страница 161
Когда он вышел, задумалась, почему надменный, скрытный, ловкий и малоразговорчивый Маленков в первый же вечер раскрыл душу, наизнанку вывернул нутро? Откуда такое бесстрашие? Отныне и я стану такой. Каждого начну скручивать, получать как можно больше, а взамен ничего не давать, отделываться надо обещаниями, вселять маленькую надежду. В одно и то же время назло им всем стану требовательной и недоступной, ласковой и холодной, величественной и неподкупной.
Проснулась в 11 часов утра. На дворе ясное солнце. Метель улеглась. Кругом чудесная деревенская тишина. Чистенький, нарядный, коротконогий Маленков читает в гостиной газеты, просматривает журналы, делает выписки. После долгих переговоров отправились на прогулку. Снег, отливающий белизной, слепит глаза. По дороге Г.М. учил меня уму-разуму.
- Бойтесь и не доверяйте Сталину. У него нет сердца, он никого не щадит. Не моргнув глазом, раздавит душу сапогом. Забыл сказать: И.В. серьёзно увлёкся ещё одной певицей, на сей раз еврейкой - Натальей Дмитриевной Шпиллер. Мне сообщили, что она была у него несколько раз. Говорю не для того, чтобы причинить лишнюю боль. Знайте, Сталин - не вечен, мы все смертны, одних могила раньше поглощает, других позже.
Намёк Маленкова запомнила. Слёзно его попросила:
- Г.М., давайте оставим политику, честное слово, надоело...
***
Перед наступлением сумерек возвратились в Москву. Дома ждала телеграмма: "Срочно позвоните Пильняку".
- Верочка, - проговорил восторженный Пильняк, - я собираюсь за уши притащить к вам блестящих собеседников, если вы, конечно, разрешите. Писателя М.А.Булгакова, его жену Елену Сергеевну, артиста Художественного театра В.И.Качалова, его супругу режиссёра Нину Николаевну Литовцеву. Я должен узнать: как вы отнесётесь к такому внезапному вторжению?
- Мечтаю отвлечься от суеты мирской!
- Теперь вы убедились, что я пай-мальчик? Не успел объявиться в Москве, как дал о себе знать.
- Ценю вашу заботу.
- А можно более ласково?
- Спасибо, Боренька!

страница 162
***
С острыми ироническими рассказами Булгакова познакомилась давно. До слёз хохотала, когда читала "Роковые яйца", "Дьяволиаду", "Собачье сердце". В Московском художественном театре несколько раз смотрела "Дни Турбиных". Спектакль волновал, заставлял мыслить, думать, мечтать. С автором пьесы меня познакомил галантный Станиславский. Иногда Булгаков приходил к нам за кулисы, в Большой театр. Поражали его безукоризненный костюм, ослепительной белизны рубашки, ботинки, начищенные и отливающие зеркальным блеском. Воспитанный, веждливый по-старомодному, с изысканными аристократическими манерами, он нравился женщинам, и мужчинам, которые тайно старались во всём ему подражать.
Гости пришли к ужину: высоченный Качалов с Ниной Николаевной, нарядно-элегантный Булгаков с красивой, стройной, преданной Еленой Сергеевной, которая ради него оставила мужа, крупного военачальника. Шествие замыкал Борис Пильняк. Яркая цветная ковбойка его очень молодила. Он притащил корзину разной снеди со множеством бутылок вина. Посыпались анекдоты, шутки, нескончаемые эпизоды из театральной жизни. Первым заговорил Качалов:
- Зимой 1929 г. в труппу Художественного вступил молодой артист Осип Наумович Абдулов. Принимали его Немирович-Данченко, моя благоверная супруга и ваш покорный слуга. На первых порах ему поручили небольшую эпизодическую роль приказчика Гаврилы в комедии Островского "Горячее сердце". После премьеры Станиславский вызвал Абдулова к себе в кабинет и сказал: "Вы, голубчик, замечательно сыграли! Самое радостное, что сердцем поняли нутро нашего Художественного театра. Поздравляю! Оригинальным, проникновенным рисунком образа Гаврилы вы органически влились в актёрский ансамбль "художественников". Вы изумительно, неподражаемо хромали. Вот что значит, когда актёр мыслит правильными категориями и всем существом понимает систему!" Набравшись храбрости, смущённый Абдулов попросил у Константина Сергеевича на память автограф. Станиславский вынул из портмоне свой портрет, на котором размашисто написал: "Осипу
страница 163
Наумовичу Абдулову, свидетельствую глубокое уважение и благодарность за доставленное удовольствие".
Прошло несколько дней, в театре премьера драмы Всеволода Иванова "Броненосец 14-69". На сей раз новоиспечённый артист Абдулов играет партизана. В антракте рассерженный Станиславский набросился на неосмотрительного актёра: "Голубчик, милый Осип Наумович, запомните, однажды найденную деталь нельзя так часто повторять, переносить из одного спектакля в другой. Поймите, милостивый государь, Художественный театр не терпит штампов".
Посрамлённый, убитый горем Абдулов немигающими глазами смотрел на строгого мэтра:
- Что я сделал неправильно? - пролепетал несчастный актёр. Станиславский также строго:
- Подумайте сами, голубчик! Вам станет гораздо легче, если без посторонней помощи найдёте зерно ошибки, на это вы и "художественник".
Окончательное падение Осипа Абдулова произошло на спектакле "Дядюшкин сон" по Достоевскому.
- Объясните нам, голубчик, заревел Станиславский, - почему в каждом спектакле вы продолжаете усиленно хромать? Неужели повторяемый штрих приносит вашему актёрскому самолюбию моральное удовлетворение?
Потрясённый Абдулов, наконец, понял, что от него хочет режиссёр, которого он боготворил.
- Простите великодушно... Но у меня нет правой ноги, она давно ампутирована, поэтому я вынужден хромать не только на сцене Художественного театра, но и в жизни...
Обычно выдержанный Станиславский истерически захохотал. Смеялись актёры, смеялась секретарша, смеялись капельдинеры и уборщицы, сторожа и пожарники, гримёры и костюмеры, буфетчики и кассирши, дирекция и администрация... Абдулова уволили, в приказе значилось: "Освободить от занимаемой должности по собственному желанию в связи с переходом на постоянную работу в другой театр". Не мог же Немирович-Данченко написать: "Артист О.Н.Абдулов уволен их Художественного театра за систематическое и беспринципное хромание во время спектаклей"...
Мы с интересом приготовились слушать М.А.Булгакова.

