Ожившие камни.
Застряли мы надолго между двух речушек весной. В тундре на высоких местах повсюду лежал ещё снег, а на реках лёд сорвало, вода поднялась. Солнце жарило, как на юге, снег таял резво, наполняя талой водой речки. Там, где ещё вчера можно было перейти ручеёк, не распуская голенища болотных сапог, сегодня было по грудь и выше. Так что мы, найдя подходящий холм, стали плотно табором, с опаской наблюдая, как тундра скрывается под водой. Заскучав, взяли с рабочим Вадимом оружие, нацепили широкие лыжи и пошли по возвышенностям искать какую-нибудь дичь. Снег налипал на лыжи пластами, создавая модную в те времена на туфлях платформу. Я шёл с ружьишком, выискивая куропаток, зайцев и в надежде на налетевшего шального гуся, а Вадим отправился на охоту с винтовкой-трёхлинейкой по-крупному, на оленя. Вдалеке заметили серые валуны- девять штук, которые расположились по склону ровной цепочкой. Слепило солнце, отражаясь от снега. В солнцезащитных очках не очень-то хорошо видно было, и мы не стали присматриваться к каменюкам. Вылезли на гребень горки, отдыхаем. И тут Вадим говорит:
- А что это за хрень такая?
Я обернулся:
- Блин, Вадим, олени!
Те девять валунов, не выдержав, встали на ноги и, стараясь не терять нас из виду, не чуя запаха, пошли в нашу сторону очень медленно. Мы залегли, стрелять было далеко- метров семьсот. А олени продолжали приближаться, потом остановились.
- Вадим, я слышал, что они, пока запах на них не пойдёт, будут из любопытства приближаться. Давай стволы вверх поднимем, шапки на них нахлобучим и пойдём навстречу оленям. Им же станет интересно, что за чудо такое движется.
Так и сделали, из молодого озорства решив обмануть зверей. Олени, растянувшись по фронту, шли к нам, тянув морды, а мы, сдавленно смеясь, приобнявшись, тащились по снегу, проваливаясь, бросив лыжи на пригорке, держа оружие над собой, задрав вертикально.
Когда осталось метров двести-триста, крупный рогач оторвался от стада и прыжками двинулся к нам. Вадим , не выдержав, сбросил шапку со ствола, прицелился и выстрелил. Все олени тут же подорвались бежать прочь.
- Ну, Вадим, терпежа не хватило? Он сейчас бы, может, прямо к нам подбежал.
Олени исчезли, а через несколько минут мы их увидели далеко внизу. Я, вспомнив один забавный случай с моим коллегой Колей, забрал винтовку у Вадима, поставил прицельную планку у винтовки на тысячу метров.
Выпустил всю обойму по стаду. После каждого выстрела олени метались то в одну, то в другую сторону, а потом и вовсе убежали. Спустившись вниз, крови на снегу мы не обнаружили, все пули ушли в молоко.
А с Николаем произошло за год до этого вот что: у него был старый кавалерийский карабин с раздолбанным стволом. Пули летели как попало, и смысла целиться просто не было. Ничего не добыв за сезон из этого оружия, едут они поздней осенью на вездеходе по снегу и видят далеко впереди стадо диких оленей. Коля вылез из кабины, навёл карабин в скопление животных и выстрелил. Когда они подъехали туда (засекли километраж по спидометру-девятьсот метров), то на месте пасущегося стада, которое, естественно, сразу исчезло, смылось с глаз долой, обнаружили мёртвого оленя. Пуля попала точно в глаз. Коля сказал тогда фразу,которая потом разнеслась по всей экспедиции:
- Подумаешь, белку в глаз бьют с двадцати метров. Вы попробуйте за километр оленю в глаз попасть из такого дробосрала.
Летом, отправившись на охоту, я увидел далеко в низине пару лежащих светлых оленей. Подобраться к ним иначе, как ползком, не было возможности. Тундра просматривалась со всех сторон. Уловив направление ветра, пополз к зверям, моментально промокнув на болотине. Ползу, изредка приподнимая голову и убеждаясь, что олени по-прежнему на месте- видно, спят на солнышке. Чем ближе к ним, тем больше удивляюсь , что звери не меняют положение. Щурю глаза, которые после весенней слепоты ещё не стали зоркими, начинаю сомневаться. Когда оставалось метров сто-сто пятьдесят, раздосадованно встал на ноги и пошёл прямо к "оленям". Передо мной лежали два белых валуна, никоим образом не напоминающих животных. На этот раз камни не ожили.

