неё остались повсюду, поэтому её имя магически действовало, являясь пропуском во все структуры Усть-Кута. Достаточно было наклониться к окошку дежурной на нефтебазе и тихонько сказать:
- Я от Евстафьевны...
И мой бензовоз уже въезжает заливаться во двор в то время, как другим говорят, что бензина нет. Так же и на складах: имя бабули было волшебным словом.
Таксисты города с радостью летели к ней по заказу (между собой они называли её Пугачиха- она жила на улице Пугачёва), так как, кроме денег, она всегда давала сверх счёта пару банок сгущёнки-тушёнки, колбасу. А в середине 80-х это было, как валюта. Так что в те времена в стране было, как минимум, две знаменитых Пугачихи- Евстафьевна и Алла.
Она жила в небольшом стареньком домишке, но во дворе было множество складов, складиков, кладовок, в которых чего только не было... Мне кажется, бабка и сама уже не знала, что хранится в её закромах.
В маленькой пристройке к дому жил её муж. Буквально: клетушка, в ней печка, стол, лежанка и шкаф. Уму непостижимо, но так они соседствовали где-то с пятидесятых годов. Он был довольно геройским полковником на фронте, судя по наградам. Но любил приударить за женщинами, а Евстафьевна измены не простила. Отлучила от своего необъятного тела, но оставила мужа при доме. Так и сосущестововали уже лет 30 с лишним к нашему знакомству. Дед ухаживал за коровой, а их взрослые дочери носили ему поесть, обстирывали. Причём, Евстафьевна произносила так, когда сама поест:
- Танька (дочку так звали), отнеси ЭТОМУ пожрать!
А дед нам говорил с ехидцей, когда мы ожидали на улице выхода из дома Евстафьевны:
- Что, опять поедет воровать? Вот сдам я её когда-нибудь в милицию, ворюгу этакую...
Но стоило скрипнуть двери, как он тут же подхватывался и исчезал в своём убежище, не решаясь показаться на глаза то ли жене то ли соседке...
Евстафьевна была очень грузная дама с огромаднейшей тяжёлой задницей. Откуда я знаю, что она тяжёлая?
Каждый день помногу раз я эту часть её тела то придерживал, то толкал руками, плечами, головой, упираясь ногами в землю. Она же передвигалась почти всегда с нами, изредка доверяя мне самостоятельно получать продукты. А ездила она в кабине нашего грузовичка, которая ей была маловата.
У меня была специальная табуретка, которую я подставлял бабке под ноги. Они у неё были очень толстыми- просто две тумбы (по слухам, в конце войны её ранило осколками в ноги). Бабушка взбиралась на табуретку, потом переносила ногу на подножку, придерживаясь за дверь грузовика.
С той стороны, красный от напряжения, её тянул за плечи Серёга, а с улицы я подставлял плечо под необьятный зад. Машина кренилась набок, я пыхтел, вталкивая Евстафьевну в узкую дверь. Наконец, она усаживалась, ругаясь, что дали такую маленькую машину. Я закидывал табуретку в кузов, следом забирался сам, садился в уголке будки, кутаясь в полушубок, и мы начинали объезд складов. Разгрузка шла примерно таким же Макаром. Считаю, что мы с Сергеем совершили подвиг, так как ни разу за все посадки-высадки не уронили бабушку на землю.
По складу я шёл за ней, как катерок за ледоколом. Кладовщицы подобострастно заглядывали бабке в глаза и открывали свои закрома по мановению её пальца. Евстафьевна сама знала, что и сколько взять, я лишь изредка просил, увидев на складе что-нибудь особенное, типа монпасье в плоских жестянках, которое не видел с детства (брали на всех коллег- коробками), финского детского питания в баночках, апельсины ящиками. Кладовщицы начинали возражать- мол,монпасье на выборы, апельсины детям в дет.сады, но Евстафьевна их обрывала:
- Обойдутся чиновники без монпасье, а дети... - эти экспедишники сами, как дети, им витамины нужны...
Потом я обнаглел и сказал, что на базу надо взять водку и шампанское- не бегать же в сельский магазин всякий раз. Взяли по пять ящиков и того и другого. Разгрузились в Усть-Куте на базе в холодном складе.