страница 164
- Глухой ночью 1919 года я ехал в расхлябанном вагоне. При свете крохотной свечки, вставленной в бутылку из-под керосина, написал свой первый маленький рассказ. Озябший, в прохудившейся солдатской шинели, без гроша в кармане предстал я пред мрачные очи пухлого тушеобразного редактора. Шлёпая губами, редактор сухо бросил: "Через неделю".
С бьющимся сердцем и пустым желудком вторично вхожу в знакомый кабинет. Всеми своими необъятными телесами редактор неуклюже бросился на меня: "Вы пишете почти как Александр Валентинович Амфитеатров, ваша палитра где-то напоминает самого А.П.Чехова, уверен, что вы перещеголяете в недалёком будущем самого короля смеха - Аверченко. Дорогой мой, вы талантище!"
Глотая голодную слюну, спрашиваю: "Значит, фельетон понравился?" - "Что за вопрос? Гениально! Блестяще! Вы затмили всех юмористов - живых и мёртвых". - "Значит, напечатаете? Дадите авансик?" - "Ни под каким видом! У меня семейство и все хотят 4 раза вкусно поесть! - так же смачно, с жизнерадостным аппетитом воскликнул редактор. - Но непременно заходите, приносите ещё что-нибудь почитать. Хоть вы единственный вошли в моё положение, рассмешили".
В конце 1921 г. я приехал в Москву. Чтобы поддержать существование, служил репортёром и фельетонистом в газетах и возненавидел эти звания, лишённые каких-либо отличий. Заодно возненавидел редакторов, ненавижу их сейчас и буду ненавидеть до конца жизни.
- Теперь мне слово, - улыбаясь, сказала Елена Сергеевна Булгакова. - Художественный театр в лице Станиславского и Немировича-Данченко предложил М.А. написать пьесу по материалам романа "Белая гвардия". Так родилась его первая драматургическая ласточка "Дни Турбиных". Премьера в Художественном, как вы знаете, состоялась в 1926 г. Руководителем постановки был К.Станиславский. Эту пьесу неоднократно снимали и со скрипом восстанавливали. Пришёл и такой день, когда в наш дом постучался голод. Всё, что накопили, пришлось продать. Дожили до того, что у М.А. остался единственный чёрный выходной костюм и одна белая рубашка, которую я стирала каждый вечер. На работу его никуда не брали. Газеты и журналы под благовидными предлогами отказывались печатать булгаковские рассказы, повести, фельетоны. В издательствах с ним не
страница 165
разговаривали. В печати началась разнузданная травля. Критики ополчились против его пьес "Зойкина квартира" и "Багровый остров". И вот "Дни Турбиных" снова засверкали на сцене Московского художественного театра. Несколько раз приезжал на спектакль Сталин. В эти трагические минуты Булгаков, отчаявшись, отправляет письмо советскому правительству. На конверте Миша вывел крупными буквами: "Москва, Кремль, товарищу И.В.Сталину, Советскому правительству". Люди, причастные к искусству и литературе, любят разыгрывать знакомых, товарищей, друзей. В то время многие от безделья занимались различными мистификациями. 18 апреля 1930 г. в три часа ночи у нас в квартире раздался пронзительный телефонный звонок. От неожиданности мы вздрогнули. Нам давно никто не звонил. Мы были отторгнуты из жизни. Я сняла трубку. М.А. был нездоров, лежал на диване, укутанный пледом. Я тихо спросила: "Кто спрашивает Булгакова?". В ответ резкий гортанный голос: "Сталин!" Растормошила мужа: "Мишенька, родной, у телефона товарищ Сталин, скорей подойди". - "Не верю! Нас кто-то из актёров разыгрывает!" Многие друзья в Москве и Ленинграде знали про булгаковское письмо. Уговорила Булгакова взять трубку. "Сталин!" М.А. недоверчиво: "Какой Сталин?" - "Насколько мы понимаем, в Советском Союзе имеется единственный Сталин Иосиф Виссарионович. Возможно, у вас, товарищ Булгаков, существует несколько товарищей Сталиных?" - Простите, Иосиф Виссарионович, я вас слушаю" - "Мы получили ваше письмо. Мы что, вам очень уж надоели? Не нравится вам советская власть? Может быть, действительно отпустить вас за границу? Я хотел бы лично с вами встретиться!" - "Для чего? На какую тему мы станем беседовать?" - "Не о сапогах и спичках, деликатесах и модных костюмах, а о назначении советской литературы, о совести и нравственности литератора". - "Я считаю, что русский писатель не может жить вне Родины". - "Правильно говорите, товарищ Булгаков. Вы где хотите работать?" - "В Художественном театре, Иосиф Виссарионович". - "Попробуйте утром подать заявление на имя директора." - "Я уже был там, но мне отказали". - "Они сделали ошибку, возможно, раскаялись, зайдите ещё раз, если не получится, напишите нам." - "Спасибо, товарищ Сталин!" - "До свидания, товарищ Булгаков"!

