отрезки времени
Судьбой своей всяк в этом свете наделён,
Идёт по жизни тысячей дорог.
Но путь судьбы всегда предопределён,
К нему стремятся нити тех дорог.
(немножко спотыкач. но я же не поэт, я - рифмоплёт. надеюсь, так сойдёт)
Душевные муки тихонечко нянча,
Брожу по дорожкам осеннего парка.
Где липы промокшие, как на удачу,
Роняют дождинки к ногам, как подарки.
Уляжется грусть и заснёт. Не иначе.
Ну что остаётся ей делать ещё.
Она не зайдётся в рыданьях и плаче.
Другая природа у ней на сей счёт.
Под небом плаксивым, что слёз уж не прячет,
Деревья теряют листочков остатки.
Сезона дождей - вот такая задача,
Навеявши дрёму, умчать без оглядки
уже 17 ноября, а на улице днём было +5, накрапывал дождичек. Очень комфортная погода. В прошлом году в этот день было -7 и метелило.
Отчего память прошлым изводится,
Позабыть что давно бы пора.
Оттого ль гложет ночью бессонница,
Что в озоновом слое дыра.
Оттого ли душа беспокоится,
Что грядёт очень скоро зима.
Оттого ль слово с делом расходится,
Что творится кругом кутерьма.
Оттого ль дело больше не спорится,
Стал не важен его результат.
Вот уж не с кем уже и поссориться -
Ни врагов, ни друзей уж у врат
Всегда ль ведут народ вожди туда, где ждёт всех процветанье.
Ведомый люд им в рот глядит, ловя отрыжку, как познанье.
Где тот баланс, где та черта, когда возможно равновесье.
Когда людская простота у края вздрогнет мракобесья.
Хрупка земная красота, тонки одежды поднебесья.
Глядит далёкая звезда, шлёт свет планете-крохе-взвеси.
Летит частичкой мирозданья планета с именем Земля.
В системе солнечного зданья за нить цепляясь бытия
Неуёмная тревожность гнётом копится в душе.
И всё чаще невозможность, как в засаде ждёт уже.
По пути, дорогам жизни всяк идёт с своей судьбой.
Но в большой моей Отчизне все идут одной толпой.
Ты веди-веди дорога, тупики все обойди.
От нуля до крышки гроба дай путём своим дойти.
вот лезет само такое на ум, хоть тресни.
деревенская родственница сказала, что это уже признаки деменции, наверное, когда всякие фобии, всякая чушь прут наружу.
Помнится, в старину, т.е. в начале 1960-х годов прошлого XX-го века (как странно это звучит, однако) зимними вечерами мои родители ходили к дяде с тётей играть в карты. На другой вечер тётя с дядей приходили играть к нам. Мы, детвора, чаще всего наблюдали за игрой расположившись на тёплой русской печке. Зимой детвора спала преимущественно на печи. Над печкой были ещё и полати. Если кому-то было жарко, взбирались на полати. К утру сползали на печку. Русская печь глинобитная, тепло держала долго.
Кстати, в деревнях было заведено, что нередко детвора гурьбой провожала стариков до дома, если случалось подпитие.
Это вспомнилось, когда прошлой зимой односельчанка замёрзла у своего порога. По-видимому, обронила ключ от сенцев в снег, да и завалилась окоченев, пока шарилась в сугробе. Говорят, ходила в баню к подружке, там они приняли на грудь. Вот и случилось несчастье. Жила она одна. Дети выросли, уехали в город.