Птичий базар.
Когда вышли с нивелированием к реке Толевая, нас встретил разноголосый птичий гам. Серые гуси и чёрная казарка парами летали во всех направлениях, громко перекликаясь. Чайки, взлетая, образовывали серо-белые облака. Рабочий Валера- опытный охотник, подстрелив из своего Заура пару гусей влёт, сказал мне:
- Пойдём-ка насобираем яиц на жарёху.
Я удивился, конечно- привык, что яичница готовится из куриных яиц. Но последовал за Валерой. Берег скалистый, крутой, на уступах плотно обосновались разные птицы, изготовив немудрёное гнездо в камнях, выложив его мхом. Песцу, практически, невозможно подобраться, а мартын (так почему-то прозвали хищную птицу- поморника) впустую кружил над гнездовьями, не решаясь напасть на такое дружное сообщество. Птицы подпускали нас совсем вплотную, до последнего надеясь, что мы их не заметим. Потом взлетали и с беспокойными криками кружили над нами. В гнезде лежали обычно шесть крупных серых и слегка желтоватых яиц в крапинку. Мы брали по два яйца из каждого чаечьего гнезда. Гусиные гнёзда обходили стороной, стараясь не побеспокоить мамок. Гусыни распластаются на гнезде, раскинув крылья, только глаза бусинками блестят, можно наступить, не заметив. Набрав десятка три яиц, спустились со скал и отправились в палатку. "Дома" приготовили омлет, взболтав яйца с разведённым сухим молоком. Получилось почти как в ресторане. Быстро слопав все яйца, используя их для теста и жаря яичницу, отправились снова к гнёздам. Там, где мы брали яйца, снова лежало прежнее количество- видно, умеют птицы считать до шести.
Через несколько дней мы ушли с работой довольно далеко от яичного склада, но по утрам по-прежнему хотелось позавтракать омлетом. Бродя с Валерой по берегу моря, заметили в нескольких десятках метров небольшой островок, метров сто в диаметре. А там птиц видимо- невидимо. Раскатали голенища болотных сапог и перебрели мелкий проливчик. Все чайки разом поднялись в воздух. Эффект наподобие взрыва огромной бомбы от их одновременного хлопанья крыльями. Мы начали собирать яйца, стараясь не наступить на них. Остров был буквально усыпан чаичьими яйцами. А птицы, вдруг, стали пикировать на нас, подобно самолётам. При этом довольно точно бомбили зелёным помётом. Особенно неистовствовали маленькие чайки-крачки. Уж их-то мелкие яички мы, вообще, не трогали, но смелые птицы налетали на нас, били крыльями по голове, ушам, истошно крича и не забывая пульнуть какашкой. Набрав по полной шапке яиц, мы поспешно ретировались с острова, начерпав в сапоги воды при бегстве. Смотреть друг на друга без смеха было невозможно: чайки так помётом уделали наши головы, лица, одежду, что мы стали похожи на зелёных говняных человечков. Пока отмывались в море, увидели, как поскуливая, крутился у воды облезлый песец- уж так ему хотелось попасть на остров. Сунется лапкой в воду и назад отдёрнет. Потом тявкнет обиженно и на нас косится- мол, может, угостите? Летом песцы совершенно не боятся людей, подходят вплотную, по-видимому, подозревая, что такая страшная шкурка человека не прельстит. Даже как-то раз удалось накормить зверька из рук галетой. Ну, мы с Валерой не пожадничали и оставили на берегу пару яиц для песца. Уходя, оглянулись: он взял яйца аккуратно в зубы и побежал с открытой пастью куда-то прочь. Видно, это была мама- песец, понесла угощение деткам.
Потом мы ещё пару раз приходили на остров за урожаем. Чайки отбивались, орали, гадили на нас, надеясь отбиться, но мы с малыми потерями выходили победителями. А птицам приходилось снова упираться и откладывать недостающее количество яиц. Закончился наш промысел неожиданно. В очередной раз, прийдя на остров, мы обнаружили повсюду лишь скорлупу или яйца-болтуны, а под ногами повсюду копошились забавные пушистики- птенцы вылупились. Родители озверели ещё сильнее: пикируя, норовили врезать крепким крылом, а то и прямо садились на шапку, пытаясь крепким клювом долбануть по башке. Мы сделали несколько фоток неуклюжих симпатичных мяконьких птенцов, которые орали ничуть не тише родителей, и поспешно отступили с территории птичьего базара. На этом наши завтраки яичницей завершились.

Ещё истории будут? Неужели закончились?

Читаю с удовольствием

Конечно, рано или поздно все мои истории закончатся. Всё, что было более менее интересным, уже написал. Сказки же здесь не буду выставлять.))
Немножко расскажу про охоту. Если что, ругнёте.

Шайтан.
Узнав, что на солонец в последнее время повадились приходить лоси, решили мы с племянником взять с собой на охоту у местного фермера лошадь- с дальним умыслом: мясо из тайги вывозить, на себе же сохатого не вынесешь, не косуля.
Пришли мы на ферму, хозяина не нашли, но в загоне с лошадьми находился скотник- вечнo пьяный Вовка Шумилов. Объяснили ему суть, тот подтвердил, что его предупредили насчёт лошади. Спрашиваем:
- Какого коня брать?
Вовка икнул и махнул рукой в сторону табуна:
- А, Шайтана берите, вон он стоит, с кобылами...

Нам бы призадуматься, почему у коня такая кличка необычная? Почему не Гнедко или Васька, например? На крайний случай, Казбек. Так нет же- Шайтан, чёрт, а то и дьявол, практически.
Десятка два лошадей с жеребятами сбились в кучу в углу загона, огороженного жердями. После дождя на скотном дворе грязь и навоз перемешались, так что мы тонули местами до середины сапог.
Среди кобыл стоял гнедой жеребец, бешено кося на нас чёрным глазом. Андрей с недоуздком пошёл к коню, наивно думая, что тот с готовностью подставит свою морду. Шайтан дико всхрапнул, взвился на дыбы и скакнул в противоположный угол загонa. Весь гарем с жеребятами, естественно, за ним.

Побегав за нечистой силой пару минут, племяш, оглянувшись на меня, и, видя, что я не участвую в поимке, рявкнул гневно:
- Дядя, что стоишь? Окружай его!!!
Я, конечно же, засуетился, побежал грудью на Шайтана, пытаясь окружить жеребца, расставил обе руки так широко, как мог. Шайтан в окружение попадать не собирался, он галопом носился по двору, осыпая нас ошмётками грязи, а кобылы с жеребятами добавляли запашистых пятен на нашей одежде.
Преследуя лошадей, пропотели и слегка охрипли от частых криков:
- Шайтан, бля.., стой, c-сука..
А шёпотом добавляли, чтобы не услышал Вовка и не рассказал потом фермеру:
- Поймаю гада- убью!!!
Наконец, Вовка смилостивился:
- Всё, хватит! Домой идите, а я вам его приведу, бутылку поставите. А то вы тут всех жеребят передавите.

Пришли мы домой перемазанные и вонючие, переоделись и стали собираться. Племянник приготовил два каких-то металлических плоских бака с крышками- мол, мясо в них лучше складывать, чем в мешки. Взяли с собой еду- яйца варёные, помидоры, бутерброды, попить что-то.
- Дядя, давай в баки положим еду, зачем мы на себе понесём, конь же есть.

Вечером в ворота постучал Вовка, не слезая с лошади. В поводу он держал нервно всхрапывающего Шайтана. Тот был уже взнуздан, но не стоял на месте, танцевал.
Скотник, получив желаемое, ускакал, а мы с Андреем начали седлать Шайтана. Конь, закатив глаза, дрожал, как ненормальный, но, похоже, смирился со своей участью. Оседлали, подвесили баки с обеих сторон. Была мысль и ружья на него прицепить, но слава Богу, передумали. Всё-таки, ружьё- святое для охотника, как доверишь незнакомому... зверю.