За ужином ребята предложили для аппетита выпить бутылочку водки, а завтра, мол, купим в магазине и доставим в ящик. Бутылка ушла незаметно, решили, что завтра две докупим. Потом три... четыре... пять. Посидев ещё, стало всем ясно, что лучше купить сразу ящик. Народу на базе было много, ящик водки кончился к утру.
Через пару дней захожу в склад и вижу, что часть шампанского стоит, покрывшись снежными шапками, валяются горлышки- бутылки взорвались от мороза. По-нормальному, надо выкинуть, но как такое возможно? Принесли ведро, в него аккуратно переложили сломанные бутылки вместе со винным снегом и занесли в дом. Постепенно шампанское оттаяло, крупные осколки стекла выкинули, напиток плескался вровень с краями ведра, а сами уселись вокруг него и черпали вино кружками, закусывая апельсинами, которые начали уже портиться к тому времени.
Интересно, кто-нибудь когда-нибудь пил шампанское из ведра, закусывая апельсинами?
Спустя месяц закончилось моё экспедиторство. Вернувшись в экспедицию, сдав все накладные, стал готовиться к полевому сезону, и тут меня вызывают в бухгалтерию и спрашивают:
- А где... ???
Недостача- десять ящиков сгущённого молока и десять ящиков говяжьей тушёнки. На моё честное:
- Клянусь, не брал!!!
Ответили, что мне, конечно, верят, но из зар.платы удержат.
Так я и не узнал, кто меня обманул- Евстафьевнa или складские тётушки с хитрыми поросячьими глазками. Интересно, что потом я долгое время моменталъно различал работниц складов. То ли по выражению глаз, то ли по запаху...
Евстафьевна.
Наша северная партия затаривалась в Усть-Куте: продукты, бензин, солярка. Грузили на машины, заливали в бензовозы и по автозимнику Усть-Кут-Мирный везли до села Непа, где расположена была база партии- 500 километров, примерно. Неизвестно, кто это придумал, но меня вдруг назначили экспедитором. Выделили грузовую машину ГАЗ-52 с полубудкой из фанеры, Сергей шофёром. На мой протест и дикое недоумение (ну, какой из меня завсклад?) успокоили: всем будет заниматься Валентина Евстафьевна Беликова, местная пенсионерка, а я только грузить и накладные подписывать. Разгружать и перегружать будут рабочие на базе.
Бабушка оказалась знаменитой: на фронте служила переводчицей в армии у Рокоссовского, после войны возглавляла торговую базу ХОЛБОС, снабжающую Якутию, практически, всем. Связи у неё остались повсюду, поэтому её имя магически действовало, являясь пропуском во все структуры Усть-Кута. Достаточно было наклониться к окошку дежурной на нефтебазе и тихонько сказать:
- Я от Евстафьевны...
И мой бензовоз уже въезжает заливаться во двор в то время, как другим говорят, что бензина нет. Так же и на складах: имя бабули было волшебным словом.
Таксисты города с радостью летели к ней по заказу (между собой они называли её Пугачиха- она жила на улице Пугачёва), так как, кроме денег, она всегда давала сверх счёта пару банок сгущёнки-тушёнки, колбасу. А в середине 80-х это было, как валюта. Так что в те времена в стране было, как минимум, две знаменитых Пугачихи- Евстафьевна и Алла.
Она жила в небольшом стареньком домишке, но во дворе было множество складов, складиков, кладовок, в которых чего только не было... Мне кажется, бабка и сама уже не знала, что хранится в её закромах.
В маленькой пристройке к дому жил её муж. Буквально: клетушка, в ней печка, стол, лежанка и шкаф. Уму непостижимо, но так они соседствовали где-то с пятидесятых годов. Он был довольно геройским полковником на фронте, судя по наградам. Но любил приударить за женщинами, а Евстафьевна измены не простила. Отлучила от своего необъятного тела, но оставила мужа при доме. Так и сосущестововали уже лет 30 с лишним к нашему знакомству. Дед ухаживал за коровой, а их взрослые дочери носили ему поесть, обстирывали. Причём, Евстафьевна произносила так, когда сама поест:
- Танька (дочку так звали), отнеси ЭТОМУ пожрать!
А дед нам говорил с ехидцей, когда мы ожидали на улице выхода из дома Евстафьевны:
- Что, опять поедет воровать? Вот сдам я её когда-нибудь в милицию, ворюгу этакую...