страница 166
Мы сразу же записали этот разговор. Спать, конечно, не ложились всю ночь, просидели с думами о будущем. Утром Миша побрился, выпил стакан чаю с хлебом, почистил ботинки. Он собирался в театр относительно работы, но его опередили. Прибежал запыхавшийся директор-распорядитель Фёдор Николаевич Михальский.
"М.А., роднуля наша, как хорошо, что застал вас дома. Есть, всё-таки, Бог на свете! Пишите, родной, заявление!". - "Куда? Зачем? Кому?" - удивлённо спросил Булгаков. "Конечно, к нам, в Художественный, на имя самого Владимира Ивановича Немировича-Данченко. Он ждёт вас, Мишенька!"
Потрясённый Булгаков написал заявление:
"Фёдор Николаевич, я же у вас на днях был, вы со мной не хотели говорить, сделали вид, что не узнали!"
- Что было, то сплыло. Тогда не мог, а вот теперь могу говорить сколько угодно.
Михальский ушёл. Пришёл надушенный представитель отдела кадров Большого театра. Широким цветным платком он тщательно вытер отполированную лысину, потом торжественно изрёк: "Товарищ Булгаков, у нас имеется для вас вакантное место режиссёра. Будьте так добры, напишите заявление, и мы вас зачислим на постоянную работу без испытательного срока". Мише предложили сделать для радио монтаж спектакля "Дни Турбиных". Московский театр сатиры заказал пьесу. Издательства прислали бланки договоров...
Но недолго продолжалось воскресение писателя и драматурга Михаила Булгакова.
Рассказ Нины Николаевны Литовцевой:
- Московским Художественным театром управляли три человека: Станиславский, Немирович-Данченко, зав.труппой Подгорный. Драма Булгакова "Дни Турбиных" претерпела сложную жизнь. Репертком её запретил, кассовые сборы в театре сразу понизились. Как-то в дирекции раздался телефонный звонок. Трубку лениво снял Подгорный: "Художественный слушает! У телефона зав.труппой Николай Афанасьевич. Кто говорит?" - "Сталин". Подгорный поперхнулся, позвал Немировича-Данченко, но не сказал ему, кто говорит. "Директор Художественного Владимир Иванович слушает вас!" - "Сталин говорит". Пригласили Станиславского. "Здравствуйте, Иосиф Виссарионович! Как ваше здоровье? Константин Сергеевич у телефона". - Мы считаем, что
страница 167
пришло время восстановить пьесу Булгакова "Дни Турбиных!" - "Согласен с вами, мы с Владимиром Ивановичем сделаем это с превеликим удовольствием". - "Сколько понадобится времени на восстановление?" - "Полтора года, И.В." - "Мы должны увидеть спектакль через три месяца". - "Совершенно верно, правильно говорите. Мы поручим эту работу товарищу Немировичу-Данченко, он у нас самый оперативный режиссёр".

Сталин повесил трубку. О происшедшем разговоре узнал весь театр. Станиславский - прекрасный актёр, схватился за сердце. Вызвали врача. "Федю позовите! Федю Михальского! Скорей!" Михальский склонился над поникшим Станиславским. "Федя, милый! Срочно закажите билеты в Кисловодск, если есть вечерний поезд, сегодня же уедем. Со мной поедут Лилина и вы".
Пильняк рассказал историю написания романа "Тихий Дон".
- Вы знаете, - сказал Булгаков, - Шолохов предложил мне сделать инсценировку романа. Я спросил, на каких условиях и для какого театра. Он самоуверенно ответил: "Авторство остаётся за мной. Вы получите проценты. Любой театр поставит пьесу с моей фамилией". - "В таком случае, - сказал я, - вам, Михаил Александрович, нужен не драматург, а "негр". Теперь он мой заклятый враг и ждёт случая, чтобы отомстить.
***
Согласилась принять участие в сборном концерте для командиров Красной Армии. Приехала пораньше, чтобы послушать доклад Тухачевского. Запомнились его слова: "В скором времени немецкая военщина разыграет кровавый феерический спектакль. Пляска смерти будет ужасной. Мы, солдаты Красной Армии, не имеем права сидеть сложа руки. Одной дисциплины недостаточно, необходимо доскональное перевооружение всей Армии и Военно-Морского флота и, непременно, ежегодные манёвры. Я не боюсь этих слов: манёвры - генеральная репетиция к будущей схватке с фашизмом. К сожалению, она неизбежна".
Я видела, что его речь не понравилась Ворошилову и будённому. Народный комиссар сузил брови: он не выносил упрёков.
Тухачевский пришёл ко мне за кулисы:

страница 168
- Верочка, сколько лет, сколько зим? Я, конечно, виноват перед вами, завертелся, одолевают всяческие скрипучие дела. Вы на меня не сердитесь?
- Нет, М.Н., и эту боль перенесла, сама виновата, что повисла на вашей шее, что безудержно бросилась в ваши объятия. Ничего не поделаешь, до конца жизни придётся нести тяжкий крест и жить одними воспоминаниями.
- Нам надо объясниться!
- Что это даст?
- После концерта вы свободны?
- Да.
- Я вас буду ждать с машиной у подъезда.
Тухачевский предложил поехать на дачу, сказал, что его домашние находятся в Москве.
- Зачем нам так далеко ехать? Мы можем поговорить в машине.
- Верочка, - с грустью проговорил М.Н., - я уезжаю в Лондон на похороны короля Георга. Оттуда поеду в Париж. Увидимся в конце февраля. Перед вами я предельно честен. В мою беспокойную жизнь, как вихрь, ворвалась другая женщина, я потерял голову, у меня нет сил остановиться. Желаю вам прочного и долгого счастья! Верочка, мы останемся друзьями! - крикнул он, когда я садилась в такси.
***
С оперой "Тихий Дон" мы вконец измотались. В классических операх всё гораздо проще, потому что в их трактовке выработалась определённая традиция, общий эскизный рисунок, который в принципе никогда не меняется.
Во время генеральной репетиции появился нарядный, надушенный Поскрёбышев. Он сел в кресло и сразу же задремал. Когда я собралась домой, он меня окликнул:
- В.А., я за вами приехал. Товарищ Сталин ждёт нас. - А.Н., миленький, сегодня у меня нет времени, в театре изменено расписание, я занята в вечернем спектакле, а ночью у меня запись на радио.
- Когда прикажете заехать и что им сказать?