Попрощались уже в потёмках с родными, и пошли потихоньку за ограду. До солонца в горах было топать километров пять-шесть сперва по дороге, а потом тропами. Сделав с десяток шагов, Шайтан подпрыгнул козлом, вдарил задними ногами в воздух и начал выполнять всевозможные акробатические номера. Мы отпрыгнули от него, я от неожиданности (а, может, от страха) упустил повод, и жеребец умчался от нас прочь. Два незадачливых охотника с ружьями за спиной бегали в темноте по деревне, пытаясь догнать Шайтана. Но у того четыре ноги, а у нас по две. Наконец, баки сползли Шайтану под брюхо, бежать он не мог, только лягал время от времени ненавистные барабаны. Как он это умудрялся делать, не понимаю, но к нашему приходу, все они были во вмятинах от копыт. Аккуратно подошли, взяли ласково под уздцы и сняли баки. Открыв их и заглянув внутрь, я произнёс:
- Да-а, поужинали мы сегодня на природе...
Внутри было неаппетитное месиво из раздавленных яиц, помидоров, хлеба и полиэтиленовых мешочков. Термосу пришла хана, естественно.
Не буду долго расписывать про две наших следующие попытки уйти в горы. Кончалось одинаково- Шайтан делал пару кульбитов, седло переворачивалось, баки под пузом. В очередной раз расседлываю жеребца, аккуратно складываю на земле изувеченные баки, седло. Одной рукой придерживаю повод. Племяш совсем потерял терпение и ходил вокруг, извергая волны ярости и подыскивая подходящую палку для воспитания непокорного. Нашёл дрын какой-то и взревел:
- Убью-у-у!!!
Я от неожиданности снова упустил повод, Шайтан тут же поскакал от нас, почувствовав свободу, а Андрей со всего маху влепил оглоблей по тому месту, где только что я с конём стоял. В азарте он гнался ещё несколько десятков метров с дубиной наперевес, пытаясь догнать скакуна, но победило число лошадиных сил.
Уже совсем стемнело, а мы смогли отойти от ограды, от силы, лишь на сотню метров.
Взвалили на себя баки, седло и пошли домой. На шум вышла жена Андрея, увидела нас и очень удивилась:
- О-о, как вы сегодня быстро вернулись. С добычей, наверное?
Андрей мрачно открыл покорёженный бак и показал слипшуюся еду.

До поздней ночи мы рихтовали, выправляли с ним баки и материли Шайтана с Вовкой впридачу.
А утром в ворота стук:
Над забором торчала ехидная пьяная морда скотника:
- Ну, что, мясцом-то угостите?
В деревне всё сразу становится известным. Наверное, были, всё же, свидетели наших сборов.
Шайтан, убежав от нас, вернулся к своим дамам в загон.

А сохатого мы, всё-таки, взяли через пару недель на том солнце.

Ночь с волками.
В другой раз решили мы с племяшом сходить на охоту на один дальний солонец- километров за двадцать от дома. Стояла поздняя осень, подмораживало по ночам уже. Рано утром вышли, взяли с собой собаку. ДорOгой она облаяла соболя. Андрей засуетился- молодой жене на шапку, мол. Но у него было ружьё двенадцатого калибра, а у меня шестнадцатого- поменьше. Говорю:
- Андрюха, давай я выстрелю, всё-таки соболей пострелял в своей жизни, знаю, как и куда целить. А то ты со своей гаубицы долбанёшь и дерево в щепки разнесёшь.

Убедил. Объясняю ему, что нужно так обойти дерево, чтобы из-за ствола торчала лишь мордочка зверька. Прицеливаешься по носу, а дробь уже сама найдёт цель, и шкурка целой останется. Племянник нетерпеливо слушает, ему мои инструкции неинтересны, он уже шапку на голове жены видит. Собака лаем в истерике заходится, соболь на деревце тонком качается, вот-вот спрыгнет.

Прицеливаюсь, стреляю, дым облаком (патрон дымным порохом заряжен был). Крик Андрея, визг собаки, которая пыталась утащить соболя, а Андрей успел пнуть её по морде. Потом тишина и ехидный мрачный голос племяша:
- Ну, спасибо, дядя, за науку. Хорошо ты попал...
Вглядываюсь и вижу, что он держит в обеих руках по половинке тушки: заряд перебил соболя пополам.
- Андрей, видно, этот камикадзе высунулся в последний момент из-за дерева.

Пошли мы дальше и после обеда притопали к зимовью, метрах в трёхстах от которого и находился солонец, о котором рассказывали, что звери приходят туда чуть ли не стадами. Около зимовья стояла привязанная лошадь под седлом, а внутри избушки пил чай знакомый охотник алтаец Сергей. Обрадовались друг другу. У нас с собой была фляжка водки, посидели, выпили, и Сергей ускакал в другое своё зимовье, рассказав, что на этом солонце в прошлый год к нему медведь повадился ходить. Ближе к вечеру, когда надо было уходить в засаду, племяш сообщил, что он, кажется, заболел. Пощупал ему лоб- точно, температура. Решили, что Андрей останется в зимовье, печку натопит, а я уйду на солонец. Собаку привяжем у домика, чтобы не отпугнула зверей. Если подстрелю кого, то племянник на звук выстрелa придёт, поможет разделать добычу и унести.

Пришёл я по тропке на солонец- расположен он был в широкой незаросшей лощине. Прямо над ямой стояла шикарная сосна с удобными толстыми сучьями. Залез наверх, уложил ствол ружья на ветку и приготовился к долгому ожиданию.
Стемнело, стало холодать, прислушиваюсь к разным ночным звукам. Заухали совы, мыши шебуршали в траве. Где-то далеко рявкнул козёл, потом ещё раз. На горE захрустели кусты, раздался шум, топот, потом какие-то повизгивания и что-то типа лая. Потом подо мной пронеслась какая-то бешеная компания. Понял, что волки гнали косулю. Но не видно совсем ничего- хоть глаз выколи. С вечера так вызвездило, надеялся на ясную луну- цыганское солнце, но потом небо затянуло тучами, нAчало пробрасывать снежинки.

Только я успокоился, как под сосной послышались частые шаги, сопение и поскуливание. Вглядываюсь и вижу лишь какие-то силуэты на сухой жёлтой траве. Похоже, волки не догнали козла, а, возвращаясь, наткнулись то ли на мой запах, то ли на запах других зверей, посещающих солонец. Сколько их было, понять никак не мог из-за их безостановочного рысканья под деревом. Прицелился было в одну из смутных теней, но вспомнил о нашем уговоре с племяшом. Ведь на выстрел он придёт прямо в зубы к серым.

