страница 80

Семья Кировых занимала 4-комнатную, скромно обставленную квартиру. В кабинете С.М. от пола до потолка стояли вместительные книжные шкафы.
- Собираю приключения и поэзию, - сказал Киров. С его женой, высокой блондинкой, мы расцеловались, я её раньше немного знала. Писатель Михаил Зощенко держал в руках томик стихотворений Мережковского. Его "русалочья" жена Вера, громко смеясь, рассказывала последние театральные анекдоты.
- Михаил Михайлович, порадуйте нас каким-нибудь оригинальным произведением, - попросила жена Кирова.
- В Ленинграде, на Мойке, - сказал Зощенко, - я случайно разговорился с одной женщиной. Она поведала мне о своей жизни, связанной с необыкновенными приключениями, уголовным прошлым, каждодневными тревогами. Товарищи называли её Лялька-Пятьдесят. И вот эта самая Лялька давно сотепенилась, имеет хорошего, достойного мужа, прекрасных детей. Она работает кассиршей в Елисеевском магазине на Невском. Сын учится в музыкальной школе, мечтает стать пианистом.
- Сергей Миронович, - спросила Кирова-Лазуркина, - я слышала, что вы собираетесь переехать в Москву?
- Восьмого декабря я должен приступить к своим новым обязанностям секретаря ЦК ВКП(б), на сей раз не "номинальным", - ответил, грустно улыбаясь, Киров.
По случаю отъезда из Ленинграда Киров устроил в Смольном большой приём. Он легко и красиво танцевал. Кружась в танце, С.М. разговорился:
- В.А., вы не можете себе представить, как я рад, что буду жить в Москве. Теперь мы сумеем чаще видеться.
- Это признание?
- Если хотите - да, причём настоящее и самое откровенное. Как ни странно, но вы, Верочка, давно уже стали для меня самым дорогим человеком. Знаю, что на нашем пути стоит И.В., но я его не боюсь.
- С.М., у вас довольно симпатичная жена!
- А у вас, В.А., довольно симпатичный муж. Могу сообщить новость: ваш благоверный переводится на постоянную работу в Большой театр.
Этим сообщением я была ошарашена, ко всем моим огорчениям прибавлялось ещё одно. Только мужа мне не хватало!

страница 81
- Завтрашний день у вас свободен? - внезапно спросил С.М. - Давайте куда-нибудь махнём!
Я согласилась. Мы поехали на Восточный берег Финского залива, в Сестрорецк. Кирова сопровождала охрана. Мороз обжигал, согрелись в загородном доме, где к нашему приезду было всё приготовлено, охрана нам не докучала. После обеда я стала просматривать последние номера журнала "Красная новь". Киров попытался меня обнять:
- Верочка, я ничего не могу с собой поделать, я люблю вас. Мечтаю, чтобы вы родили мне кучу сыновей. В крайнем случае, не откажусь от дочерей!
- С.М., не надо продолжать. Только откровенно, как на духу: вы Сталина любите?
- Вопрос сугубо личный, позвольте на него не отвечать. Скажите, Верочка, если его не будет и я стану первым секретарём ЦК ВКП(б), хотя к этому не стремлюсь, вы тогда согласитесь стать моей женой?
Опять то же самое: Сталин, Ягода, Ворошилов, Зиновьев, Тухачевский, Рыков, Киров... Неужели на мою бренную голову не снизойдёт свыше обыкновенный человеческий покой?!
Киров прочёл мои мысли:
- Вы красивая, поэтому все хотят вас, и кроме того, вы слишком уж на виду.
Из недр груди вырвалось:
- Так что же мне делать? Как выбраться из этого проклятого омута? Разве я виновата, что вы, пресыщенные мужики, лезете ко мне со своими потными объятиями и без конца предлагаете руку и сердце?
С.М. помрачнел. Я прилегла отдохнуть, думы не отпускали от себя. За вечерним чаем спросила Кирова:
- С.М., разве в Ленинграде нет красивых, достойных женщин?
- В марте мне исполнится сорок восемь лет. Жена, к сожалению, не может иметь детей. Мы соединились в юности, тогда были совершенно другие интересы, нас обуревал вихрь революционных идей. Вас, В.А., впервые увидел в консерватории на студенческом концерте, с тех пор я думаю о вас. Я немного опоздал, вас перехватил Сталин. Как вы к нему относитесь? - Киров внимательно посмотрел на меня. - Он плохой человек: жестокий, чванливый, злой, мстительный и весьма ограниченный. Пока мы вынуждены его терпеть, но всё
страница 82
равно уберём, сместим со всех постов. Верочка, это наш с вами первый и самый главный секрет, смотрите не проболтайтесь! У этого негодяя везде имеются уши. А что будет, если я вас поцелую? - С трудом оторвала его от себя. - Верочка, не могу больше без вас жить.

- Я уже один раз вам сказала, что притязания ваши, С.М., останутся без внимания.
Ночью приехали в спящий Ленинград. Голубоватые сумерки простирались над Невой.
30 ноября последний спектакль "Аида". За кулисы пришёл Киров. Он познакомил меня с громадным бородатым мужчиной.
- Прошу любить и жаловать, наш грозный Филипп Дмитриевич Медведь, начальник областного управления НКВД. Мы понемногу все его побаиваемся, - полушутя-полусерьёзно проговорил С.М.
Обращаясь ко мне Медведь сказал:
- Если понадоблюсь, я всегда готов оказать услугу друзьям товарища Кирова.
На банкете рядом со мной сидели Киров, Медведь и прожорливый романист, потомственный граф Алексей Толстой, который всех смешил.
- Вам, Алексей Николаевич, можно позавидовать, - сказал Киров, - вы умеете смачно рассказывать, сочно писать и с аппетитом уничтожать хорошо приготовленную пищу, за столом вам нет равных!
Толстой посмотрел вокруг себя:
- Сергей Миронович, вы глубоко ошибаетесь, имеются конкуренты - неустрашимый товарищ Медведь, который два часа без перерыва ест, глушит водку, коньяк, пиво. Всё без предварительного разбора!..
Общество рассмеялось. Медведь не обратил внимания на злую шутку.
***
Днём 1 декабря занималась в филармонии с концертмейстером. Неожиданно услыхала невероятный шум, крик, плач. Мимо меня пронёсся бледный директор, за ним рысцой, как угорелые, бежали дирижёры, артисты, служители. Спросила зарёванную гардеробщицу, старенькую тётю Лизу:
- Почему такой переполох? Что случилось?