страница 169
- 25 марта премьера "Тихого Дона", надеюсь, что вы тоже приедете, мне очень важно знать мнение истинных друзей!
Поскрёбышев от удовольствия засопел, лицо его покрылось испариной.
- Если дела позволят, - сказал он важно, - тогда непременно придём.
- С И.В. я смогу повидаться в выходной день.
- Товарищ Давыдова, не беспокойтесь, мы для вас в момент всё сделаем.
- А.Н., в пятницу я приглашаю вас на обед.
- очень рады. К каким часам дозволяется прибыть?
- В пять часов.
В те годы А.Н. был ещё темноватым, неотёсанным мужиком. В надменного сановника он превратился позже.
На званый обед Поскрёбышев приехал в новом коверкотовом костюме, до синевы выбритый, подстриженный, надушенный самыми дорогими духами.
- В.А., надеюсь, что и нашим подарочком не побрезгуете? Дозвольте внести? Пойду, прослежу, чтобы не наследили, а то жалко, пол-то паркетный.
Он вышел на лестничную клетку и зычно крикнул:
- Митрич, можно несть, хозяйка дома.
Коротышка-шофёр, именуемый Митричем, тяжело дыша, внёс большой ящик. Как водится на Руси, хотела за труды преподнести Митричу стопку водки. Поскрёбышев бурно запротестовал:
- В рабочее время сотрудникам ЦК ВКП(б) пить не дозволяется.
- А.Н., какие будут приказания? - степенно спросил Митрич.
- Поезжай в гараж, мы вызовем, когда потребуешься, отлучаться надолго не следует.
- К зазнобе на полчасика можно заехать?
Поскрёбышев кивнул.
Александр Николаевич ел жадно, много пил, он быстро захмелел. Вначале посыпались лирические излияния, затем беседа перешла на щекотливую политическую тему.
- Обидно, В.А., - проговорил А.Н., - что в нашей стране столько развелось разных шпионов. Вредительством занимаются продажные шкуры - ответственные работники, которые находятся на самой высоте на правительственных
страница 170
постах. Мы получили сообщение, что Маршал Блюхер, командующий войсками на Дальнем Востоке, на расширенном партийном активе заявил, что крестьяне должны вступать в колхозы только на добровольных началах. Этого дурака мы вызвали на беседу в ЦК ВКП(б). Он прочно уверовал, что Дальний Восток - его собственная вотчина.

Могущественный секретарь Сталина вплотную придвинулся ко мне. Икая, дыша винным перегаром, он сказал:
- Что ж на подарочек не взглянете? Может, не угодили-с? В момент заменим.
Оказалось, что Поскрёбышев притащил роскошную хрустальную люстру.
- Хрусталь настоящий, отборный! Имеется клеймо фирмы. У одного жулика реквизировали. На Ваганьковском кладбище седенький благообразный старикашка продавал бумажные цветочки, иконки, крестики, свечки. Им заинтересовались работники уголовного розыска. При проверке выяснилось, что он - бывший помещик Ростислав Казимирович Ратомский. На квартире произвели обыск, у старика богатства - на две полные грузовые машины. Конфискованное имущество пустили на распродажу по закрытым каналам. Я приобрёл люстру, ещё прихватил столовый сервиз на 24 персоны - саксонский. Драгоценности скупили Маленковы, картины - Ворошиловы, Молотовы, Вышинские, Микояны. Во время торгов животики от смеха можно было надорвать. Правители наши чуть-чуть не передушили друг друга. У того же старичка нашли шикарную библиотеку из старинных книг, одни переплёты чего стоят! Все с золотым тиснением. Будённый спрашивал, годится ли золотишко на зубные коронки. Он со старой женой разошёлся, женился на певице Михайловской. Эх, хороша бабёнка! Грудастая, здоровая, красивая, бровь чёрная, смолистая, зубы ровные, белые, как шагнёт, аж пол под ногами трещит. Не баба - конь-рекордсмен! Часть книг приобрёл Вышинский. На складе осталось 15 тысяч книг.
- Душечка А.Н., мне совсем нечего читать!
- Понял вас, красавица, с полуслова. Начальник склада Саша Орехов - мой друг. Мы с вами туда поедем и выберете, что вам нужно.
- А.Н., вы боитесь Ягоду? Склад Орехова ему подчинён?

страница 171
- По доброте душевной открываю вам государственную тайну. Генрих Ягода обречён, немного осталось ждать.
- Где находится склад?
- Там же, в районе Лубянки. В.А., теперь наш черёд настал пригласить вас в гости, примем отменно.
- Я приеду к вам после премьеры "Тихого Дона".
- Премного благодарны. Верочка, Маленков собрал главных редакторов газет и журналов, приказал им заранее подготовить положительные статьи о спектакле "Тихий Дон" и персонально о вашем творчестве. Держитесь за нас, мы нынче крутая сила!
- Спасибо, милый! А.Н., у меня к вам имеется одна просьба, но я стесняюсь её высказать.
- Говорите, всё из-под земли вмиг добудем!
- Подарите мне свою фотографию.
Поскрёбышев взглянул на меня обалдевшими, бесцветными глазами. Несколько минут он находился в шоке.
- Вы смеётесь надо мной! Неужели я похож на шута? Зачем вам сдалась моя фотография? Для коллекции?
Преодолев отвращение, села к нему на колени. Обомлевший Поскрёбышев, не дыша, прижался ко мне.
- Теперь верю! - промычал он плаксиво.
***
На сталинской даче находились Ежов, Маленков, Шкирятов, Вышинский, Молотов, Каганович, Ворошилов, Андреев. Пухленькая белотелая Валечка осторожно просунула смазливую мордашку в двери кабинета.
- Чего тебе? - мягко спросил Сталин.
- Обед поспел, можно накрывать на стол?
- Товарищи, вы готовы наполнить отощавшие желудки? - обратился И.В. к гостям.
Общество шумно направилось в столовую. Я уже говорила, что вожди любили наедаться и напиваться вдосталь.
- Товарищи! - Как заведённые солдатики, все повернулись в сторону Сталина. - При ЦК ВКП(б) создана специальная комиссия государственной безопасности, а работы нашей совершенно не видно. Мы с вами перестали оправдывать насущный хлеб. Нехорошо получается, придётся всех переизбрать и другим, более ответственным товарищам, поручить это важнейшее дело.
Выскочил крошечный мальчик-нарком Ежов.