Оставшиеся до рассвета несколько часов просидел в осаде стаи, пока до них не дошло, что достать меня не смогут, а сам я не свалюсь. Повалил густой снег, стало светлее, и от моих ночных сторожей остались только слабые следы. Слез с трудом с дерева, ноги в резиновых сапогах не гнулись, пальцы заледенели. Ружьё неловко зажал под мышкой, спрятав руки в карманах телогрейки. Трусцой направился к зимовью, а на полдорогe на невысокой берёзке увидел глухаря, который нагло смотрел на меня, понимая, что нажать на курок я сейчас не в состоянии. Прошипел ему застывшими губами:
- Кыш-ш, петух несчастный...
И скоро уже ввалился в хижину, где сладко спал мой племянник. Вряд ли бы он услышал даже пушечный выстрел в эту ночь.Температура у него к утру прошла, попили мы чайку и двинули в обратный путь. Андрей всё никак не мог поверить, что я провёл ночь в волчьей осаде. Пришлось сделать крюк, завернуть на солонец. Снег начал уже таять под ярким солнцем, но около сосны хорошо сохранились волчьи следы. Да и собака наша сразу насторожилась, загривок взъерошился, и она долго обнюхивала дерево, вытянув шею и оглядываясь по сторонам. По-видимому, серые разбойники, не дождавшись, когда я спущусь к ним в зубы, на прощание презрительно пометили сосну жёлтыми струйками.

Сладок сон на солонце.
Одно время работал я в земельном комитете, ушёл из экспедиции. Отмечали на работе чей-то день рождения, посидели хорошо, выпили, потанцевали. Звонит племянник:
- Дядя, ты как насчёт того, чтобы сегодня на солонец сходить?
- Обеими руками- за!
- Тогда приезжай.

Бегу домой. Ружьё и припасы всегда наготове, забросил какой-то еды в рюкзак и на автобус. Приехал в посёлок к племяшу, он уже в полном снаряжении, ожидает. Посмотрел на меня:
- Дядя, да ты изрядно подшофе?
- Андрей, это мелочи, дорOгой выветрится, идём.

Идти до нашего солонца было часа полтора-два, от силы. Пришли, рассматриваем яму, следы свежие есть, значит косуля придёт, надо подождать.
Я залез на берёзу, племяш на сосну, метрах в десяти от меня.
Сидим, ждём. Меня начинает клонить в сон- всё-таки алкоголь действует. Ещё светло совсем, глаза потру, поляну огляжу- никого нет. Племяш мне какие-то знаки показывает, думаю- придуривается. Не заметил, как уснул. Сквозь сон слышится мне какое-то шипение. Чёрт, неужто змея где? Но как бы она залезла на дерево?

Открываю глаза и натыкаюсь взглядом на искажённую физиономию Андрея. Это он шипит- свистеть или не умеет или думает, что так тише будет. Жестикулирует, показывает куда-то вниз, мимика такая забавная, рожи мне строит. Ну, посмотрел я туда и увидел косулю, которая паслась прямо под сосной, где сидел Андрей. Дерево разлапистое, густые ветки не дают ему разглядеть животное. А у меня коза, как на ладони.
От неожиданности, я шумно зашевелился и напугал зверя. Козёл длинным прыжком мгновенно вышел из зоны обстрела. Племянник, не сдержавшись, жахнул из двух стволов в неизвестность.

Слезли, поискали кровь, но откуда ей взяться, если стрелял он в одном направлении, а косуля убежала в другом.
Рассказывает мне:
- Ну, дядя, ты засоня! Выходит из леса на поляну козёл и идёт прямо к тебе. Мне ветки мешают, а перед тобой он стоит, как на картинке. Думаю- сейчас выстрелишь. Вглядываюсь, а ты голову на сук положил, глаза закрыл и носом пузыри пускаешь. Махал тебе руками, свистел (шипел)- никаких эмоций! А козёл, как нарочно, гуляет около тебя спокойно.

Посидели мы на земле, перекусили, а потом и говорю:
- А, знаешь, Андрей, пошли-ка домой. Я даже рад, что не подстрелили. Как представлю, что пришлось бы тащить мясо в темноте в рюкзаке по лесу целых два часа, даже нехорошо становится. А так- и прогулялись и зверю жизнь сохранили.

Гринпис или ползком от косули.
В другой раз отправились мы вдвоём с племянником Андреем на охоту на солонец. По слухам, в тех местах появились кабаны. Идти было недалеко- тайга начиналась уже в километре от дома, где племяш жил. Ружья в разобранном виде уложили в рюкзаки, так как этот километр нужно было пройти и не попасться на глаза лесникам, милиции и прочим службам, которые могли нас, как браконьеров, поймать. А так, если кто поинтересуется- люди по грибы отправились...почему-то на ночь глядя.

Через полтора часа мы были уже на месте. Тёплый вечер, солнце не зашло ещё. Лось, косуля или кабаны выходят обычно на солонец в темноте, когда мы уже сидим на деревьях возле ямы, в которой когда-то была насыпана соль. Соль уже давно впиталась в землю, но звери приходят и вылизывают с наслаждением грязь подсолённую. Изредка мы подновляли солонец, приносили с собой пару пачек крупной соли и высыпали в яму. Статистика таких охот была не в нашу пользу- из пяти-шести засад мы возвращались с мясом, в лучшем случае, разок. Так что, когда приходили из леса пустыми, то ещё издали кричали матери Андрея- моей старшей сестре:
- Сегодня снова Гринпис!!!

Так вот, пришли мы, бросили рюкзаки под дерево на краю широкой поляны. На другой стороне этой поляны и был солонец. Подошли к яме, разглядываем следы, обсуждаем, какой зверь приходил, когда.
Вдруг, племяш замолчал, схватил меня за руку и приглушённо произнёс:
- Дядя, козёл!!!
Я сначала удивился: за что же он меня так обозвал?
Но тут Андрюха упал на землю и потянул меня за собой. Шепчет:
- Рогач на поляне пасётся, ползём к ружьям.

Я, как старший и наивно думающий, что умею профессионально ориентироваться на местности, пополз первым. Трава стоит высокая, маскирует наши тела, по-пластунски передвигающиеся странными галсами по поляне. Голову приподнимем, оглянемся: гуран (самец косули), не торопясь идёт за нами, пощипывая травку. Ветерок дует от него, запаха не чует, замечтался, коз-з-зёл...
Никак не могу выползти на нужное место, где рюкзаки с оружием. Зигзагами пересекаем поляну от одного края к другому. Племянник сзади шипит:
- Дядя, блин, корму опусти!

Наконец, уткнулись носами в рюкзаки. Торопясь и суетясь, развязали. Вздрагивая на каждый громкий звук, лёжа, собрали ружья, приподнимаемся над травой, оглядываем поляну. Козла нигде нет, услышал паразит, всё-таки, металлические щелчки.
Расстроились, a чтобы успокоить нервы, поели, что Бог послал, вернее, что жёны упаковали нам с собой (кстати, мне кажется, что на охоту с племянником мы ходили, в основном, не за мясом, а именно ради таких минут, когда вдвоём сидим в тихом лесу, лениво отгоняя комариков, хрустим свежими пупырчатыми огурчиками, макаем картошечкой и отварными яйцами в соль. Запиваем молоком и морсом, угощая друг друга. Беседуем за жизнь, он слушает мои байки, я его). Иной раз и водочку прихватим, грамм по сто выпьем, такая благодать...