страница 83
- Кирова-батюшку, благодетеля нашего Сергея Мироновича, фашисты проклятые убили. Говорят, что это сделали подосланные немцами троцкисты!
Куда идти? У кого узнать правду? Что мне делать?... Мне кажется, что самое трудное в смерти для тех, кто остался жить дальше, заключалось в том, что они не успели сказать умершему то главное, что чувствовали и думали о нём.
Вышла на улицу. Город лихорадило. Торопливо бежали утомлённо-сосредоточенные люди. Одиноко стояли переполненные замороженные трамваи и автобусы. Набрала номер телефона квартиры Кирова - молчание; позвонила в его приёмную - снова молчание. Мне хотелось связаться с Дорой Абрамовной Лазуркиной - опять молчание. Стала звонить в театр, филармонию, знакомым - никто не отвечает. Словно все вымерли. Мне необходимо было с кем-то говорить, всё равно о чём, но только говорить и не быть одной. Поехала на Московский вокзал, в здание никого не пускают, оно оцеплено военными и войсками особого назначения. Вход только по специальным пропускам. Вернулась в гостиницу. На письменном столе записка с просьбой срочно позвонить в обком партии.
Весь день 2 декабря металась по опустевшему и в то же время напряжённому Ленинграду. Попыталась связаться с кинорежиссёром Евгением Червяковым, но он находился в киноэкспедиции. Легла в холодную, неуютную постель. Медленно отстукивали часы. Утро встретило небывалым морозом. Жизнь большого города была парализована. Недавние мои размышления, рождённые беспокойной молодостью, потускнели. Почва уходила из-под ног. Невозможность найти устойчивое отношение к тому, что происходило вокруг, смущала меня. Происходящее казалось неверным, ненужной жестокостью, туманным и грозным, как небо, покрытое свитками багровых туч. Одно было ясно - жизнь расквиталась с прошлым и прорывается к новым устоям. Кое-как дотащилась до Смольного. распорядители по чьему-то указанию надели мне на руку чёрную повязку с красной каймой. Вместе с другими "избранными" поднялась на второй этаж. Киров в гробу, словно живой. Море заплаканных лиц. Горы цветов, пирамиды венков от учреждений, ведомств, заводов, фабрик, школ, институтов, садов, милиции... Одна делегация сменяет другую.
страница 84
В глубине зала сидит жена покойного, рядом с ней - сестра Кирова. Их посеревшие лица залиты слезами. Симфонический оркестр под управлением Евгения Мравинского играет "Реквием" Моцарта. В насторожённо-глухой тишине отчётливо звучат голоса Софьи Преображенской и Николая Печковского. Не помню, как вышла из Смольного. Ледяной хрипящий ветер сорвал шапочку, унёс её, но я не ощутила холода. Идти пешком в гостиницу не было сил, трамваи и автобусы шли переполненные, они не останавливались. Меня нагнала легковая машина. Шофёр спросил:
- Если я не ошибаюсь, вы артистка Вера Александровна Давыдова?

страница 83
- Кирова-батюшку, благодетеля нашего Сергея Мироновича, фашисты проклятые убили. Говорят, что это сделали подосланные немцами троцкисты!
Куда идти? У кого узнать правду? Что мне делать?... Мне кажется, что самое трудное в смерти для тех, кто остался жить дальше, заключалось в том, что они не успели сказать умершему то главное, что чувствовали и думали о нём.
Вышла на улицу. Город лихорадило. Торопливо бежали утомлённо-сосредоточенные люди. Одиноко стояли переполненные замороженные трамваи и автобусы. Набрала номер телефона квартиры Кирова - молчание; позвонила в его приёмную - снова молчание. Мне хотелось связаться с Дорой Абрамовной Лазуркиной - опять молчание. Стала звонить в театр, филармонию, знакомым - никто не отвечает. Словно все вымерли. Мне необходимо было с кем-то говорить, всё равно о чём, но только говорить и не быть одной. Поехала на Московский вокзал, в здание никого не пускают, оно оцеплено военными и войсками особого назначения. Вход только по специальным пропускам. Вернулась в гостиницу. На письменном столе записка с просьбой срочно позвонить в обком партии.
Весь день 2 декабря металась по опустевшему и в то же время напряжённому Ленинграду. Попыталась связаться с кинорежиссёром Евгением Червяковым, но он находился в киноэкспедиции. Легла в холодную, неуютную постель. Медленно отстукивали часы. Утро встретило небывалым морозом. Жизнь большого города была парализована. Недавние мои размышления, рождённые беспокойной молодостью, потускнели. Почва уходила из-под ног. Невозможность найти устойчивое отношение к тому, что происходило вокруг, смущала меня. Происходящее казалось неверным, ненужной жестокостью, туманным и грозным, как небо, покрытое свитками багровых туч. Одно было ясно - жизнь расквиталась с прошлым и прорывается к новым устоям. Кое-как дотащилась до Смольного. распорядители по чьему-то указанию надели мне на руку чёрную повязку с красной каймой. Вместе с другими "избранными" поднялась на второй этаж. Киров в гробу, словно живой. Море заплаканных лиц. Горы цветов, пирамиды венков от учреждений, ведомств, заводов, фабрик, школ, институтов, садов, милиции... Одна делегация сменяет другую.
страница 84
В глубине зала сидит жена покойного, рядом с ней - сестра Кирова. Их посеревшие лица залиты слезами. Симфонический оркестр под управлением Евгения Мравинского играет "Реквием" Моцарта. В насторожённо-глухой тишине отчётливо звучат голоса Софьи Преображенской и Николая Печковского. Не помню, как вышла из Смольного. Ледяной хрипящий ветер сорвал шапочку, унёс её, но я не ощутила холода. Идти пешком в гостиницу не было сил, трамваи и автобусы шли переполненные, они не останавливались. Меня нагнала легковая машина. Шофёр спросил:
- Если я не ошибаюсь, вы артистка Вера Александровна Давыдова?

