Расул Гамзатов

Я не хочу войны

Дню минувшему замена

Новый день.

Я с ним дружна.

Как зовут меня?

«Зарема!»

Кто я?

«Девочка одна!»

Там, где Каспий непокладист,

Я расту, как все растут.

И меня еще покамест

Люди «маленькой» зовут.

Я мала и, вероятно,

Потому мне непонятно,

Отчего вдруг надо мной

Месяц сделался луной.

На рисунок в книжке глядя,

Не возьму порою в толк:

Это тетя или дядя,

Это телка или волк?

Я у папы как-то раз

Стала спрашивать про это.

Папа думал целый час,

Но не смог мне дать ответа.

Двое мальчиков вчера

Подрались среди двора.

Если вспыхнула вражда —

То услуга за услугу.

И носы они друг другу

Рассадили без труда.

Мигом дворник наш, однако,

Тут их за уши схватил:

«Это что еще за драка!»

И мальчишек помирил.

Даль затянута туманом,

И луна глядит в окно,

И, хоть мне запрещено,

Я сижу перед экраном,

Про войну смотрю кино.

Вся дрожу я от испуга:

Люди, взрослые вполне,

Не дерутся,

а друг друга

Убивают на войне.

Пригляделись к обстановке

И палят без остановки.

Вот бы за уши их взять,

Отобрать у них винтовки,

Пушки тоже отобрать.

Я хочу, чтобы детей

Были взрослые достойны.

Став дружнее, став умней,

Не вели друг с другом войны.

Я хочу, чтоб люди слыли

Добрыми во все года,

Чтобы добрым людям злые

Не мешали никогда.

Слышат реки, слышат горы —

Над землей гудят моторы.

То летит не кто-нибудь —

Это на переговоры

Дипломаты держат путь.

Я хочу, чтоб вместе с ними

Куклы речь держать могли,

Чьих хозяек в Освенциме

В печках нелюди сожгли.

Я хочу, чтобы над ними

Затрубили журавли

И напомнить им могли

О погибших в Хиросиме.

И о страшной туче белой,

Грибовидной, кочевой,

Что болезни лучевой

Мечет гибельные стрелы.

И о девочке умершей,

Не хотевшей умирать

И журавликов умевшей

Из бумаги вырезать.

А журавликов-то малость

Сделать девочке осталось…

Для больной нелегок труд,

Все ей, бедненькой, казалось —

Журавли ее спасут.

Журавли спасти не могут —

Это ясно даже мне.

Людям люди пусть помогут,

Преградив пути войне.

Если горцы в старину

Сталь из ножен вырывали

И кровавую войну

Меж собою затевали,

Между горцами тогда

Мать с ребенком появлялась.

И оружье опускалось,

Гасла пылкая вражда.

Каждый день тревожны вести,

Снова мир вооружен.

Может,

встать мне с мамой вместе

Меж враждующих сторон?

На ветке "Вот и пришла война в россию" я говорила о том, что после войны в россию хлынет волна из сотен тысяч рашистов, злых и жестоких и отыграются они на своих же россиянах. А примеры этого есть уже и сейчас.

Мне сегодня прислали это стихотворение Маршака со словами: можно переставить название страны: вместо Германии - россия, а вместо Фрица - какой-то рашист Вася. И стихотворение как раз и выдает смысл того, что ожидает россию

====

С. Маршак

Дурное воспитание

Из-за границ

Вернулся Фриц

К себе домой - в Германию.

И слышит, он

Со всех сторон

Такие восклицания:

"Послушай, Фриц! -

Со всех страниц

Кричат ему газеты. -

Зачем ты грабишь частных лиц?

Зачем насилуешь девиц?

Очнись, подумай, где ты!

Ты не во Франции теперь,

Не в селах Украины.

Послушай, Фриц, скорей умерь

Ты свой инстинкт звериный.

Когда-то грабил ты и жег

Деревни Белоруссии,

А нынче грабишь ты, дружок,

Дома Восточной Пруссии...

За рубежом

Ты грабежом

Был занят непрестанно.

Но грабить свой, немецкий, дом -

По меньшей мере странно!"

В ответ раздался стекол звон

И хриплый голос Фрица:

- Я не могу, - воскликнул он,

Уже остановиться!

©

http://s-marshak.ru/works/poetry/poetry352.htm

Sapienti sat DIPOL (Diskussionen. Informationen. Politik.)

***

Чия вона? Чия ота земля,

в яку війна ховає немовля

живим іще під каменями дому,

і матері пустушку залиша

поміж руїн, і гойдалку-лоша,

і крихітну надію невагому?

Чия вона? Чия ота земля,

якою потай бігає в поля

хлопчина, кличе хлібороба-тата,

не знаючи, що міна лиш за крок,

що батько й сам, як чорний колосок,

багато днів уже, ночей багато.