Как начало темнеть, полезли на деревья и замерли там беззвучно до утра.
Всю эту ночь мы слушали рявканье "нашего" козла. По-видимому, понял и чуял, что мы затаились, сам не шёл на солонец и других косуль не пускал, отпугивая и предупреждая сородичей.

Утречком мы слезли с затекшими от неудобных поз телами и потопали в посёлок. Очередной раз "Гринпис!"

Клошар с газетой.
Приехал в середине лета на север Тюменской области на работу. Только устроился в Геофизику, сказали, что домой весной лишь попаду после полевого сезона, так что тёплых нормальных вещей с собой не взял, а спец.одежду выдали.
Перед Новым годом защемило сердце, хотелось с семьёй встретить праздник. И тут мне говорят, что если обернёшься в неделю туда-обратно, то езжай. В куртке с логотипом фирмы ехать не хотелось. Один коллега дал свою кожаную тёплую куртку. К сожалению, он был намного крупнее, и рукава пришлось подворачивать, а свисала куртка до середины икр.

На ноги надел какие-то стоптанные короткие валенки, на голову шапчонку, в народе называемую пидорка. На вахтовке доехал до райцентра Октябрьское, надеясь перелететь через Обь на вертолёте. Опоздал, все борты ушли. Мороз крепчал, идти было некуда, погрелся в магазине. И тут подходит парень и предлагает перевезти меня через реку по льду, а дальше до жел.дор.станции Приобье.

Обь ещё не замёрзла полностью, трактора с насосами, помпами намораживали её на всём протяжении переправы. Кроме меня, нашёлся ещё один камикадзе в попутчики. Причём, цена была заявлена, как будто мы на вертолёте полетим. Река там шириной километра два. Едем на Ниве по затопленному льду, вода плещется у самой двери, вцепились в дверные ручки, надеясь успеть выпрыгнуть, если провалимся. Правда, у меня, сидящего сзади, шансов было маловато. Но добрались до станции благополучно. Не буду описывать, какими правдами-неправдами добывал билеты, но постепенно я прибыл в Новосибирск. Осталось доехать до Бийска, а там такси и я дома- в Белокурихе.

Мороз стоял в Новосибе под сорок, всё в тумане, безветренно. На улице даже курильщиков не было видно. Сижу на вокзале, жду свой поезд, заваливает живописная группа мужиков- по-французски клошары, а по-русски не так поэтично- бичи, бомжи.
Грязные, бородатые, запашистые, кутавшиеся в какие-то невероятные одежды-лохмотья, словно французы или немцы под Москвой в зимнюю кампанию. Расселись возле меня, приличный народ сразу удалился. Наверное, я не очень от них отличался- борода, куртка размеров на восемь больше, валенки стоптанные.
Единственное отличие- у меня в руках была газета. Один со мной заговорил, дыша в лицо жутким перегаром от какого-то неизвестного пойла.
Подходит группа сердитых милиционеров и дежурная по вокзалу и, подталкивая, с руганью выгоняют бомжей на мороз. Вернулись, встали передо мной. Я уткнулся носом в газету и прямо чувствую, как в их мозгах крутится мысль:
- Что делать с этим???
Вроде, по виду не отличается от тех алкашей, но, опять же, с газетой.
Так и не решившись, не сказав мне слова, они удалились. Через несколько минут все бомжи сидели снова около меня, не мёрзнуть же.

Когда приехал домой, открыли мне дверь, дети не решались подойти, смотрели на незнакомого бородатого бродягу в странной одежде, а первые слова жены:
- В ванну, бриться и мыться!!!

Прикреплённые файлы

Сон на рельсах.
Шли с ребятами вдоль железной дороги БАМа, присматривая удобную полянку сбоку для установки палатки под ночлег. Впереди показалась бетонная будка размерами примерно 2 на 3 метра без окон с одной дверью- буквально, в метре от рельсов. Ну чем не ночлежка. Пока светло, навели порядок, благо мебели там не было, кроме сооружённых из кирпичей стульев. Подмели, проветрили. На улице развели костёр, приготовили ужин, поели и отправились на боковую. От комаров закрыли дверь до упора, темно, как в чернилах. Поезда ходили очень редко, поэтому уснули в тишине.

Но среди ночи нас разбудил ужасный грохот. Мимо громыхал длинный состав, ощущение, что вагоны переезжают через наше пристанище. В страхе подскочили, позабыли, где эта чёртова дверь, носимся, сталкиваемся и истошно вопим. От шума, лязга вагонов, наших криков в запертом небольшом помещении паника усиливается до безумия. Освещают помещение лишь искры из глаз, когда сталкиваешься со стеной или с рабочим. Вдруг, всё резко стихло, поезд угрохотал вдаль, только в бункере кто-то из мужиков продолжал выть на какой-то тоскливой безнадёжной ноте. Пощупав вслепую стены, наткнулись на дверь, выползли на улицу. Трясущимися руками вытянули из карманов сигареты, закурили и до рассвета оставались на улице, сидя возле костра. Даже не подшучивали друг над другом, как обычно: такой ужас пережили. Следующий поезд проводили мрачными взглядами и зареклись ночевать возле железки.