страница 83
- Кирова-батюшку, благодетеля нашего Сергея Мироновича, фашисты проклятые убили. Говорят, что это сделали подосланные немцами троцкисты!
Куда идти? У кого узнать правду? Что мне делать?... Мне кажется, что самое трудное в смерти для тех, кто остался жить дальше, заключалось в том, что они не успели сказать умершему то главное, что чувствовали и думали о нём.
Вышла на улицу. Город лихорадило. Торопливо бежали утомлённо-сосредоточенные люди. Одиноко стояли переполненные замороженные трамваи и автобусы. Набрала номер телефона квартиры Кирова - молчание; позвонила в его приёмную - снова молчание. Мне хотелось связаться с Дорой Абрамовной Лазуркиной - опять молчание. Стала звонить в театр, филармонию, знакомым - никто не отвечает. Словно все вымерли. Мне необходимо было с кем-то говорить, всё равно о чём, но только говорить и не быть одной. Поехала на Московский вокзал, в здание никого не пускают, оно оцеплено военными и войсками особого назначения. Вход только по специальным пропускам. Вернулась в гостиницу. На письменном столе записка с просьбой срочно позвонить в обком партии.
Весь день 2 декабря металась по опустевшему и в то же время напряжённому Ленинграду. Попыталась связаться с кинорежиссёром Евгением Червяковым, но он находился в киноэкспедиции. Легла в холодную, неуютную постель. Медленно отстукивали часы. Утро встретило небывалым морозом. Жизнь большого города была парализована. Недавние мои размышления, рождённые беспокойной молодостью, потускнели. Почва уходила из-под ног. Невозможность найти устойчивое отношение к тому, что происходило вокруг, смущала меня. Происходящее казалось неверным, ненужной жестокостью, туманным и грозным, как небо, покрытое свитками багровых туч. Одно было ясно - жизнь расквиталась с прошлым и прорывается к новым устоям. Кое-как дотащилась до Смольного. распорядители по чьему-то указанию надели мне на руку чёрную повязку с красной каймой. Вместе с другими "избранными" поднялась на второй этаж. Киров в гробу, словно живой. Море заплаканных лиц. Горы цветов, пирамиды венков от учреждений, ведомств, заводов, фабрик, школ, институтов, садов, милиции... Одна делегация сменяет другую.
страница 84
В глубине зала сидит жена покойного, рядом с ней - сестра Кирова. Их посеревшие лица залиты слезами. Симфонический оркестр под управлением Евгения Мравинского играет "Реквием" Моцарта. В насторожённо-глухой тишине отчётливо звучат голоса Софьи Преображенской и Николая Печковского. Не помню, как вышла из Смольного. Ледяной хрипящий ветер сорвал шапочку, унёс её, но я не ощутила холода. Идти пешком в гостиницу не было сил, трамваи и автобусы шли переполненные, они не останавливались. Меня нагнала легковая машина. Шофёр спросил:
- Если я не ошибаюсь, вы артистка Вера Александровна Давыдова?

страница 83
- Кирова-батюшку, благодетеля нашего Сергея Мироновича, фашисты проклятые убили. Говорят, что это сделали подосланные немцами троцкисты!
Куда идти? У кого узнать правду? Что мне делать?... Мне кажется, что самое трудное в смерти для тех, кто остался жить дальше, заключалось в том, что они не успели сказать умершему то главное, что чувствовали и думали о нём.
Вышла на улицу. Город лихорадило. Торопливо бежали утомлённо-сосредоточенные люди. Одиноко стояли переполненные замороженные трамваи и автобусы. Набрала номер телефона квартиры Кирова - молчание; позвонила в его приёмную - снова молчание. Мне хотелось связаться с Дорой Абрамовной Лазуркиной - опять молчание. Стала звонить в театр, филармонию, знакомым - никто не отвечает. Словно все вымерли. Мне необходимо было с кем-то говорить, всё равно о чём, но только говорить и не быть одной. Поехала на Московский вокзал, в здание никого не пускают, оно оцеплено военными и войсками особого назначения. Вход только по специальным пропускам. Вернулась в гостиницу. На письменном столе записка с просьбой срочно позвонить в обком партии.
Весь день 2 декабря металась по опустевшему и в то же время напряжённому Ленинграду. Попыталась связаться с кинорежиссёром Евгением Червяковым, но он находился в киноэкспедиции. Легла в холодную, неуютную постель. Медленно отстукивали часы. Утро встретило небывалым морозом. Жизнь большого города была парализована. Недавние мои размышления, рождённые беспокойной молодостью, потускнели. Почва уходила из-под ног. Невозможность найти устойчивое отношение к тому, что происходило вокруг, смущала меня. Происходящее казалось неверным, ненужной жестокостью, туманным и грозным, как небо, покрытое свитками багровых туч. Одно было ясно - жизнь расквиталась с прошлым и прорывается к новым устоям. Кое-как дотащилась до Смольного. распорядители по чьему-то указанию надели мне на руку чёрную повязку с красной каймой. Вместе с другими "избранными" поднялась на второй этаж. Киров в гробу, словно живой. Море заплаканных лиц. Горы цветов, пирамиды венков от учреждений, ведомств, заводов, фабрик, школ, институтов, садов, милиции... Одна делегация сменяет другую.
страница 84
В глубине зала сидит жена покойного, рядом с ней - сестра Кирова. Их посеревшие лица залиты слезами. Симфонический оркестр под управлением Евгения Мравинского играет "Реквием" Моцарта. В насторожённо-глухой тишине отчётливо звучат голоса Софьи Преображенской и Николая Печковского. Не помню, как вышла из Смольного. Ледяной хрипящий ветер сорвал шапочку, унёс её, но я не ощутила холода. Идти пешком в гостиницу не было сил, трамваи и автобусы шли переполненные, они не останавливались. Меня нагнала легковая машина. Шофёр спросил:
- Если я не ошибаюсь, вы артистка Вера Александровна Давыдова?