страница 172
- Правильно, товарищ Сталин! Спасибо, что направляете нас к новым завоеваниям! Обещаем перестроиться в срочном порядке!
И.В. покосился, он не выносил открытой лести.
- Мы предлагаем, - жёстко проговорил Сталин, - с завтрашнего дня начать по всей стране тщательную проверку работы органов НКВД. Следует прощупать и самого народного комиссара, - глаза И.В. занялись недобрым блеском. - Мы, большевики-ленинцы, обязаны раскрыть глаза рабочему классу и крестьянству. Мы будем жесточайшим образом наказывать предателей, изменников, террористов-двурушников. Пришло время провести в этом году показательный процесс. Какие на этот счёт имеются предложения?
- Разрешите мне? - проговорил коренастый Шкирятов.
- Говорите, Матвей Фёдорович.
- На днях мы заслушали сообщение наркома внутренних дел товарища Ягоды и его помощников. В пересмотре находятся дела Зиновьева и Каменева.
- Из-за двух паршивых овец не стоит раздувать пламя, - отрезал Сталин.
- Получена санкция на арест Евдокимова, Смирнова, Бакаева, Мрачковского, - веско заявил Вышинский.
И.В. улыбнулся:
- Такой оборот совершенно меняет дело. Членам комиссии вменяется в обязанность присутствие на допросах.
Заговорил беспощадный и умный Маленков, до сих пор хранивший молчание:
- В стране не хватает рабочих рук. Кто добровольно согласится работать на строительстве дорог и каналов, по осушке болот? Кто будет рубить лес, выкорчёвывать в тайге пни, создавать новые индустриальные центры? Планирующие организации зашли в тупик и не представляю себе, как найти выход из создавшегося положения.
- Такой пустяковый вопрос можно решить очень просто, - ухмыляясь, сказал Сталин. - Преступников всех рангов - уголовников и политических - мужчин, женщин, подростков, юношей и девушек меньше держите в тюрьмах. Мы стали слишком расточительны, за государственный счёт бесплатно кормим такую ораву! Немедленно всех отправьте в концентрационные лагеря,
страница 173
физический труд им полезен. Согласен, что найдутся типы, которые не хотят работать, создайте для них невыносимые условия. Среди заключённых вербуйте людей, играйте на самых слабых человеческих струнах, за трудовые успехи представить к досрочному освобождению, хорошей премией для мужчин может служить женщина.

- И.В., оказывается, вы замечательный юрист-практик! - заискивающе пропел Вышинский.
Комплимент Сталину понравился, это все заметили.
- Жулики, шпионы, предатели имеются во всех городах страны. Они умело проникли в промышленность и сельское хозяйство. - Сталин воодушевился. - Разнарядки отправляйте в партийные организации и органы НКВД. Пассивных деятелей снимайте без предупреждения, за саботаж отправляйте под суд, этапируйте в лагеря на общие работы. Про церемонии следует забыть, мы не китайцы.
И.В. не привык так много говорить, он перевёл дух, выпил не спеша стакан подогретого вина, затем продолжил:
- За науку и культуру отвечает Жданов, за промышленность и сельское хозяйство - Маленков и Хрущёв, за партийные органы - Ежов, Поскрёбышев, Мехлис, за органы юстиции - Вышинский, за железнодорожный транспорт - Каганович. Заставьте подследственных раскрывать связи, тогда нам легче будет работать. Я приеду на допросы Зиновьева и Каменева. Мы доведём их до такого состояния, что они будут вынуждены сознаться в подготовке и организации злодейского убийства товарища Кирова.
- И.В., кто назначается ответственным за Красную Армию и Военно-Морской флот? - спросил красный, прыщавый, весь в бородавках Жданов. - Там всякой нечисти тоже достаточно.
- Если нет возражений, - проговорил Сталин, - самая подходящая кандидатура - Матвей Фёдорович Шкирятов. За его чистоту я ручаюсь, а мы с товарищем Ворошиловым будем осуществлять общее руководство.
- Меня интересует, что будет делать товарищ Давыдова? - ехидно пропищал неугомонный карлик Ежов.
- Петь в Большом театре и по-прежнему оставаться красивой женщиной, - отрезал Сталин.

страница 174
Тем временем на столе менялись блюда. Ежов недвусмысленно смотрел на полногрудую Валечку. Это И.В. только забавляло. Ночью полупьяные соратники разъехались.
- В.А., вы что-то долго болтали с продажной шкурой Тухачевским! Он продолжает к вам приставать? У него больная жена, ваш маршал постоянно меняет любовниц, зато любит произносить бездарные речи, запугивает нас войной. Не родилась на земле такая сила, которая в состоянии победить нашу страну.
- И.В., перед отъездом в Англию М.Н. со мной простился.
- Он большой хвастун и крошечный стратег. Мы сделали ошибку, что выпустили его за границу. Верочка, вы давно у нас не были!
Страсть его по-прежнему не утихала. Я безумно устала от его ласк и животных объятий. Он на меня набрасывался, как разъярённый тигр.
Ночью за мной заехали Поскрёбышев и Ежов. Они повезли меня на Центральный склад конфискованных вещей. Ценностей там было больше, чем в Ленинградском Эрмитаже: огромные стальные ящики-сейфы, набитые золотыми кольцами, серёжками, браслетами, часами, бусами, золотые ложки и вилки, ножи и подстаканники, старинные инкрустированные Библии, в отдельных помещениях - дворцовая мебель петровских, екатерининских и павловских времён, гобелены итальянской, французской, испанской, фламандской школы, меха, шубы, горжетки, накидки, палантины, всевозможные шкуры, штабелями лежали отрезы на костюмы, платья, пальто, хрустальные люстры, богемское стекло, фарфор, роскошная мамонта, картины русских художников, голландских, английских, французских, итальянских, испанских, немецких, скандинавских, тысячи икон из эмали, в золотых и серебряных окладах, кресты и складени, миниатюры различных эпох, коллекционные марки, монеты, царские золотые рубли и десятки, бумажные деньги...
Я отобрала тридцать пять томов.
- И это всё? - удивлённо спросил Поскрёбышев. Он что-то шепнул на ухо заведующему складом. Орехов притащил шубу на собольем меху. - Уважьте, барышня, сделайте примерочку!
- В самый раз! - крикнул радостно Поскрёбышев.