Но стоило скрипнуть двери, как он тут же подхватывался и исчезал в своём убежище, не решаясь показаться на глаза то ли жене то ли соседке...
Евстафьевна была очень грузная дама с огромаднейшей тяжёлой задницей. Откуда я знаю, что она тяжёлая?
Каждый день помногу раз я эту часть её тела то придерживал, то толкал руками, плечами, головой, упираясь ногами в землю. Она же передвигалась почти всегда с нами, изредка доверяя мне самостоятельно получать продукты. А ездила она в кабине нашего грузовичка, которая ей была маловата.
У меня была специальная табуретка, которую я подставлял бабке под ноги. Они у неё были очень толстыми- просто две тумбы (по слухам, в конце войны её ранило осколками в ноги). Бабушка взбиралась на табуретку, потом переносила ногу на подножку, придерживаясь за дверь грузовика.
С той стороны, красный от напряжения, её тянул за плечи Серёга, а с улицы я подставлял плечо под необьятный зад. Машина кренилась набок, я пыхтел, вталкивая Евстафьевну в узкую дверь. Наконец, она усаживалась, ругаясь, что дали такую маленькую машину. Я закидывал табуретку в кузов, следом забирался сам, садился в уголке будки, кутаясь в полушубок, и мы начинали объезд складов. Разгрузка шла примерно таким же Макаром. Считаю, что мы с Сергеем совершили подвиг, так как ни разу за все посадки-высадки не уронили бабушку на землю.
По складу я шёл за ней, как катерок за ледоколом. Кладовщицы подобострастно заглядывали бабке в глаза и открывали свои закрома по мановению её пальца. Евстафьевна сама знала, что и сколько взять, я лишь изредка просил, увидев на складе что-нибудь особенное, типа монпасье в плоских жестянках, которое не видел с детства (брали на всех коллег- коробками), финского детского питания в баночках, апельсины ящиками. Кладовщицы начинали возражать- мол,монпасье на выборы, апельсины детям в дет.сады, но Евстафьевна их обрывала:
- Обойдутся чиновники без монпасье, а дети... - эти экспедишники сами, как дети, им витамины нужны...
Потом я обнаглел и сказал, что на базу надо взять водку и шампанское- не бегать же в сельский магазин всякий раз. Взяли по пять ящиков и того и другого. Разгрузились в Усть-Куте на базе в холодном складе.
За ужином ребята предложили для аппетита выпить бутылочку водки, а завтра, мол, купим в магазине и доставим в ящик. Бутылка ушла незаметно, решили, что завтра две докупим. Потом три... четыре... пять. Посидев ещё, стало всем ясно, что лучше купить сразу ящик. Народу на базе было много, ящик водки кончился к утру.
Через пару дней захожу в склад и вижу, что часть шампанского стоит, покрывшись снежными шапками, валяются горлышки- бутылки взорвались от мороза. По-нормальному, надо выкинуть, но как такое возможно? Принесли ведро, в него аккуратно переложили сломанные бутылки вместе со винным снегом и занесли в дом. Постепенно шампанское оттаяло, крупные осколки стекла выкинули, напиток плескался вровень с краями ведра, а сами уселись вокруг него и черпали вино кружками, закусывая апельсинами, которые начали уже портиться к тому времени.
Интересно, кто-нибудь когда-нибудь пил шампанское из ведра, закусывая апельсинами?
Спустя месяц закончилось моё экспедиторство. Вернувшись в экспедицию, сдав все накладные, стал готовиться к полевому сезону, и тут меня вызывают в бухгалтерию и спрашивают:
- А где... ???
Недостача- десять ящиков сгущённого молока и десять ящиков говяжьей тушёнки. На моё честное:
- Клянусь, не брал!!!
Ответили, что мне, конечно, верят, но из зар.платы удержат.
Так я и не узнал, кто меня обманул- Евстафьевнa или складские тётушки с хитрыми поросячьими глазками. Интересно, что потом я долгое время моменталъно различал работниц складов. То ли по выражению глаз, то ли по запаху...
NEW 11.09.15 20:18
в ответ zerkowkak 11.09.15 16:18
В расход, Петрович!!!