- Да, что вам нужно?
- Мне поручено отвезти вас в гостиницу.
Я не стала сопротивляться. Шофёр открыл дверцу машины. Из туфель-лодочек вытащила замёрзшие, обледенелые ноги, стала их растирать, омертвевшие пальцы ничего не чувствовали.
Вместо гостиницы "Астория" меня привезли в незнакомое здание. Сопровождающий показал часовым своё удостоверение. В приёмной молоденькая, подстриженная "под мальчика" секретарша сказала:
- Филипп Дмитриевич уже про вас спрашивал.
- Доложите, что гражданка Давыдова доставлена. Я только что взял её у Смольного.
Секретарша с любопытством взглянула на меня:
- Вот не ожидала вас здесь встретить! - затараторила она. - Вера Александровна, моя дочь собирает автографы знаменитых людей. У меня в сумочке имеется ваша фотокарточка, вы в роли - "Кармен", на днях купила, подпишите, пожалуйста, дочери. Я вас очень прошу! Доченька будет так рада, девочку зовут Лениной, а фамилия наша Фуфтины. Девочка родилась в день смерти Ленина, и цыганка нагадала, что Лениночка непременно будет счастливой.
На фотографии сделала надпись: "Ленине Фуфтиной - на счастье! 2 декабря 1934 года. Вера Давыдова".
Меня попросили пройти в кабинет. За письменным столом в глубоком чёрном кресле восседал высоченный, чернобровый Медведь. Фамилия явно соответствовала его облику.
- Садитесь, гражданка Давыдова, - прогудел он трубным голосом. - Вот мы с вами и встретились, ничего
страница 85
не поделаешь, тесен мир. Несколько дней вам придётся у нас погостить. Рекомендую на досуге вспомнить о беседах и разговорах, которые вы вели с товарищем Кировым.

- Перестаньте ломать комедию! Разве я стреляла в Кирова?
Медведь рассмеялся, глаза его расширились, отвислые губы стали ещё краснее. Мне показалось, что с них стекают капельки крови.
- У нас имеется санкция прокурора задержать вас. Мы ещё не установили, какое непосредственное участие вы принимали в убийстве Сергея Мироновича Кирова.
Медведь позвонил, вошёл вооружённый конвоир.
- Подследственную отправьте в камеру!
По узкой скользкой лестнице меня отвели в подвал внутренней тюрьмы знаменитого Большого дома. Отлогие стены в изморози, пол в липком мазуте. Двери камеры окованы железом и покрыты слоем густой ржавчины. Заскрипели засовы. Маленькая, тщедушная надзирательница завопила:
- А ну, курва, раздевайся догола! Я вам, барынька-артисточка, другую одежонку приготовила, нашенскую, арестантскую. Ну, я долго буду ждать?
- Хорошо, я переоденусь, только прошу вас, пожалуйста, отвернитесь и перестаньте кричать.
- Ты лучше скажи, стерва, за что тебя посадили? За проституцию, вымогательство или за убийство? Ишь, краля какая попалась! Стесняется! Неужто я дырки такой не видала? У меня и похлеще есть, хочешь, покажу и денег за это не спрошу? На - смотри!
Надзирательница давилась утробным смехом. Впервые в жизни я почувствовала к женщине отвращение.
- Вон отсюда, негодяйка, ничтожество проклятое! Какое ты имеешь право так разговаривать? Ты что, с ума сошла?
Надзирательница недоуменно вытаращила глаза. Вряд ли в этих замусоленных стенах кто-либо посмел говорить что-нибудь подобное.
- Немедленно доложите своему начальству, что я, артистка Вера Александровна Давыдова, солистка Большого театра, наотрез отказываюсь надевать на себя арестантское тряпьё! Ну, живо поворачивайся!
Изрыгнув ругательства, надзирательница пошла докладывать. На это время она заперла меня в тёмный
страница 86
чулан. Черепашьими шагами тянулась ночь, утром меня повели на оправку в туалет. При виде вонючей уборной замутило, надзирательница внимательно следила за каждым моим движением. От завтрака отказалась, взяла только кусочек чёрствого хлеба, положила на койку, огромная серая крыса с жадностью схватила его и умчалась в щель. В 12 часов принесли "обед" - жидкую похлёбку, кашу с протухшей рыбой, кипяток, чёрный хлеб. Защёлкал затвор, надзирательница открыла камеру. Солдат-конвоир повёл меня тем же путём. Снова смрадная лестница. Через двор повели в светлое помещение, от свежего воздуха закружилась голова. Не обращая внимания на мой вид, секретарь Фуфтина снова затараторила:
- Моя дочка, Лениночка, просто счастлива, оказывается, у неё имеется голос. Я непременно вам её покажу. В.А., вы должны прослушать девочку, школьные педагоги сказали, что у неё колоратурное сопрано. Лениночка думает только об опере!