страница 175
Сказала, что одна шуба уже имеется.
- Она ваша. Может быть, картинки хотите? Что-нибудь из посуды или отрезик на дамский костюмчик? - спросил Ежов.
Выбрали три отреза, произведения Кустодиева, Левитана, Дега, небольшую икону 16 века и несколько миниатюр на эмали. Я спросила Орехова:
- Сколько я вам должна?
- Людишки - собственники, богачи разные - пущены в расход или же с аппетитом кушают сибирский снежок. Вещички, которые здесь находятся, давно списаны в пользу государства. Для проформы посчитаем за всё 164 р. 71 к. В.А., с вас причитается контрамарочка на спектакль в Большой театр с вашим непременным участием!
- Накануне спектакля позвоните мне домой, и я с удовольствием выполню вашу просьбу.
Ежов протянул Орехову деньги, я запротестовала. Н.И. просил не вмешиваться в его дела.
***
Я всегда волнуюсь перед премьерой. В такие дни стараюсь больше отдыхать и меньше разговаривать. Посыпались ободряющие телефонные звонки, словно мне предстояло выступить с траурной речью на похоронах видного государственного деятеля. В 4 часа утра позвонил Сталин:
- Переживаете?
- Очень, И.В.
- Это правильно, без волнения не может быть настоящего искусства.
- И.В., дорогой, я тронута вашим вниманием. Вы, надеюсь, приедете на спектакль?
- Непременно, товарищ Давыдова, желаю успеха, до свидания.
Дирекция театра сомневалась, что будет аншлаг. Я не поверила своим глазам: толпы людей осаждали кассу. Известно, что на определённую часть зрителей производит впечатление не действие, и не артисты, и не оркестр, а обильный буфет, где "всё есть", а также интерьер театра, шикарная мебель, шикарный, громадный занавес, богатые костюмы.
В правительственную ложу приглашены композитор Дзержинский, Шолохов, режиссёр Смолич, дирижёр
страница 176
Голованов, исполнитель партии Григория Мелехова Ханев и я.

- Хорошую оперу написали, товарищ Дзержинский, - ласково проговорил Сталин, - за это будем вас хорошо награждать. В СССР столько композиторов, а опер на современную тему никто не пишет. А тебе, Платон Михайлович, "Тихий Дон" не понравился? - спросил Сталин председателя Всесоюзного Комитета по делам искусств Керженцева.
- И.В., если вам нужно моё мнение, я изложу свои мысли в письменной форме.
- Товарищ Дзержинский, над чем вы собираетесь работать?
- Я задумал оперу на сюжет романа М.Шолохова "Поднятая целина".
- Правильно решили. Кроме целины, должны быть живые люди. Для своих героев придумайте мелодичные песни. Стихи вам напишет хороший поэт товарищ Лебедев-Кумач. Обратитесь к нему от моего имени.
- Спасибо, товарищ Сталин.
За оперу "Тихий Дон" Иван Дзержинский получил орден Ленина и премию - десять тысяч рублей.
За кулисы пришёл маршал Тухачевский. Его под руку демонстративно вела Наталья Сац - художественный руководитель и директор Центрального детского театра. Она протянула мне букет цветов и набор французских духов. Я тихо сказала:
- Цветы спокойно можете отдать своему кавалеру, духи оставьте себе.
Среди гостей возвышалась фигура Б.Пильняка. Он терпеливо дожидался очереди, чтобы сделать мне комплимент.
- Опера не понравилась, музыки вообще нет. Исключение составляет ваша Аксинья. Запомнилась мелодия "От края и до края". Образ героини нарисован правильно, но вы сбиваетесь, через меру прёте на внешний успех. Простонародье, конечно, начнёт валить, для него главное, что есть "про любовь". Интеллигенция пропустит дзержинско-шолоховский винегрет мимо ушей, зато печать на все лады будет темпераментно драть глотку. Ваш портрет сегодня напечатан во всех газетах.
Шолохов слышал нас разговор. Не здороваясь, он подошёл к Б.Пильняку.