Чия вона? Чия ота земля,

яку собака риє під гіллям

старої вишні, а кругом — нікого,

однаково — хоч яму рий, хоч вий —

коли живеш, але напівживий,

коли земля відірвана від Бога.

Инна Куценко

КОГДА-НИБУДЬ...

Война идет

и дням потерян счёт,

а мы с тобой не встретились ещё...

Но знаешь, может быть когда-нибудь...

Когда засеребрится Млечный путь,

от молока в груди уснувшей Геры,

когда в домах состарятся химеры,

и в небе на охоту выйдут львы

Мы сложим дом из ветра и травы.

Из слов давно застывших на губах

Когда-нибудь расщедрится судьба...

И будет тишиной пропитан воздух

Ты ляжешь рядом подбородком к звёздам

И будет вечер тих, и ночь нежна...

Когда-нибудь...

Будь проклята война...

Н.Золотова

***

Война отделяет зёрна от плевел,

смерть переходит на новый левел,

мать голосит над гробиком белым:

"Где Бог?",

в светильниках дев не осталось масла,

лампы тускнеют, звезда погасла,

в окопе жених,

плачет невеста (где Бог?).

Ворует и верует армия бесов,

из дома расстрелянных тащит кресло

убийца, свой крестик нательный

целует: "Бог есть",

чужие пожитки ценнее медали,

священники зека благословляли

на спецоперацию, повторяя:

"Бог есть!".

За каждой обителью мёртвое море

из освобождаемых, на заборе

церквушки юнец накалякал, мол,

Бога нет,

ребёнок войны — ведь и впрямь безумец,

трёхногий, высокий — почти трезубец,

теперь у него, сироты, даже

Бога нет.

Земля долготерпит, и всё покрывает,

и всё переносит, когда убывает

любовь, потому что

земля — это тоже Бог,

но вот — умирает какой-нибудь ирод,

он стонет от боли и делает вывод,

что только земля — настоящий

бессменный Бог.

Инна Куценко

Годовщина очередного кошмара.

Мужества народу Израиля, Армии обороны Израиля - достижения всех целей!

Sapienti sat DIPOL (Diskussionen. Informationen. Politik.)

Стіни

Зруйновані оселі. Скільки

Ще цілей в нищівному плані?

Тут стіни вистояли тільки

Несучі і меморіальні…

Колись і стіни мали вуха,

Роти і очі, груди, спини…

Тепер ні духу і ні руху,

Лиш протяг свище без упину.

Остов обвугленої спальні

І рештки затишків кухонних.

За Боже не відповідальні

В кутку закопчені ікони.

Порожній дім, затихлий вулик.

Дзвінкої тиші рветься стрýнка.

Шикується на пам'ять вулиць

Будинків ряд по стійці струнко.

Тривимірний незграбний простір.

Не в згоді обсяг з площиною.

Зависло в піднебессі просто

Гніздо лелече над війною…

У вічність вікон промінь влучить:

Кінець давильні епохальній,

Бо тут міцна стіна – несуча,

А рятівна – меморіальна.

Ірина Юрчук

Харків, харків'яни, розподіляю скорботу...

30.10.2024

Світла пам'ять...

Скільки загублених ні за що життів.........................

Мне жутко, клоунский наряд

Я надеваю машинально,

Диктует жёстко мне генштаб

Незавершённого гештальта.

Потешься надо мной, партер,

Галерка, опьяней от смеха!

Примерю лица, лицемер,

От пацифиста до морпеха.

Неважно, рыло или лик –

Но третий акт с ружьём угадан,

Во всех ролях равновелик,

И в пораженьях, и в парадах.

Доступна мне любая роль,

Я – зритель, целый зал – актёры...

Вершитель судеб, Ты позволь

Чуть отодвинуть Суд Твой скорый!

Ты для артистов – Режиссёр,

Тобой продуманы все роли,

Ты наш судья, и Твой топор

Одной Твоей подвластен Воле.

Повелеваешь палачу

Закончить монолог потешный,

Задуть лампаду и свечу,

Заколотить с птенцом скворешню...

Народ натравлен на народ -

И рвёт и мечет, как бульдозер!

Где ненависти небосвод

Немыслимы метаморфозы.

Играют с нами Небеса

Не в шахматы, а просто в пешки...

И жжёт Создателя слеза,

Коря Себя в забаве грешной...

Игорь Кочнев

А людям некуда больше вернуться...

Негде прилечь...

Уснуть и проснуться...

Рвутся...

Души, сердца и крыши...

В развалинах бегают только серые мыши,

Доедая прижатые плитами крупы,

Шерстяную одежду,

Овощи, фрукты...