Я потеряла сознание. Перепуганная секретарша принесла стакан крепкого кофе и бутерброд с холодным мясом. Есть я не могла, меня рвало. Вызванный врач сделал два укола. Очнувшись, увидела Сталина, Молотова, Ворошилова, Ягоду, Вышинского, Агранова. За отдельным столиком восседали высохшие стенографистки. Сталин спросил:
- Расскажите как можно подробнее о своих связях с товарищем Кировым.
- Один раз была у него дома в гостях, затем видела С.М. в оперном театре на банкете. На машине с ним ездила на прогулку в Сестрорецк и в тот же день вернулись в Ленинград. Нас сопровождала охрана товарища Кирова на трёх машинах.
- Вспомните, о чём беседовал с вами товарищ Киров! - слегка заикаясь, проговорил Молотов.
Не стала предавать мёртвого Кирова, уверена, что это меня спасло.
В кабинет вошли Жданов, Косарев, Зайковский, Ежов. На всякий случай они со мной поздоровались. Я спокойно ответила на вопрос Вячеславав Михайловича Молотова:
- Сергей Миронович Киров говорил о детстве, о том, как пришёл в революцию, о последнем ноябрьском
страница 87
пленуме, о предстоящей работе в Москве, вспоминал Закавказье, с большим уважением он отзывался о товарище Сталине и членах Политбюро.

Вмешался Яков Агранов:
- Сейчас мы вам устроим очную ставку.
В кабинет под конвоем ввели блондина.
- Припомните где и когда вы видели в последний раз этого человека! - елейным петушиным голосом сказал Ежов.
- Я вижу его впервые.
Потом мне сказали, что это был бывший работник Лениградского обкома партии Леонид Васильевич Николаев, троцкист, убивший Кирова. Во время допроса Ягода молча, не отрываясь, сверлил меня своими крысиными глазами.
Секретарша напоила меня чаем с лимоном, принесла несколько вкусных бутербродов. С такой жадностью я никогда не ела.
- В.А., сказал маленький, пыжащийся Ворошилов, - к нашей великой радости, вы свободны. Скорбим, что так получилось. Билет на московский поезд вам заказан. Моя машина отвезёт вас в гостиницу, я уже отдал приказание.
Сталин мне не сказал ни слова, он был угрюм и задумчив.
Поразила одна страшная деталь: с первого по пятое декабря Сталин безвыездно находился в Ленинграде, он лично руководил следствием. Второго декабря в "Правде" была напечатана его статья, посвящённая памяти Кирова. Третьего декабря в пять часов вечера он выступал в Большом театре перед интеллигенцией Москвы с сообщением о злодейском убийстве Кирова. Как могло случиться, что в одни и те же часы Сталин одновременно находился в Москве и Ленинграде? Когда на предварительном следствии И.В. задал единственный вопрос, по крошечным зеленоватым бегающим глазам мне показалось, что это не он а кто-то другой мастерски играет его зловещую роль...
Шестого декабря вернулась в Москву. Не успела прийти в себя, как начальник личной охраны Сталина представил мне новых телохранителей - сопровождающих Бугрова и Арсентьева. Тупырина больше не видела...

страница 88
19 декабря я пела для рабочих Московского электролампового завода. Очень устала, почти каждый номер приходилось бисировать. Шофёру такси назвала домашний адрес. В машине я всегда сажусь на заднее сиденье. Удивилась, что в такси окна занавешены плотными занавесками. Кто-то дотронулся до моего колена холодной рукой, я испуганно вскрикнула:
- В машине грабители! Товарищ шофёр, быстро езжайте в милицию!
В ответ раздался хриплый смех.
- В.А., как вам не стыдно! Пора уже, наконец, перестать бояться близких друзей!
Узнала Ягоду.
- Генрих Григорьевич, когда вы перестанете меня преследовать?
Силы изменили, я расплакалась. Ягода расстегнул мою шубку.
- Верочка, я люблю вас! Честное слово, люблю и ревную ко всем сволочам, особенно к усатым. Про вас знаю буквально всё! И про встречи со Сталиным, о приставаниях Зиновьева, и про роман с воякой Тухачевским, и как с покойным Кировым ездили в Сестрорецк! А меня избегаете! Не верите в силу Ягоды? С.М.Киров - только начало.
- Умоляю вас, не говорите больше ни слова, мне страшно! Клянусь вам, у меня с ним ничего не было, мы остались друзьями.
Ягода рассмеялся:
- Кому-нибудь проболтаетесь - сам расстреляю! Можешь доносить, всё равно никто не поверит, подумают, что ты сошла с ума. С толстой бабой-Маленковым и карликом-недоноском Ежовым у нас будет особый счёт! Мы из них верёвки вить будем, кожу сдерём, сделаем кошельки и вам, Верочка, с червонцами преподнесём. Хороший сувенирчик - доброе воспоминание о сердечных бурях! Верочка, держитесь за меня, мы вместе всё преодолеем!
Мы ехали минут сорок.
- Кажется, нас благополучно доставили на место? - весело спросил Ягода.

страница 89
К нему подбежали немецкие овчарки Малышка и Тигр. Худой мужчина в солдатской форме принёс остывший ужин. Ягода крикнул:
- Приведите Булыгу! - Прибежал испуганный солдат. - Ты кого, мерзавец, угощаешь холодной, прокисшей едой?
Солдат растерянно заморгал глазами. Ягода вынул из кармана плётку со стальным наконечником, не торопясь размахнулся. Обливаясь кровью, Булыга дико закричал.
- Повтори, негодяй, кого ты вздумал кормить этим дерьмом, - не унимался садист в чине народного комиссара внутренних дел.
Последовал ещё один страшный удар. Скорчившись от боли, солдат упал. Когда его унесли, я спросила Ягоду:
- Вы специально для меня устроили спектакль с мордобитием?
- Как вы угадали, моя госпожа? Иногда низменные инстинкты полезно демонстрировать!
Появилась рослая красивая женщина. Она ловко накрыла на стол. Ягода фамильярно хлопнул её по заду. Женщина улыбнулась, как видно, прикосновение его руки доставило ей удовольствие. Это была Наташа - мойщица из кремлёвской бани.
Я сказала:
- Генрих Григорьевич, завтра в 11 часов утра в театре ответственная репетиция, ожидается приезд товарища Маленкова и сотрудников ЦК ВКП(б).
- Не волнуйтесь, привезём вовремя, идите отдыхать, - рукой он показал на дверь, - там ваша комната.
На меня нашёл столбняк, я не могла сдвинуться с места, онемели руки и ноги. Ягода рявкнул:
- Ещё раз повторить? - Он нарочно стал щёлкать плёткой по голенищам ярко начищенных сапог. - В этом доме я привык говорить только один раз!
В комнате низкая широкая тахта, подушки, одеяла, мягкие кресла. В эту минуту я в который раз прокляла свою жизнь. Подумала о смерти, как о самом сладком лакомстве. К сожалению, смерть не приходит к нам, когда её умоляют прийти, она подкрадывается внезапно.
Наташа, нагая, легла поверх одеяла.