страница 177
- Гражданин Пильняк, вы публично занимаетесь антисоветской агитацией. Убирайтесь отсюда, пока вам не переломили хребет.
Пильняк с размаху отвесил Шолохову звонкую пощёчину. Назревал скандал. Кто-то из партийных хористов выбежал на лестницу звать охрану.
- Боря, езжайте домой, вот ключи от квартиры, я постараюсь всё уладить.
Пьяный Шолохов начал кричать, ругаться, дебоширить. Я отвела его в свою артистическую уборную. К его алевшей щеке приложила холодный компресс. В дверь постучал комендант театра, он пришёл с вооружённой охраной.
- Кто нанёс вам телесное повреждение? - спросил комендант, он же зам.секретаря партийной организации.
- Писатель Б.А.Пильняк, - чуть не плача от обиды, держась за скулу, ответил Шолохов.
- Это неправда, - сказала я громко, - никакого Пильняка здесь не было. М.А. поскользнулся, вы же видите, что он пьян и не в состоянии связать два слова.
Инцидент удалось замять. Шолохов зло проговорил:
- Товарищ Давыдова, этого я вам не прощу, напишу сегодня же товарищу Сталину, что вы защищаете контриков.
У артистического подъезда меня ждал грустный Пильняк. Он пошёл меня провожать.
- Мишка Шолохов становится опасным, смотрите, как он быстро вылупливается!
- Боренька, что с вами стряслось?
- Утром от меня ушла Кира.
- Что вы собираетесь делать?
- Мечтаю о поездке в Австралию, я там ещё не был.
- Идёмте ко мне, вместе поужинаем, немного отдохнёте от мирских дел!
- Сегодня нет настроения, лучше буду бродить по Москве.
Я боялась отпустить его в ночную мглу. Пильняк пылко проговорил:
- Верочка, мы живём в смутное время, на Русь надвигаются неслыханные грозы, по всей стране начались массовые аресты. Каждый божий день исчезают люди. Мы стали бояться собственного голоса, самым близким людям нельзя нынче доверять. Я никогда не испытывал
страница 178
страха. В Японии, Англии, Германии чувствовал себя свободно, радостно, легко. Я всё чаще прихожу к мысли, что жить мне осталось совсем недолго. Заканчивается мой временный бег, не успокаивайте - бесполезно: уверен, что за границу больше не пустят...

***
Дверь открыла перепуганная домработница. Чтобы я молчала, она, наученная горьким опытом, приложила пальцы к губам. На вешалке увидела мужские пальто. Прошла в гостиную: на диване, развалясь, восседают непрошенные "гости": Ягода, Агранов, Шувинский, Климошкин.
- Вы что-то запаздываете, В.А.! Спектакль кончился два часа тому назад, - сказал Ягода.
- Где вы были? - спросил Яков Агранов.
- А вам не всё равно? - отрезала я. - Время позднее, я не желаю выслушивать ваши дурацкие упрёки.
Вмешался Шувинский:
- В.А., вот бумага, придвиньте к себе чернила, напишите, пожалуйста, всё, что вам известно относительно арестованных граждан Зиновьева и Каменева. Мы, чтобы вас не травмировать лишним вызовом на Лубянку, приехали сюда, хотя делать это не полагается.
Ягода из портфеля вынул бланк, сбоку надпись "Совершенно секретно".
Прозвучал телефонный звонок, которому страшно обрадовалась. К аппарату устремился Ягода, все услышали голос Сталина, дрожащими руками я вырвала трубку.
- Я вас рузбудил, В.А.? - спросил И.В.
- Нет, я только что пришла.
Он недоверчиво спросил:
- У вас дома находится кто-то из посторонних?
Силы меня покинули, я расплакалась. Ягода бешено крикнул:
- Положи трубку, стерва, я пока ещё здесь хозяин!
Сквозь слёзы:
- Товарищ Сталин, меня терзают Ягода и его помощники, они без разрешения ворвались в квартиру.
И.В. властно:
- Передайте трубку Ягоде.
- В чём дело? - крикнул он гортанно. - Я уже один раз предупреждал тебя! Как видно, память у тебя мышиная?

страница 179
- Товарищ Сталин, мы выполняем гражданский и служебный долг, о результатах вам доложим.
И.В. прервал разговор.
- Где подписочка, Давыдова? - рявкнул Ягода.
- Подписывать ничего не буду.
- Собирайтесь, Давыдова! Не хотите здесь говорить, - побеседуем в наркомате, небось вам не привыкать? Сама пойдёшь или конвой вызывать? Товарищ Сталин тебя не спасёт от допросов и следствия.
- Я с вами никуда не поеду. - Мне нужно было оттянуть время, верила, что И.В. не даст меня в обиду.
Старший следователь Шувинский перешёл на мою сторону, его поддержал переменчивый Агранов.
- Генрих Григорьевич, - сказал Агранов, - В.А. соберётся с мыслями и сама всё напишет. Время действительно уже позднее, она устала от спектакля.
Ягода настаивал на своём:
- Я не успокоюсь, пока мы не снимем с неё допрос. В дверь позвонили, пошла открывать, дорогу преградил Ягода.
- Агранов, откройте! - приказал он. - На всякий случай зарядите револьвер!
В квартиру вошли Маленков, Ежов, Власик, Поскрёбышев, Шкирятов, Ворошилов и с ними до зубов вооружённая охрана особого подразделения. Растерявшись, Ягода быстро взял себя в руки.
- Чем вызван ваш приход? Кому дано право вмешиваться в дела народного комиссара внутренних дел?
- Первому секретарю ЦК ВКП(б) товарищу И.В.Сталину! - отчеканил Маленков.
- Он превышает свои полномочия! - взревел Ягода.
Эта фраза ускорила его арест и впоследствии помогла затянуть на его шее петлю.
- Хватит пререкаться, мы не на базаре, - сказал Власик.
- Дом оцеплен кремлёвской охраной, которая вам не подчиняется, - мрачно проговорил Ворошилов. - Мой добрый совет: садитесь в машину, товарищ Сталин вас ждёт. В.А., извините за причинённое беспокойство, но вам придётся поехать с нами.
Прежде чем пропустить Ягоду в кабинет Сталина, верный страж Поскрёбышев отобрал у него оружие.
- Новый порядок введён товарищем Сталиным: если вам не нравится, можете ему пожаловаться.