Мой коллега Ваня Старков был старше меня лет на десять, но это не помешало нам стать добрыми друзьями. Коренастый, широкоплечий он считался самым сильным мужиком в нашей экспедиции. Но характером обладал мягким и добрым. Очень доверчивый и иногда даже наивный, как большой ребёнок.
У него поломался вездеход, а я со своей бригадой как раз улетел на север пешком отработать участок. Отдали мою технику вместе с водителем Мишей Орловым Ивану. Рабочие и Ваня были счастливы- закончились мучения на старом разбитом вездеходе, да и водителя получили- одного из самых лучших.
Однажды они оставили неснятую палатку, а сами уехали за пару километров выполнить работу. Немного погодя их насторожил густой дым над лесом. Прыгают на вездеход и по старому профилю несутся в свой лагерь. Картина открылась перед ними нехорошая: палатка догорала, а из пламени раздавались взрывы - у Орла в рюкзаке вместе с пушниной хранился солидный запас пороха и патронов.
Ваня пытался подползти, прижимаясь к земле, чтобы что-нибудь спасти, но бесполезно- всё сгорело моментом. Мишка матерился:
- Какого чёрта меня к вам послали? Столько ондатры в рюкзаке было, всё сгорело.
На связь выйти не могли- от рации остался оплавленный кусок металла и пластмассы.
Они не выполнили элементарных предосторожностей в тайге: не потушили костёр. Пламя раздуло лёгким ветерком, и огонь коварно пополз к палатке, а уж потом жадно сожрал её со всем содержимым.
Решили выехать на берег реки Нижняя Тунгуска, накачать резиновую лодку и сплавиться до базы партии.
Ночами было прохладно, поэтому Ваня хозяйственно собрал верблюжью шерсть из сгоревших спальных мешков. Сели вчетвером в лодку и поплыли вниз по течению. Ночью закутались в обгорелую шерсть, а на другой день уже подплывали к деревне, где была база партии. На берегу стояли с удочками местные мальчишки. Один самый любопытный шёл по берегу рядом с лодкой и назойливо спрашивал:
- Дяди, а вы куда плывёте? Вы туристы, да?
Надоел мужикам расспросами, и Мишка, в конце концов, раздражённо рявкнул в ответ:
- Пацан, уйди от греха!!! Не видишь- счастье мы ищем!!!
Выпустив воздух из лодки, собрали её в мешок, взвалили на плечи и пошли в гору на базу. Там шла гулянка- начальник партии Владимир Петрович отмечал свой день рождения. Как раз был произнесён очередной тост, стакан уже у самых губ... Открывается дверь вагончика и входит Ваня в живописном виде: с плеч свисали клочья верблюжьей шерсти, одежда в саже, за плечом карабин.
Начальник вздрогнул:
- Иван, что опять случилось???
Ваня был краток:
- Сгорели...
Шеф, в сердцах, хрястнул стакан с водкой на стол:
- Ну, что с тобой делать прикажешь? Ты то тонешь, то горишь!!!
Ваня, ласково и преданно глядя ему в глаза, медленно снимает с плеча карабин и протягивает оружие начальнику:
- В расход, Петрович...
Мой коллега Ваня Старков был старше меня лет на десять, но это не помешало нам стать добрыми друзьями. Коренастый, широкоплечий он считался самым сильным мужиком в нашей экспедиции. Но характером обладал мягким и добрым. Очень доверчивый и иногда даже наивный, как большой ребёнок.
У него поломался вездеход, а я со своей бригадой как раз улетел на север пешком отработать участок. Отдали мою технику вместе с водителем Мишей Орловым Ивану. Рабочие и Ваня были счастливы- закончились мучения на старом разбитом вездеходе, да и водителя получили- одного из самых лучших.
Однажды они оставили неснятую палатку, а сами уехали за пару километров выполнить работу. Немного погодя их насторожил густой дым над лесом. Прыгают на вездеход и по старому профилю несутся в свой лагерь. Картина открылась перед ними нехорошая: палатка догорала, а из пламени раздавались взрывы - у Орла в рюкзаке вместе с пушниной хранился солидный запас пороха и патронов.
Ваня пытался подползти, прижимаясь к земле, чтобы что-нибудь спасти, но бесполезно- всё сгорело моментом. Мишка матерился:
- Какого чёрта меня к вам послали? Столько ондатры в рюкзаке было, всё сгорело.