страница 90
- В.А., берите с меня пример. Идите ко мне, я вас согрею.
- Вы что, окончательно потеряли рассудок?
- Сейчас придёт хозяин, он не любит ждать. Бывали случаи, когда очаровательнейших и молодых женщин за непослушание отдавали на потеху голодным солдатам. Сначала к ним выстраивалась очередь, а потом их выбрасывали на отдалённой московской окраине. Я помогу вам раздеться. Мне так хочется взглянуть на ваше волшебное тело.
Наташа Мокроусова легко соскочила с тахты. Она насильно меня раздела. Я закричала, она левой рукой зажала мой рот, правой ладонью ударила по шее, потом толкнула на тахту и с диким рёвом бросилась на меня.
- Верочка, какая вы сладкая! Не вырывайтесь, дайте мне возможность ощутить ваше тело, поцелуйте меня в губы, только как следует, представьте себе, что я мужчина.
В белых трусах вбежал волосатый Ягода:
- Ну, ягодки, пришло время веселиться.
Наташа, не обращая на меня внимания, прильнула к Ягоде. На нервной почве у меня заболел живот. После душа стало легче. За мной пришла Наташа. Ягода, обнажённый, сидел на тахте.
- Мы немного с Верочкой побалуемся, а ты иди свари кофе.
Я стояла, как вкопанная. Ягода с силой швырнул меня на тахту.
- Ну, иди ко мне!..
Наташа пришла в ванную.
- Я вам сделаю массаж, приведу вас в порядок, потом перекусите и пойдёте домой. Если, В.А., проболтаетесь, что были у нас в гостях, задушим в вашей же домашней кроватке.
Завтракали в гостиной, запивая мясо коньяком. Ягода сказал:
- Я счастлив, Верочка, что подарили мне один из драгоценнейших вечеров, надеюсь, не последний! Я собираюсь пригласить вас на экскурсию по историческим местам в Загорск и Переславль-Залесский. Наташенька поедет с нами, а в шофёры пригласим товарища Тухачевского Михаила Николаевича, в качестве компаньонки его жену Нину Евгеньевну.

страница 91
Ягода сделал многозначительную паузу. От сильного кашля я захлебнулась. Наташа расстегнула мне кофточку, открыла окна, подала стакан чая с ломтиками нарезанного лимона.
- Хотите взглянуть на фотографии, - с сарказмом продолжал мой мучитель, - где вы на коленях сидите у драгоценного вояки? Станете себя плохо вести - отошлём фотографии товарищу Сталину. Он охотно коллекционирует такие вещи!
- Умоляю вас, перестаньте терзать мою душу, зачем я вам сдалась? В нашем театре много имеется красивых женщин: балерин и певиц.
- Спасибо за информацию, пока мне нужны только вы!
- А Наташа?
- Она моя рабыня, я вытащил её из петли. Много будете знать - быстро состаритесь. Теперь вы поняли, что вам со мной выгодно дружить?
Пересиливая себя, сказала:
- Да, Генрих Григорьевич, вы правы.
***
Мой новый телохранитель Алёша Бугров числился для отвода глаз рабочим бутафорского цеха Большого театра. В буфете мы сели за один столик.
- Что случилось? Вы не здоровы? - спросил Алёша. - Необходима срочная встреча с дядей Колей. Будьте осторожны, за вами следят люди Ягоды.
Одетая прошла в фойе. Служитель открыл двери центрального подъезда. У одной из колонн меня ждали Бугров и Арсентьев. По их знаку подъехала машина. В здании ЦК ВКП(б) спустились в бетонированный подвал. Там в одной из комнат находились Маленков, Ежов, Поскрёбышев, Власик.
- Вы, товарищ Давыдова, хотели с нами встретиться? - тенорком пропел "дядя Коля" - Ежов.
- Товарищи, вам грозит смертельная опасность, - сказала я. Мужчины меня вплотную обступили, лица их испуганно вытянулись. - После выступления на электроламповом заводе...
- Это мы знаем, - перебил Маленков, - вам подменили машину. Говорите, что дальше было. Не торопитесь, нужны подробности.