Бомжи.
Ранней весной или, по северным меркам, поздней зимой отправились мы колонной из Усть-Кута по чуть живому раскисшему автозимнику в сторону Якутии. Ехать было пятьсот километров, и мы тронулись, примерно, в полночь, надеясь, что, когда проскочем грунтовку, зимник уже подмёрзнет. Да и по ночному городу наша грохочущая банда неслась с таким шумом, что удивительно, как это ни одна гаишная сволочь нас не перехватила. Несколько гусенечных вездеходов, грузовой Зил-130, Газ-66, УАЗик. Далеко в первую ночь уехать не удалось. У одной ГАЗушки задымил, запарил двигатель. Собрался консилиум из водителей. Причину нашли сразу- пробило прокладку двигателя. В лесу ремонт было не выполнить, да и запчастей с собой не было. Начальник партии обвёл всех инженернотехнических работников, которые сопровождали технику (вернее, сидели рядом с водилой, развлекая его, чтобы не уснул, и помогая, в случае чего) взглядом:
- Кто останется с водителем?
Все старательно отводили глаза,а я, двадцатидвухлетний комсомолец-дурак, высунулся:
- Останусь, что уж там.
Все сразу оживились, сунули нам продуктов, посоветовали ловить попутку(в тайге!) и укатили прочь. Остались мы с водителем Витей Белослудцевым вдвоём в ночном лесу. Ближе к обеду следующего дня услышали шум мотора. Выезжает мощный КРАЗ. Остановился:
- Что у вас случилось?
- Сломались. Слушай, не добросишь нас на тросу до города, до какой-нибудь автобазы.
Водитель почесал голову.
- Ну, не бросать же вас тут. Цепляйте.
После нескольких маневров, изрыв всю дорогу гусеницами, развернули наш вездеход. Я уселся в кабину КРАЗа, и мы тронулись. Изредка оглядывался, смотрел назад и видел искажённое лицо Витьки сквозь облако дыма: горело масло на лентах главной передачи. Довёз нас кразовец до автобазы, попрощался, наотрез отказавшись от денег и тушёнки.
- Обидеть хотите? На Севере в беде не бросают!
А я пошёл договариваться с местным начальством. Без вопросов затащили нашего инвалида во двор, дали в долг прокладки и разрешили пользоваться станками, чтобы шлифануть головку двигателя. Время было позднее, и мы с Витей отправились на автобусе на базу партии в посёлок Северный на другой конец Усть-Кута. По запарке нам забыли дать ключи, пришлось выставлять стекло и лезть в окно. Так мы в последующие дни и "заходили" в дом. Деньги быстро закончились. Кроме прокладок, понадобились ещё зап.части, которых не было на автобазе. В других местах без денег ничего не давали, так как железяки были в дефиците. Мои телеграммы с просьбой выслать деньги оставались без ответа. И мы с Витей прожили в Усть-Куте месяц. Не имея летней одежды, я- в унтах, а Витька в валенках, шлёпали по лужам, а потом и, вообще, под жарким солнцем на удивление прохожих. Денег не было, продуктов тоже, а жить надо. И пошли мы с Витей собирать бутылки по помойкам. Урожай нас поразил: за день насобирали на хорошие обед и ужин в столовке, ещё и газет-журналов накупили, так как в карты уже не игралось. Наутро мы побрели с авоськами по злачным местам снова очищать город от стекла. Мы так втянулись в это дело, что когда, наконец, прислали деньги, а потом и посылкой зап.части, не хотелось идти ремонтировать технику. Вроде, и деньги есть, а глаза зыркают по сторонам, выискивая стеклотару. Уже нас с Витей узнавали во всех приёмных пунктах, как постоянных поставщиков. А потом меня вызвали телеграммой в экспедицию, и Витька остался один ремонтировать вездеход.

Чугунный обелиск в тайге.
Село Гаженка стояло на левом берегу Нижней Тунгуски недалеко от устья речки с одноимённым названием. К тому времени, когда мы в тех местах начали работать, деревня была уже нежилой. Жители разъехались по более крупным посёлкам, в города. Осталось несколько домишек, в которых летом жили пастухи, рыбаки. На моторке подплыли мы к правому берегу реки, напротив Гаженки. В сосновом лесу находилось старое сельское кладбище. Многие могилы были заброшены, лес стремительно отвоёвывал у мёртвых пространство. Мы бродили между холмиков среди покосившихся крестов, всматриваясь в полустёртые надписи. За несколькими могилами, видно, всё же ещё ухаживали родственники, живущие в соседних сёлах. Неожиданно в кустах наткнулись на странное захоронение. Вместо привычных деревянных обелисков и крестов на могиле был установлен чугунный крест и три чугунных же плиты. Одной плиты не хватало (позже, расспросив местных, узнали, что кто-то спёр её, приспособив вместо плиты на печку). На одной из плит была выбита надпись со всякими ятями и твёрдыми знаками. Дословно уж не помню, но смысл в том, что посвящались эти слова покойному купцу Семёну Инёшину. В конце стояло, что "я тебя никогда не забуду. От любящей жены".
Очень меня заинтересовало, кто же такой Инёшин, и как попал весь этот тяжеленный чугун в тайгу. В школе села Непа, что отстоит от бывшей Гаженки километров в тридцати, учительница рассказала мне историю трагической любви.
Купец Семён Инёшин, оставив семью в Иркутске, успешно торговал по Северу. Простыл, заболел и умер в селе Гаженка. Похоронили его местные на своём кладбище, послали горькую весть жене. И однажды зимой были очень удивлены, когда по замёрзшей реке пришёл небольшой караван- лошади тащили тяжёлые сани. Молодая жена Семёна заказала в Иркутске на заводе чугунное надгробье, крест, выбили эпитафию. Загрузили на сани, и женщина отправилась за несколько сот километров в глухую тайгу зимой, чтобы отдать дань памяти любимому мужу. Сначала по льду реки Лена. Потом через водораздел километров двадцать пять из Чечуйска в село Подволошино- уже на Нижнюю Тунгуску. Всё это происходило то ли в 1867 году то ли в 1876. В те времена отважиться на такое путешествие городской женщине- нужно иметь исключительное мужество. Мороз, бездорожье, дикие звери, никаких удобств и ночёвки в снегу. Да ещё на сердце камень от потери любимого человека. Но, тем не менее, крест, который она установила в память о муже, простоял больше ста лет, и, возможно, и сейчас мрачно стоит. Только обнаружить его уже будет непросто в густом лесу. Когда-нибудь наткнётся случайный турист на чугунный обелиск и поразится, как же он попал в тайгу. Пытался я в Инете найти хоть какой-то след об этой истории, но безуспешно.

Ребята, меня поразило количество прочтений моих опусов. Или это какой-то вирус щёлкает посещение ветки?))
Благодарен за внимание, правда, не совсем ясно, позитивное или негативное.))