страница 180
Своенравный Ягода подчинился. В кабинет Сталина пригласили Маленкова, Ежова, Ворошилова, Шкирятова, Поскрёбышева, Власика, Мехлиса. Мне пришлось ждать в приёмной сорок минут. Когда я вошла, И.В. спросил:
- Товарищ Давыдова, почему с вами у нас столько хлопот? То и дело попадаете в неприятные ситуации, а мы должны без конца вас выручать. - Сталин говорил, а глаза его улыбались. - Зачем так поздно пришли домой? Где изволили быть? Артисты обязаны соблюдать режим.
- Гуляла с писателем Б.Пильняком, у него большое горе.
- Лучше скажите, почему ваш уважаемый Пильняк устроил в театре побоище? Говорят, что он собирался убить Шолохова? Для чего вмешалась в конфликт? Тебе больше всех нужно?
Спорить не стала. И.В. нажал на звонок. Вошёл Поскрёбышев.
- Вызовите Ягоду.
Власик, Ежов, Ворошилов вышли в другие двери, каждый держал в руках заряженный револьвер. По первому зову Сталина они вбежали бы в кабинет.
И.В. измерял шагами кабинет, не поворачиваясь, долго смотрел в окно.
- Ягода! Нам надоели твои анархические действия! Что тебе нужно от солистки Большого театра В.А.? Почему годами её преследуешь? Терроризируешь? Пугаешь бесконечно Лубянкой?
- Я вас отказываюсь понимать! Вы дали указание подготовить открытый процесс. Товарищ Давыдова косвенно проходит по делу Зиновьева как свидетель - она с ним встречалась, мы обязаны зафиксировать её показания.
- Не думал, что у вас в органах НКВД сидят такие простоволосые остолопы вроде вас! Вы знали, что Зиновьев пригласил артистку Давыдову в гостиницу "Европа", где заказал отдельный кабинет. Надо было покрутить мозгами, спрятать своего человека в гардероб, под кровать, в диван, куда угодно, хоть в сортир. А вы всё проворонили! Спустя год вспомнили и теперь собираетесь белыми нитками пришить дело? Номер не пройдёт! В.А. оставьте в покое. Вы, Ягода, заявили, что я превышаю свои полномочия?

страница 181
Нарком сидел бледный, он боялся поднять на Сталина глаза. И.В. нарочно себя взвинчивал.
- Генрих Григорьевич, сегодня у нас с вами последний разговор. У вас есть время перестроиться. Я кончил, можете идти.
Ягода встал.
- Товарищ Сталин, позвольте с вами объясниться без свидетелей?
- Три минуты вам хватит?
- Вполне, - ответил Ягода.
Через пять минут бледно-серый Ягода, словно ошпаренный поросёнок, выскочил из кабинета Сталина.
- Г.Г., оружие вам больше не требуется? - ядовито спросил Поскрёбышев. Ягода молча взял протянутый револьвер. - Неважные делишки у ягодишки, - пропел гнусаво Александр Николаевич.
- С этим мерзавцем пора кончать! - брезгливо проговорил И.В. - После процесса он своё получит. На коленях негодяй умолял простить его. - Сталин взглянул на часы. - Мы что-то проголодались.
За столом он спросил:
- За что Пильняк ударил Шолохова по скуле?
- Он раскритиковал музыку Дзержинского, его высказывание услышал пьяненький Шолохов, который вертелся за кулисами.Когда Шолохов пришёл к нам в ложу, от него разило сивухой. М.А. стал прогонять Пильняка. Сказал, что он занимается антисоветской агитацией.За это Борис Андреевич дал ему пощёчину.
Сталин засмеялся:
Борзописцы не поделили между собой лавры? Один позавидовал другому. Придётся наказать Пильняка. Мы решили Шолохова пока не награждать. Маленков прав. Есть время, пусть подождёт, он что-то быстро зазнался, без зазрения совести лезет в кровать к Салтыкову-Щедрину.
К нам подошёл Поскрёбышев:
- У телефона Екатерина Павловна Пешкова. С вами хочет говорить А.М.Горький. Какие будут указания?
- До чего неугомонная женщина! Скажите, что ночью мы отказываемся вести светскую беседу.
После того, как Поскрёбышев вышел, Сталин спросил, есть ли у меня сегодня репетиция. Ответила, что после премьеры артистам полагается отдых. И.В. испытующе на меня посмотрел:
страница 182
- В.А., вы по натуре своей человек выносливый?
- Мне трудно сказать. Наверное я, как всякая женщина, имею определённые слабости.
- Вам придётся побывать на допросах подсудимых.
- Для чего?
- Творческим работникам полезно закаляться.

Я впервые переступила порог небольшой, скромной, довольно уютной квартиры Сталина. Мы сели на диван.
- К сожалению, Верочка, - озабоченно проговорил И.В., - целую неделю мы будем очень заняты, предстоит большой политический процесс. Если бы В.И.Ленин знал, каких негодяев он вскормил на своей широкой груди.
Часы пробили семь часов. Сон прошёл. Сталин лёжа курил. Он глухо сказал:
- Ты с рыжим Пильняком спишь?
- И.В., кроме вас, мне никто не нужен.
- Я проникся к тебе доверием, ты, кажется, стала меня понимать. Как я рад, что ты снова здесь, рядом.
До двух часов дня он не мог от меня оторваться.
***
Пильняк сдержал слово. Мы отправились к его старой приятельнице Лидии Алексеевне Авиловой.
- Боренька, хорошо сделали, что пришли, - сказала она, - я вас давно не видела. Так и быть, угощу домашними пирогами.
Удивилась, неужели эту старую женщину когда-то любил эстет Чехов. Узнав, что я актриса, она проговорила:
- В театры давно не хожу, современных пьес не понимаю, герои в них уж больно ходульны! То ли дело пьесы Антона Павловича Чехова: "Вишнёвый сад", "Дядя Ваня", "Чайка".
Глаза её поголубели, засветились нежным блеском, она сразу похорошела. И я поверила, именно такую женщину можно было полюбить навечно и пойти за нею на край света.
Засеменив, Лидия Алексеевна накрыла на стол. Она постелила белоснежную, кружевную скатерть, затем принесла гору пирогов:
- Кушайте на здоровье! Пирожки с вареньем, картошечкой, маком, все свеженькие, нынче испекла, сейчас чаёк вскипит, будем пить из самовара. На угощение не
страница 183
обижайтесь, запасы мои кончились, а в очередях нет сил стоять.