страница 92
- В машине такси находился Ягода, он привёз меня в загородный дом, стояла кромешная тьма, ехали минут сорок, к нам подбежали две немецкие овчарки. Мы прошли в дом. Ягода плёткой с металлическим наконечником ударил по лицу красноармейца Булыгу за то, что тот подал холодный ужин. Затем появилась красавица Наташа, которая "по совместительству" работает мойщицей в кремлёвской бане. Сейчас трогать её нельзя, они могут догадаться, что это моя работа. Простите, но мне стыдно говорить о дальнейшем.
- В.А., мы ваши самые верные друзья, - мягко проговорил Маленков. - Мы отвечаем за вашу жизнь перед товарищем Сталиным.
- Ягода приказал пройти в комнату, оказавшуюся спальней. Он предупредил, что это не последняя наша встреча. Говорил, что в первую очередь расправится с вами, а потом разделается с товарищем Сталиным. Проговорился, что Сергей Миронович Киров убит его людьми. - Я зарыдала, опустилась на колени. - Спасите меня! У вас в руках сила, армия, оружие, а он, пигмей, угрожает, повелевает, терзает морально и физически любимую женщину товарища Сталина, Первого секретаря ЦК ВКП(б). Если моя жизнь ничего не стоит, я готова принять из ваших рук яд!
- В.А., пожалуйста, без дешёвой патетики, - проговорил озадаченный Маленков.
- Ну и ситуация! - сказал Ежов. - Товарищи, какие будут предложения или рекомендации по данному вопросу?
- Наташу Мокроусову переведём на другую работу, скажем, рабочей по кухне. Во время вечерней уборки её нечаянно обварят кипятком, - спокойно сказал рябой Поскрёбышев. - Затем больную барышню полечим укольчиками, пташка сама заговорит, если не поможет, будем жечь, колоть, выбьем зубы, выломаем суставы, в камеру подпустим пчёл с клопами.
- На эту операцию даётся три дня, - проговорил Маленков. - Ответственными назначаются Поскрёбышев, Ежов, Власик. Предлагаю к этой работе подключить товарища Мехлиса, он всё рвётся в открытый бой, пусть проявит инициативу!
- Разрешите огласить справочку?
Высокий сутулый Поскрёбышев начал читать:
страница 93
- "Варвара Петровна Кирюшкина имеет клички и прозвища Наталья Мокроусова, Ольга Пожарова, Мария Карпенко, Алефтина Родимцева, Раиса Красная, Ирина Зернова, рада Голенищева, Ванда Пошонько, Стелла Недзевицкая, Нина Пельшенская. Родилась в 1910 г. в Николаеве. Мать - содержательница портовых публичных домов. Эмигрировала в Турцию. Жила в Стамбуле и Константинополе. Отец убит под Перекопом. После окончания школы девушка поступила ученицей в аптеку братьев греков Каратаветоглы, с обоими стала сожительствовать. Братьев ограбила, аптеку подожгла. В Одессе, на Дерибасовской улице, в подвале дома 19 открыла притон. Занималась контрабандой. Нелегально ездила промышлять в Турцию, Югославию, Чехословакию, Грецию, Румынию. В совершенстве знает немецкий и французский. Выполняла щекотливые поручения. За продажу собачьего мяса в Поволжье арестовывалась. Из Никольско-Уссурийской тюрьмы совершила побег. В Омске вышла замуж за бывшего полковника царской армии, рыботорговца Елисея Кондратовича Карпова. Мужа убила, труп разрубила на части, аккуратно сложила в бочку от солёных огурцов, которую закопала в яме под погребом. Похитила ценности, именное оружие, деньги, бриллианты, золото. Дом подожгла. Вторично была арестована в Тамбове. Убила конвоира-красноармейца Евстигнея Петровича Простоволосова. Появилась в Ленинграде, скупала и перепродавала меха. В Архангельске бежала с этапа. В Москве купила фальшивый паспорт. На Сухаревском рынке продавала наркотические средства. Красивой женщиной, Варварой Кирюшкиной, увлёкся пролетарский поэт Демьян Бедный (Придворов). По его рекомендации энергичную женщину приняли в хозяйственное управление Московского Кремля. Так она очутилась в банщицах, её случайно опознали. На Лубянке произошла "историческая" встреча с Ягодой. Народный комиссар внутренних дел предполагал свою наложницу устроить домашней работницей в семью Кировых после их переезда в Москву"... Но, как видите, Генрих Григорьевич успел предупредить события.
- Товарищ Сталин, - проговорил Маленков, - ничего не должен знать. У дома В.А. снова придётся установить
страница 94
круглосуточное дежурство. Ягоде надо срочно подсунуть красивую дородную молодую девку, но чтобы она работала на нас.

Сталин пригласил меня с мужем встречать Новый год. За праздничным столом - народные комиссары, военная знать, ответственные работники ЦК ВКП(б), Коминтерна, старые большевики, артисты, учёные, писатели, престарелые академики в ермолках, не понимающие, зачем их сюда привезли.
Меня познакомили с Хрущёвым и автором романа "Тихий Дон" писателем Михаилом Шолоховым, невзрачным, кривоногим мужичишкой. Ягода приехал с некрасивой, угловатой женой. Как ни в чём не бывало подошёл ко мне. Жену свою он оставил на попечение Хрущёва.
- В.А., Наташеньку, подружку нашу, какие-то сволочи кипящими щами обварили, целый котёл на неё вылили. Вторую неделю бедная мучается, говорят, что безнадёжна, врачи к ней никого не подпускают. Верочка, когда мы встретимся? Мне очень хочется с вами снова полежать.
- После премьеры оперы "Садко".
- Постараюсь набраться терпения.
Морозная ночь, серебристые ели во дворе Кремля покрыты хлопьями снега. Кремль ярко освещён. Где-то под звёздами в огромном круге показалась луна. Хочется выть. Кто в состоянии понять боль и тоску одинокой и безропотной души?
Моё отсутствие заметили. В сопровождении карлика Ежова вернулась в Георгиевский зал. Вальсировала с мужем, Тухачевским, Ворошиловым.
Михаил Николаевич спросил:
- Верочка, я давно вас не видел, разрешите приехать к вам в гости?
Прошептала:
- Любимый, буду счастлива принять вас вместе с женой в любое время.
- Идите к нам, В.А., - крикнул захмелевший командир Первой Конной Семён Михайлович Будённый. - У нас весело! Будем пить настоящее французское шампанское!
Ворошилов на него злобно посмотрел.

