Иван Петрович Иванов, обмахиваясь платком, присел на скамейку в тенистом скверике. Июльское солнце палило, и казалось, раскисший асфальт вот-вот задымится. Всюду сновали девушки, вся одежда которых уместилась бы у него в ладони.
- Да-а-а, в моей юности этого не было, - грустно заметил Иванов. Нахлынула тоска по чему-то украденному. Куда ни посмотри - ножки, попы, спинки. Белые, розовые, коричневые. И эти самые ножки да попы шествовали мимо, дразня своей выпуклой дерзостью. Такие близкие и далекие.
Иванов взмок еще сильнее. Вот они, попки, прикрытые лоскутами ткани - протяни руку и сцапай. Маленькие, большие, круглые, овальные. Некоторые половинки даже выглядывают стыком; у многих нитка трусиков съедена...Они вздрагивают при ходьбе, и если уронить случайно зажигалку и нагнуться, будет виден под самыми этими чертовыми половинками бугорок, разделенный надвое и тоже жующий леску трусов. У Иванова закружилась голова. Тут еще на его беду длинноногая бестия почти перед самым носом нагнулась поправить босоножку - и коротенькая занавеска юбки полезла вверх. И с под нее тускло блеснули две склеенные луны, налитые, вздутые. И полоска немного треснула, выпятив бугорок.... Иванов всхлипнул и чуть не вцепился зубами в сочную плоть. Попка распрямилась, бугорок юркнул, бестия, щебеча по мобильнику, пошла дальше, оставив его в предынфарктном состоянии.
Сисечки, спинки, попки - все они будто смеялись над ним, проплывая мимо. Иванов сглотнул. Он, сорокапятилетний женатик с огромным стажем, ощутил себя пэтэушником. Он, главный инженер завода, сидел тут и искоса, стараясь себя не выдать, воровато впивался взглядом в подпрыгивающие половинки беззаботных студенток. Иванову захотелось стать неандертальцем, не отягощенным этикетом, схватить первую попавшуюся насмешницу и уволочь в кусты. Он закрыл глаза и представил....
Сын волосатой медведицы, вождь племени юрков, сильный и страшный Ивон хватает стройную и гибкую самку. Он легко подбрасывает ее и волокет в кусты. Там нет долбанной этики, там нет нудного джентельменства и пошлой жеманности... Ивон рычит, пленница визжит и колотит ручками по его волосатым плечам, но его, вождя свирепых косматых юрков, все это лишь забавляет. Один взмах руки - и самочка на земле.
Из горла Ивона вырывается победный клич. Кривые узловатые пальцы шутя рвут полоски ткани. Ослепительно белые яблоки с вишенками сосков заставляют вождя изумленно зацокать. Пленница затихает, осознав бесполезность сопротивления. Она смиренно ждет, когда самый сильный самец осчастливит ее своей хваткой. Он опускает взгляд вниз...
Там, между сомкнутых ляжек, спрятана пещера. Ивон хрипит и тянет бедра в стороны. Слипшиеся половинки пещеры едут, розовая мякоть ждет.... Самка счастливо закрыла глаза - сейчас вождь подарит ей семя. Она постарается ему понравиться - и тогда холодными вечерами ей всегда найдется место у костра, и вождь всегда ей отдаст кость, на которой останется мясо...
Зазвонил телефон, и Иванов сплюнул.
- Ну что еще там? Да, не во время. Да мне плевать, какие обои ты купишь - в цветочек или полосочку. Все! - гаркнул он в трубку. Иванов медленно огляделся вокруг. По прежнему сновали девушки, по прежнему светило солнце. Вождь юрков, могучий Ивон умер... Главный инженер Иванов, с бездонной тоскою озираясь вокруг, уныло пошел в магазин помогать жене выбирать обои...