Мишка-строитель.
Остановились осенью на горЕ, где за несколько лет до этого пронёсся страшный ураган. Повыворачивало огромные деревья с корнем, завалило старый геофизический профиль, по которому мы ехали. До вышки триангуляционного пункта оставалось метров триста-четыреста, и я решил не мучатъ вездеход и нас самих, а поставить палатку там, где лес остался целым. Пока мужики располагались, я, прихватив карабин и топор, отправился искать сигнал- вышку, рассчитывая на обратном пути делатъ затёски, чтобы на другой день без помех выйти к вышке.
Иду по компасу в примерном направлении, глазею по сторонам, выискивая площадку. Но место плоское, да и прогалов, благодаря смерчу, множество. Потому и закрутился, перелезая через коряги и валёжины. Вдруг, в сотне метров от меня что-то мелькнуло. Тяну шею, всматриваюсь. Снова, будто птица пролетела, а затем опять. Что за ерунда, разве птицы из земли так летают? Пробираюсь туда поближе, стараясь не шуметь, не хрустнуть веткой. Когда осталось метров тридцать-сорок, я замер, не шевелясь. Из-под огромного выворотня торчала лохматая медвежья задница. Он так увлечённо рыл яму, выбрасывая землю, которую я и принял за вылеты птиц, что не услышал и не учуял меня. Я тихонько попятился, так же осторожно ступая по земле, не сводя глаз с землекопа. Когда отошёл на сотню метров, скорость отступления увеличилась. Потом прикинул по карте и компасу, куда мне следует направиться, чтобы выйти к вездеходу. Но азимут направлял снова в гости к мишке. Ршил сделать крюк, огибая хозяина леса, чтобы не мешать ему и не сердить зря. Прошёл метров двести и наткнулся на разыскиваемый пункт триангуляции.
Покрутил в изумлении головой: никак леший за нос водит?
А потом стал затёсывать оставшиеся в живых после урагана деревья. Как нарочно, мой путь лежал поблизости от того места, где работал медведь. Пришлось дослать патрон в ствол карабина. Так и лез через стволы упавших деревьев: в одной руке оружие, в другой топор, и голова вращается на 360 градусов. Вышел к палатке. Ребята уже сварганили ужин. Рассказал им про медведя, посыпались предположения. Мол, берлогу роет, бурундука выкапывает, сохатого зарывает.
Утром, серьёзно вооружившись и горя любопытством, отправились по моим редким затёскам к вышке. Я выискивал место, где вчера видел медведя-землекопа. Мужики уже начали было подтрунивать надо мной, что я наврал, но, наконец, кто-то заметил кучу свежевырытой земли. Приблизились осторожно. Естественно, внутри ямы не было зверя. Но судя по размерам, косолапый готовил себе берлогу к зиме. Довольно просторный лаз вёл с изгибом под вывороченный корень здоровенного листвяка, становясь всё уже. Очень комфортно собирался мишка расположиться здесь. Один из рабочих загорелся идеей остаться в засаде, подкараулить Потапыча:
- Он сейчас жиру нагулял, и шкура у него отличная, густая.
Но я всегда был против убийства медведей, а потому наотрез отказался. Да и где гарантия, что мишка теперь, вообще, ляжет здесь, учуяв нас?
Выполнив работу, мы уехали с этого места. Через пару недель повалил снег, началась зима. В конце ноября, закончив объект, встретились на пикете на зимнике(место, где могут водители отдохнутъ, машины подремонтировать) с охотниками. И чёрт дёрнул меня за язык рассказать про берлогу. Те начали уговаривать нас съездить туда, обещая мясо. И мы поехали к вышке, где работали пару месяцев назад. Вездеход ощетинился стволами ружей и карабинов. По нашим затёскам мы крались гуськом, с уже приготовленными жердями, по глубокому снегу. Я высматривал знакомое место: наконец, указал на выворотенъ. Местные сказали нам встать так, чтобы не пострелять друг друга, а сами стали подкрадываться к берлоге. Сердце стало стучать всё сильнее из-за выброса адреналина- впервые же на такой охоте был. Смотрю, охотники закинули свои пушки за плечи и раздосадованно машут руками, громко что-то крича, явно, неприличное. Я обрадовался: не лёг мишка в эту берлогу, всё-таки, спугнули мы его тогда. Значит, будет жить пока.

Ребята, меня поразило количество прочтений моих опусов. Или это какой-то вирус щёлкает посещение ветки?))
Благодарен за внимание, правда, не совсем ясно, позитивное или негативное.))

Хорошие истории, думаю негативного нет )

Бранзулетка.
Пока топоотряд работал на сейсмоплощади один, техники хватало всем бригадам. А вездеход- большое подспорье при рубке просек под геофизические профили в тайге. Там, где лес чахлый, мелкий, вездеход шёл впереди, водитель высовывался из кабины, оглядываясь и держа створ, и давил подлесок. Или слушал по рации указания геодезиста, подворачивая в нужном направлении. Вальщики и рубщики шли по гусеничному следу, кое- где подрубая, подпиливая деревья. Процесс работы продвигался намного быстрее и с меньшими физическими затратами.
Но потом начали работать буровые бригады, позже присоединились сейсмобригады. Всем нужна техника, и топоотряд начинали "обесжиривать", забирать вездеходы. Теперь садились уже по две бригады на одну машину. Но вездеход весь день крутился с одной из них, а вторую лишь подвозил утром и забирал вечером. Но, тем не менее, при составлении нарядов вездеходчик фигурировал в обеих бригадах. "Безлошадным" это не нравилось, давила жаба расставаться с деньгами. Особенно одна бригада во главе с бригадиром П. была недовольна такой несправедливостью. Мол, весь день по уши в снегу, без вездехода, а часть заработанного нужно отдавать водителю. Мои замечания, что они с базы до места работы пешком не дойдут же, мужиков не убеждали.
И тогда мы с механиком придумали одну вещь. На базе валялась, неизвестно откуда появившись, коляска от мотоцикла. Сварщик разрезал её вдоль, приварил посередине лист металл, сделав лодку пошире. Снизу приварил полозья, а спереди прицепное устройство, чтобы снегоход мог её таскать.
Геодезист Витя Рогов- казачок со станицы Вешенская любил свободу, не завися от бригад. Обычно он ездил, выставляя GPS, или целыми днями ремонтировал свой Буран. Так что, для него было неожиданным и нерадостным сюрпризом, когда мы прицепили люльку-чудовище к снегоходу.
Рогов взывал, поворачиваясь то к механику Борису Геннадьевичу, то ко мне с болью в глазах:
- Геннадьич, ну угробим же Бурашу! А-ич, а кто будет с GPS теперь работать?
Боря- здоровенный, спокойный мужик- лишь посмеивался, похлопывая чуть не плачущего Витю по спине:
- Рогов, да такого ни в одной бригаде по всей стране не найти. Прославишься, мы тебе ещё за рацуху заплатим. Как бы назвать-то этот прицеп?
Подошёл начальник сейсмоотряда Сергей:
- Это что за бранзулетку вы соорудили?
- О! Бранзулетка!
Так и приклеилось название. Хотя, ничего общего с бранзулеткой из "Золотой Телёнок" тут не было.
Утром Витя усаживался на Буран, в Бранзулетку набивались, как в лукашко, мужики- все четверо. Стартовали в облаке снежной пыли и исчезали в лесу. Вечером мы их встречали, ожидая, какие будут впечатления. Из Бранзулетки вылезли мрачные, обледеневшие, с ног до головы засыпанные снегом, мужики. Молча, с насупленными лицами, проходили мимо. Бригадир П. задержался:
- Это издевательство! Пропотели за день, а потом в этом корыте ехать. Снег из-под Бурана летит на нас, никуда не спрятаться.
- Хорошо, давай вернёмся к прежнему методу- две бригады на одном вездеходе. И будете меняться: неделю они ездят, неделю вы.
П. задумался, что-то подсчитывая и прикидывая в уме:
- То есть, будем платить вездеходчику?
- Конечно.
- Ладно, поездим с Роговым. Каким-нибудь брезентом будем накрываться.
Витя стоял рядом, слушал и уже почти обрадовался, надеясь, что бригада откажется от него. Понял, что таскать ему Бранзулетку ещё долго и стоять с геодиметром, ведя геодезические измерения, вместо того, чтобы вольным казаком носиться по всей площади. Печально вздохнул, глянул уныло на заснеженную Бранзулетку и сказал:
- Вот ведь, делать вам с Геннадьевичем нечего, придумали такую хрень, люди маятся теперь.
До самой весны они рысачили по объекту на своей Бранзулетке. Переоборудовали. Теперь в ней были приспособления, крепления под бензопилы, топоры. На полу старые матрацы, сверху натягивался брезент. Надышат внутри, и порой приедет Рогов, а из Бранзулетки никто не появляется- уснут внутри в тепле, укачавшись. Разумеется, зар.плата у них стала повыше, чем у бригад, работавших с вездеходом. Только Витя Рогов возмущённо роптал:
- Мне-то зачем это надо? Мучайся с прицепом, а оклад прежний.
Немного погодя, посовещавшись с тех.руком, придумали мы, как Витю финансово ублажить. И стала ему ежемесячно капать доплата, как за ремонт и обслуживание снегоходной техники в сейсмопартии.