страница 95
1935
На новогоднем банкете в Кремле рядом со Сталиным сидела молоденькая балерина Ольга Лепешинская. Пряча улыбку в усы, он смотрел на неё, как голодный кот на сметану.
- Скоро станешь первой балериной, - громко проговорил захмелевший вождь. - К свадьбе получишь от нас хороший подарок. Скажи, Лёля, что нужно тебе для счастливой жизни?
Скромно потупив глазки, умненькая Оля тихо сказала:
- У меня нет квартиры, где я могла бы заниматься и разучивать новые роли.
- Это не вопрос, - ответил "живой бог", - квартиру дадим.
В полночь они вместе ушли. Я перестала удивляться его поступкам. Сталин-властелин мог позволить себе любую прихоть, даже самую фантастическую. Морозный воздух ледяными щупальцами безжалостно впивался во все частицы тела. Домой пошла пешком, меня нагнала машина, шофёр дал сигнал, чтобы я остановилась. В окне увидела контуры висячих усов, потом их обладателя Будённого.
- Верочка, хотите с ветерком прокатиться?
На миг всё опостылело, стало безразличным, нашла этакая бесшабашная удаль. Крикнула:
- Гулять так гулять! Всё равно куда! Всё равно зачем! Поехали!
- В Переделкино! - приказал Будённый шофёру. Дом бывшего командарма утопал в саду, кругом лес - сосна, ель, берёзки.
- Есть и пить будем?- спросил Семён Михайлович.
Ответила ему в тон:
- Будем пить, будем есть, в Новый Год всё дозволено!
За столом прислуживали пожилые солдаты. Поймав мой недоумённый взгляд, С.М. сказал:
- Унтеры бывшие. Так и остались вековать со мной в армии. Переженились. У всех на свадьбах побывал, детей и внуков целую кучу наплодили, а меня вот не бросают, говорят, что я им вроде как родной батька. Верочка, отведаёте огурчиков малосольных, грибочков собственного соления, икорочка зернистая, сёмга с лимончиком
страница 96
хорошо идёт. Теперь можно и водочки выпить, вчера старый друг, бывший конармеец, директор ликёро-водочного завода три ящика привёз. Разрешите после ужина баньку истопить? Если позволите, мы вам спинку натрём, вымоем вас на совесть!

Перед глазами возникли кремлёвская баня, рослая мойщица Наташа Мокроусова, липкий Ягода.
- Спасибо, я ежедневно принимаю ванну.
- В.А., скажи прямо, не уклоняясь в сторону, ты не обидишься за откровенный, мужской разговор?
- Нет, М.С., не обижусь. Можете говорить всё, что угодно.
- Есть семья у меня. Жена человек хороший, обходительная, добрая, уважение ко мне имеет, слушается, ни в чём не перечит. Имею в Москве большую квартиру, набитую разным барахлом, дачка мне тоже принадлежит, да и положеньице у нас всё-таки приличное, зарплату высокую получаю. И лет мне уже довольно много, двинул шестой десяток. Как тебя вижу, Верочка, закипает кровь, словно кипяток в чайнике, жилы натягиваются, в горле пересыхает, нет мочи сдержаться, уж больно хочу тебя отведать. Мужик я простой, малограмотный, по-учёному не обучен. Может, сговоримся? С бабой по суду разведусь, на то есть личная причина. Моссовет немедля другую квартиру даст, в этом деле подсобит Ворошилов определиться, он к тебе тоже уважение некоторое имеет. В театре служить перестанешь, горло-то не лужёное, хватит драть его на потеху кобелям разным, они всё равно в этом деле ни хрена не понимают, а только делают вид. В меха заморские тебя закутаю, мужики по хозяйству помогать будут, если что, я целую роту пригоню, в момент всё сделают. Только слёзно прошу, бабой в постели будь, когда припрёт, задком к стенке не отворачивайся, позову - иди навстречу.
Свой монолог Будённый произнёс с добродушным юмором.
- За откровенность спасибо. Вполне разделяю и понимаю ваши высокие чувства, ценю ваше внимание и душевную доброту. Любой женщине приятно, когда её любят. Но уменя, С.М., имеется муж и вы его прекрасно знаете - Дмитрий Гаврилович Мчедлидзе-Южный. Он сегодня был в Кремле и с вами разговаривал.

страница 97
С.М. тяжело засопел, видно было, что он никогда не терялся.
- Давайте так жить, станешь вроде как полюбовницей, хоть разок в недельку приезжай ко мне! В долгу не останемся, по всем статьям будешь довольна.
- Пора возвращаться домой, я устала. Уже совсем рассвело.
- Сколько дней будешь думать? - не унимался Будённый.
Шутя ответила:
- Месяц, а может быть и два.
С.М. гаркнул:
- Парфён, ступай сюда! - Вошёл усатый шофёр. - Дамочку нашу в сохранности доставишь в Москву, повезёшь, куда прикажет.
Когда оделась, он спросил:
- Целовать вас можно?
- Только в щёчку.
Лихой кавалерист так обхватил меня лапищами, что все пуговицы, тесёмки, ленточки, кнопки моментально разлетелись.
- Ох и сладкая же ты бабёнка, дай только на тебя забраться! - произнёс он, облизываясь.
До машины С.М. пошёл меня провожать в одной рубашке с расстёгнутым воротом. Солдаты-унтеры отнесли в багажник три ящика, набитых разной снедью.
- Это гостинцы: огурчики, водочка, грибочки, икорочка, телятина, конфетки шоколадные, авось не побрезгуешь, слопаешь в свободное от оперы время.
Дома на столе телеграмма-молния от Тухачевского с просьбой срочно позвонить. Не раздеваясь, набрала номер телефона его квартиры, он взволнованно спросил:
- Верочка, родная, куда вы пропали? Я сам не свой.
Засмеявшись, ответила:
- Вы все разбежались по домам, муж за какой-то грудастой ткачихой-орденоносцем приударил, а я была в гостях на даче у главного конармейца Будённого.
Через час приехал растерянный и перепуганный Тухачевский:
- Я могу узнать, для чего вам сдался усатый сумасброд?
- Мишенька, поверьте, что не к кому ревновать. На всякий пожарный в моём арсенале ещё один
страница 98
запасной поклонник! А вы знаете, Семён Михайлович сделал вполне серьёзное предложение, обещал закутать в заморские меха, заявил, что ему до смерти осточертела неповоротливая старая жена. Вы не сердитесь, я устала от этой мерзкой жизни.