На связь выйти не могли- от рации остался оплавленный кусок металла и пластмассы.
Они не выполнили элементарных предосторожностей в тайге: не потушили костёр. Пламя раздуло лёгким ветерком, и огонь коварно пополз к палатке, а уж потом жадно сожрал её со всем содержимым.
Решили выехать на берег реки Нижняя Тунгуска, накачать резиновую лодку и сплавиться до базы партии.
Ночами было прохладно, поэтому Ваня хозяйственно собрал верблюжью шерсть из сгоревших спальных мешков. Сели вчетвером в лодку и поплыли вниз по течению. Ночью закутались в обгорелую шерсть, а на другой день уже подплывали к деревне, где была база партии. На берегу стояли с удочками местные мальчишки. Один самый любопытный шёл по берегу рядом с лодкой и назойливо спрашивал:
- Дяди, а вы куда плывёте? Вы туристы, да?
Надоел мужикам расспросами, и Мишка, в конце концов, раздражённо рявкнул в ответ:
- Пацан, уйди от греха!!! Не видишь- счастье мы ищем!!!
Выпустив воздух из лодки, собрали её в мешок, взвалили на плечи и пошли в гору на базу. Там шла гулянка- начальник партии Владимир Петрович отмечал свой день рождения. Как раз был произнесён очередной тост, стакан уже у самых губ... Открывается дверь вагончика и входит Ваня в живописном виде: с плеч свисали клочья верблюжьей шерсти, одежда в саже, за плечом карабин.
Начальник вздрогнул:
- Иван, что опять случилось???
Ваня был краток:
- Сгорели...
Шеф, в сердцах, хрястнул стакан с водкой на стол:
- Ну, что с тобой делать прикажешь? Ты то тонешь, то горишь!!!
Ваня, ласково и преданно глядя ему в глаза, медленно снимает с плеча карабин и протягивает оружие начальнику:
- В расход, Петрович...
NEW 11.09.15 21:47
в ответ zerkowkak 11.09.15 20:18
Друг мой Ваня.
Выполняли мы различные геодезические работы в тайге несколькими бригадами. Мой друг Ваня Старков крутился на вездеходе сравнительно недалеко от нас. Однажды выхожу на связь, передаю на базу данные, собираюсь уже выключить рацию, но тут слышу позывные Ивана: просит меня задержаться на связи, разговор, мол, есть. Немного погодя, он заговорщицки просит меня:
- Саня, приезжай, дело есть...
А ехать к нему километров 50 по тайге старыми профилями. Не самый интересный способ в гости наведываться, о чём я ему и сообщил. Но Ваня настойчиво продолжал уговаривать, намекая, что тема разговора не для ушей начальства, помощь очень нужна. Ну, что ж, надо так надо, на севере в беде не бросают.
Через несколько часов добрались мы к нему. Место знакомое- недели за две до этого мы стояли лагерем здесь на берегу таёжной речки Болванинка. Тут же видим палатку Ивана, повсюду натянуты верёвки, на них сушатся вещи, ящики раскиданы, коробки. Навстречу идёт радостный Ваня:
- Спасибо, Саня, что приехали, не хотелось про ЧП на базу сообщать.
Оглядываюсь: чего-то не хватает...
- Иван, а где ваш вездеход?
Подошёл водитель с той бригады Саня Шипицин по кличке Снегурочка, грустно произнёс :
- Посмотри на речку, там он...
Мы подошли к берегу: вдалеке ниже по течению из воды выглядывала крыша кабины с открытым люком.
- Иван, как же вы умудрились тут утонуть-то?
Рассказали они нам свою историю. Подъехали по старому профилю к речке (а шириной она метров 15-20 от силы), Иван говорит Снегурочке:
- Езжай прямо через реку.
- Мы не вылезем на ту сторону, берег там крутой.
- Видишь следы вездеходовские, Саня тут проехал, значит, и мы проедем.
Как не спорил Снегурочка, Ваня его убедил. Сползли потихоньку в воду, начали переплывать, ткнулись носом в береговой обрыв, вездеход развернуло течением, река понесла его потихоньку, а метров через 50 за поворотом их ждал сюрприз- огромная лиственница, лежащая поперёк речки. Вездеход долбануло об дерево, он черпанул кузовом воду, наклонился, ещё черпанул и благополучно затонул. Мужики в панике бегали по крыше, пока Иван не заорал:
- Вещи, продукты разгружайте!!!