Вот так родилось в тайге чудо-юдо и получило, благодаря Ильфу и Петрову, название "Бранзулетка".

Наша сейсмопартия расположилась в тайге севернее Сургута километрах в трехстах.Приближался праздник- Новый год. Кто приехал на своей машине за сотни верст, отпросился домой, заправив на халяву казенным горючим полный бак и набив багажник канистрами и всякими зап.частями к бензопилам, которые удалось стащить и припрятать. Остальные маялись вынужденным бездельем. Баня топилась без перерыва- стирка, помывка.

Въезд на месторождение охранялся, как государственная граница. Мордовороты в странной форме шмонали машины на предмет алкоголя. Но наш водитель вахтовки умудрялся привезти немыслимое количество водки для страждущих работяг в каких- то тайниках, которые не могли обнаружить " таможенники". Поэтому неудивительно, что в новогоднюю ночь народ звякал стаканами и кружками, наполненным огненной водой, отмечая праздник. Постепенно веселье переходило в стадию" а ты меня уважаешь?" с легким мордобитием.

Я в эти сутки был ответственным дежурным по базе, тем более, что не употреблял алкоголь. Пришлось исполнять роль милиционера- нарколога-вышибалы- психотерапевта и просто отца родного, хотя немало кадров было старше меня. Где- то часа в два ночи, обходя лагерь, услышал сопение- кряхтение. В снегу барахтались два здоровенных мужика, тузя друг друга кулаками. Кое-как растащил их. Было тяжело- каждый под два метра ростом и весом за сотню кг. Оба буровики, один мариец, а другой с Кубани. Два друга. Спрашиваю, когда привел их под конвоем к себе в вагончик , усадив пить чай:

-Чего не поделили?

Оказывается, зашел за праздничным столом спор, кто в сейсмопартии главнее, кто мазу держит- марийцы или казаки ( мелких марийцев у нас было очень много, а ребята с Кубани отличались габаритами) ?Слово за слово, и сцепились самые здоровые, два лучших друга. Перевернув в вагончике столы и посуду, вывалились на улицу, где я их и подобрал.

Утром 1 января непроспавшиеся, опухшие мужики( а кто с и подбитым глазом и поцарапанной мордой) ломали голову, где достать спиртное. Естественно, задача нерешаемая, так как вахтовку никто не выпустит. Мрачные, слонялись рабочие по базе.

И тогда я , чтобы не лезли им в головы дурные мысли, собрал человек шесть-восемь, самых ненадежных в плане , где можно достать спиртное, загрузились в вездеход МТЛБ с бензопилами и топорами и поехали наводить переправу через реку километрах в десяти от базы. Приехали, начали валить лес и стягивать его к речушке, укладывая поверх льда. Тут же подключили помпу и поливали бревна водой. Когда их скует морозом, будет такая мощная переправа, по которой пройдут тяжелые тракторы с буровыми станками. С похмелья народ трудился без рвения, то и дело перекуривая и, наверняка, осуждая меня за эту идею.

Вдруг, вскрик в сторонке, а потом радостное:

- Начальник, я провалился. Мокрый весь. Пойду к костру.

В течение ближайших пяти-десяти минут провалились под лед все, кроме меня. И почему-то окунались по колено или по пояс в одной единственной проруби в сторонке от переправы.

Утопленники тут же весело бежали к пионерскому костру, с ухмылками поглядывая, как я ворочаю ломом бревна.

Оставшись совсем один, понял, что моя затея не удалась- в одиночку же не справишься, а промокших мужиков , вроде как, бесчеловечно гнать на лед.

- Ладно, черти, ваша взяла, возвращаемся.

Оживились сразу, загрузились в вездеход.

Приехали свеженькие, не то, что те, кто оставался в лагере мучиться с похмела.

Но на следующий день, 2 января, мы, все-таки доделали переправу. И мне даже не пришлось участвовать. Протрезвевшие, отдохнувшие ребята соорудили такой крепкий мост, что после сезона с трудом разобрали, распилили его.

Опубликуйте Ваши рассказы на proza.ru.

Там Вас смогут прочитать миллионы людей

Уверен у Вас будет много подписчиков.

Я бы сравнил Ваши рассказы с рассказами Олега Куваева.

Спасибо, Юрий. На Проза.ру почти все эти рассказы уже есть)). Несколько лет назад один товарищ мне уже посоветовал так сделать. А потом предложили и здесь выставить рассказики , на горном туризме. Вот🤗

под каким Ником Вы публикуетесь на проза.ру?

Не, там без Ника, под своим именем😁.

вот рассказы Сашы