Встали гуськом на лиственнице и, передавая друг другу уже намокшее барахлишко, разгрузили вездеход. Конечно, какое-то время они пытались сами выбраться, даже ворот на берегу соорудили, но ничего не получилось, и тогда Ваня позвал нас. Мой водитель Миша Орлов считался одним из лучших в экспедиции, а по моему мнению, так самым лучшим вездеходчиком и мужиком настоящим. Он и руководил спасательной операцией.
Расчистили площадку, зацепили тросом утопленника, наладили систему блоков для облегчения и постепенно освободили из речного плена бедолагу. Пока Снегурочка с Орлом и рабочими хлопотали у вездехода, мы с Иваном сели поговорить "за жизнь", на связи же много не побеседуешь. Тут Иван и спрашивает:
- Саня, вот ты мне объясни, всё же, как вы сумели тут речку переехать, ведь следы вездеходовские на обеих берегах?
- Дело в том, Ваня, что мы её не переезжали даже. Сначала подъехали отсюда, поставили палатку, спилили лиственницу, чтобы по ней, как по мосту, речку перейти...
- Так вот, кто нам капкан поставил! Не будь этого вашего моста, мы бы где-нибудь на берег, всё равно, вылезли... А откуда на той стороне след?
- А через несколько дней мы подъезжали уже оттуда, чтобы воду во фляги набрать...
- Вот, блин, а я ведь думал, что вы так ловко переправились...
Следующая наша встреча произошла в середине лета. Оставив вездеход на краю болота, мы ушли работать и остались в лесу ночевать, не закончив геодезические измерения до ночи... Возвращаемся на другой день и ещё издали не узнаём свой лагерь: стоят два вездехода, большая палатка рядом с маленькой, в которой наш водитель Миша Орлов спал.
Сразу наши голодные носы учуяли запах жареного-вареного мяса. Навстречу поднимаются от костра мужики, узнаём Ивана и его банду. Мишка, довольно улыбаясь, сообщает, что, пока нас не было, он лося завалил.
Подтащил тушу вездеходом к палатке, разделывает и, вдруг, видит, как по профилю какой-то мужик к нему спешит. Напугался Орёл: неужели охотовед каким-то образом сюда попал, теперь проблем не оберёшься. Но спрятать мясо было уже невозможно, так что, Мишке оставалось лишь покорно довериться судьбе и ждать этого случайного прохожего в безлюдной тайге. Постепенно глаза Мишкины округлялись: к нему приближался Иван с карабином за плечом. Ведь эта часть объекта была закреплена за нами, и Ивана здесь быть не должно никак. Подбегает Ваня и радостно приветствует Мишку, обнимает его.
- Иван, ты как тут очутился? А бригада где?
- Километра полтора отсюда, я побежал опознаться, заблудились мы. (Такое могло произойти только в анекдоте: геодезист с топокартами, аэроснимками, компасом заблудился в тайге. Ну, или с нашим Ваней...)
Сам на мясо косится. Мишка ему предложил, естественно, мяска, накладывает полный мешок. Ваня взвалил подарок на плечо и потопал назад, в гору. Мишка решил проводить его до вездехода, но еле поспевает налегке за Иваном. Ваня же у нас в экспедиции считался самым сильным мужиком- коренастый с широкими плечами, что для него какой-то мешок со свежим мясом, весящий килограммов под 50.
Добежали они таким образом до вездехода, Иван забросил мешок с мясом внутрь. Мишка, поговорив с ребятами, прощается, но Ваня тут ему говорит:
- Миша, а ты что- пешком пойдёшь? Садись, мы тебя довезём и у вас переночуем.
Орёл изумлённо смотрел на Ивана:
- Вань, а мешок-то зачем нёс сюда?
- Ах, Мишка, своя ноша не тяжела...
Встретились мы радостно, ведь всякая встреча в тайге- это событие. Даже, если народ в бригаде подбирался замечательный (кстати, мне всю жизнь везло на рабочих, за исключением, может, пары случаев), посидеть вечерок у костра со свежими людьми- это всегда такая радость. Так что душу мы отвели, до глубокой ночи беседуя, прихлёбывая чай и грызя кости свежесвареной сохатины.
Ночевать я остался у Ивана- у него была просторная палатка, а так как к вечеру посыпал нудный дождь, то установили железную печку, внутри стало уютно, тепло. Я даже позавидовал ему, у нас-то были две маленькие палатки, неприспособленные под печурку.
Через пару дней на связи Иван грустно сказал мне:
- Саня, а мы теперь тоже спим в маленькой палатке...
- Чего это вдруг поменяли-то?
- Сгорела, Саня, наша палатка, на другой же день после встречи с вами, оставили печку без присмотра. Видно, ты накаркал...
Но дело тут не в моём плохом языке. Просто, у Вани ни один сезон не обходился, чтобы не сгорела палатка, не утонул вездеход, неудачи прямо преследовали его. И дошло даже до того, что он оставлял вездеход на берегу самого маленького ручья, боясь утопить его, и шёл несколько километров с бригадой пешком по профилю там, где можно было бы проехать.
Выполняли мы различные геодезические работы в тайге несколькими бригадами. Мой друг Ваня Старков крутился на вездеходе сравнительно недалеко от нас. Однажды выхожу на связь, передаю на базу данные, собираюсь уже выключить рацию, но тут слышу позывные Ивана: просит меня задержаться на связи, разговор, мол, есть. Немного погодя, он заговорщицки просит меня:
- Саня, приезжай, дело есть...
А ехать к нему километров 50 по тайге старыми профилями. Не самый интересный способ в гости наведываться, о чём я ему и сообщил. Но Ваня настойчиво продолжал уговаривать, намекая, что тема разговора не для ушей начальства, помощь очень нужна. Ну, что ж, надо так надо, на севере в беде не бросают.
Через несколько часов добрались мы к нему. Место знакомое- недели за две до этого мы стояли лагерем здесь на берегу таёжной речки Болванинка. Тут же видим палатку Ивана, повсюду натянуты верёвки, на них сушатся вещи, ящики раскиданы, коробки. Навстречу идёт радостный Ваня:
- Спасибо, Саня, что приехали, не хотелось про ЧП на базу сообщать.
Оглядываюсь: чего-то не хватает...
- Иван, а где ваш вездеход?
Подошёл водитель с той бригады Саня Шипицин по кличке Снегурочка, грустно произнёс :
- Посмотри на речку, там он...
Мы подошли к берегу: вдалеке ниже по течению из воды выглядывала крыша кабины с открытым люком.
- Иван, как же вы умудрились тут утонуть-то?
Рассказали они нам свою историю. Подъехали по старому профилю к речке (а шириной она метров 15-20 от силы), Иван говорит Снегурочке:
- Езжай прямо через реку.
- Мы не вылезем на ту сторону, берег там крутой.
- Видишь следы вездеходовские, Саня тут проехал, значит, и мы проедем.
Как не спорил Снегурочка, Ваня его убедил. Сползли потихоньку в воду, начали переплывать, ткнулись носом в береговой обрыв, вездеход развернуло течением, река понесла его потихоньку, а метров через 50 за поворотом их ждал сюрприз- огромная лиственница, лежащая поперёк речки. Вездеход долбануло об дерево, он черпанул кузовом воду, наклонился, ещё черпанул и благополучно затонул. Мужики в панике бегали по крыше, пока Иван не заорал:
- Вещи, продукты разгружайте!!!
Встали гуськом на лиственнице и, передавая друг другу уже намокшее барахлишко, разгрузили вездеход. Конечно, какое-то время они пытались сами выбраться, даже ворот на берегу соорудили, но ничего не получилось, и тогда Ваня позвал нас. Мой водитель Миша Орлов считался одним из лучших в экспедиции, а по моему мнению, так самым лучшим вездеходчиком и мужиком настоящим. Он и руководил спасательной операцией.
Расчистили площадку, зацепили тросом утопленника, наладили систему блоков для облегчения и постепенно освободили из речного плена бедолагу. Пока Снегурочка с Орлом и рабочими хлопотали у вездехода, мы с Иваном сели поговорить "за жизнь", на связи же много не побеседуешь. Тут Иван и спрашивает:
- Саня, вот ты мне объясни, всё же, как вы сумели тут речку переехать, ведь следы вездеходовские на обеих берегах?
- Дело в том, Ваня, что мы её не переезжали даже. Сначала подъехали отсюда, поставили палатку, спилили лиственницу, чтобы по ней, как по мосту, речку перейти...
- Так вот, кто нам капкан поставил! Не будь этого вашего моста, мы бы где-нибудь на берег, всё равно, вылезли... А откуда на той стороне след?
- А через несколько дней мы подъезжали уже оттуда, чтобы воду во фляги набрать...
- Вот, блин, а я ведь думал, что вы так ловко переправились...
Следующая наша встреча произошла в середине лета. Оставив вездеход на краю болота, мы ушли работать и остались в лесу ночевать, не закончив геодезические измерения до ночи... Возвращаемся на другой день и ещё издали не узнаём свой лагерь: стоят два вездехода, большая палатка рядом с маленькой, в которой наш водитель Миша Орлов спал.
Сразу наши голодные носы учуяли запах жареного-вареного мяса. Навстречу поднимаются от костра мужики, узнаём Ивана и его банду. Мишка, довольно улыбаясь, сообщает, что, пока нас не было, он лося завалил.
Подтащил тушу вездеходом к палатке, разделывает и, вдруг, видит, как по профилю какой-то мужик к нему спешит. Напугался Орёл: неужели охотовед каким-то образом сюда попал, теперь проблем не оберёшься. Но спрятать мясо было уже невозможно, так что, Мишке оставалось лишь покорно довериться судьбе и ждать этого случайного прохожего в безлюдной тайге. Постепенно глаза Мишкины округлялись: к нему приближался Иван с карабином за плечом. Ведь эта часть объекта была закреплена за нами, и Ивана здесь быть не должно никак. Подбегает Ваня и радостно приветствует Мишку, обнимает его.
- Иван, ты как тут очутился? А бригада где?
- Километра полтора отсюда, я побежал опознаться, заблудились мы. (Такое могло произойти только в анекдоте: геодезист с топокартами, аэроснимками, компасом заблудился в тайге. Ну, или с нашим Ваней...)
Сам на мясо косится. Мишка ему предложил, естественно, мяска, накладывает полный мешок. Ваня взвалил подарок на плечо и потопал назад, в гору. Мишка решил проводить его до вездехода, но еле поспевает налегке за Иваном. Ваня же у нас в экспедиции считался самым сильным мужиком- коренастый с широкими плечами, что для него какой-то мешок со свежим мясом, весящий килограммов под 50.
Добежали они таким образом до вездехода, Иван забросил мешок с мясом внутрь. Мишка, поговорив с ребятами, прощается, но Ваня тут ему говорит:
- Миша, а ты что- пешком пойдёшь? Садись, мы тебя довезём и у вас переночуем.
Орёл изумлённо смотрел на Ивана:
- Вань, а мешок-то зачем нёс сюда?
- Ах, Мишка, своя ноша не тяжела...
Встретились мы радостно, ведь всякая встреча в тайге- это событие. Даже, если народ в бригаде подбирался замечательный (кстати, мне всю жизнь везло на рабочих, за исключением, может, пары случаев), посидеть вечерок у костра со свежими людьми- это всегда такая радость. Так что душу мы отвели, до глубокой ночи беседуя, прихлёбывая чай и грызя кости свежесвареной сохатины.
Ночевать я остался у Ивана- у него была просторная палатка, а так как к вечеру посыпал нудный дождь, то установили железную печку, внутри стало уютно, тепло. Я даже позавидовал ему, у нас-то были две маленькие палатки, неприспособленные под печурку.
Через пару дней на связи Иван грустно сказал мне:
- Саня, а мы теперь тоже спим в маленькой палатке...
- Чего это вдруг поменяли-то?
- Сгорела, Саня, наша палатка, на другой же день после встречи с вами, оставили печку без присмотра. Видно, ты накаркал...
Но дело тут не в моём плохом языке. Просто, у Вани ни один сезон не обходился, чтобы не сгорела палатка, не утонул вездеход, неудачи прямо преследовали его. И дошло даже до того, что он оставлял вездеход на берегу самого маленького ручья, боясь утопить его, и шёл несколько километров с бригадой пешком по профилю там, где можно было бы проехать.
назад
список