Под Луной на руинах мечутся тени,

Чьих-то мыслей и боли,

Чьего-то забвения...

Там бродят, лишённые тел и дома,

По переулкам, с детства знакомым,

С ключами, к которым уже нет дверей,

И в то, что случилось, не могут поверить...

А людям некуда больше вернуться...

Крик в пустоту!!!

Невозможно проснуться!!!

Скоро зима...

Срывается снег...

Человеку такое сотворил человек...

#криквпустоту

Ирина Чудакова

Неоконченная песня

Старики управляют миром,

Суетятся, как злые мыши.

Им по справке, выданной МИДом,

От семидесяти и выше.

Откружили в боях и в вальсах,

Отмолили годам продленье

И в сведённых подагрой пальцах

Крепко держат бразды правленья.

По утрам их терзает кашель,

И пово́дят глазами шало

Над тарелками с манной кашей

Президенты Земного Шара.

(…)

В этом мире — ни слов, ни сути,

В этом мире — ни слёз, ни кро́ви!

А уж наши с тобою судьбы

Не играют и вовсе роли!

Им виднее, где рваться минам,

Им виднее, где быть границам…

Старики управляют миром,

Только им по ночам не спится…

Александр Галич

Год написания. Да.

***

Война страшна со всех сторон, как ни гляди сквозь пальцы,

и с аверса, и с реверса, и даже по ребру.

И с той, и с этой стороны — скитальцы и страдальцы,

и вдовые, и сироты, и слёзы на юру.

Всегда видны две стороны хоть у какой медали.

Убил — готовься век носить в себе смердящий труп.

А то, что это был твой враг, так и ему отдали

тебя в извечные враги, и череп твой и круп.

Мечтая с гордостью носить за ратные заслуги

медали, звезды, ордена у черта на пиру,

рискуешь также получить в надбровные две дуги -

и с аверса, и с реверса, и даже по ребру.

21.01.21

Марина Гершенович

Тіні крадуться всюди, немов примари.

Думаю стільки, наче живу за двох.

Часом здається, ніби мене немає:

Хочу Різдва, і воскреснути на Різдво.

Тіні блукають тихим моїм будинком.

Тіні без імені, роду і племені.

Часом я бачу іншу, дорослу жінку,

В дзеркалі, що належить лише мені.

Схожа на мене. Щось в тишині шепоче.

Спершу сміється, потім – стоїть німа.

Тільки у неї злі і тривожні очі.

Втомлені, люті. В мене таких нема.

Ніч виробляє форте на клавесині.

Ми наче сестри: зростом і у плечах…

Тільки у неї погляд сталево-синій,

Наче дрімає в ньому бліда печаль.

Блимає світло, брудно і неохоче.

В грудях – повітря сперте і лютий біль.

Звідки у неї блідо-сталеві очі?

Ні, я не хочу очі такі собі…

Тіні крадуться всюди, немов примари.

Ми проживаємо осінь із нею вдвох.

Часом здається, ніби мене немає:

Хочу Різдва і воскреснути на Різдво.

Часом здається, ніби загнали прута

Десь під ребром, і у скроні, і у хребет.

Часом здається, наче в мені – отрута.

Я отруїла дзеркало. І себе.

Все, як у мене: шкіра, долоні, брови.

Ми – як епоха: з миру і до війни.

Часом ми ладні гризтися аж до крові,

Щоб зрозуміти, хто із нас – головний.

Альона Васильченко

Є правда – знаю – в кожного своя.

І ми «чужу» відштовхуємо вперто,

Всі аргументи зводим до нуля,

А за свою – єдину – ладні вмерти.

А той – на тому боці – чоловік,

Чи жінка – нашу правду не сприймає,

Торочить нам, що істини немає,

Відштовхує гігантський маховик.

І цей всесвітній маятник між нас

Розгойдується – більше амплітуда.

Неначе риб – космічна барракуда –

Усіх безжально поглинає час…

…Потрібно тільки свій здолати гнів,

Прийняти те, що важко так прийняти,

Хоч ухилитись - просто й поготів…

Та хтось «кує» ракети та гармати

І маятник не хоче зупиняти…

І лють в серцях – війна своє бере.

На терезах – байдужість та відвага…

А ІСТИНА – всесвітня рівновага –

Відкриється, як маятник замре.

Ольга Подлесная

Mало кто знает, что под конец своей жизни Андрей Дементьев написал несколько смелых стихотворений о России и о том, что с ней происходит.

На это он, как и многие, просто не могли закрывать глаза...

Если бы это стихотворение было написано в настоящее время, его окончание было бы намного более трагичным...

«Мне так неуютно стало…»

Мне так неуютно стало

В лоне родной страны.

Душа от обид устала,

От торжества шпаны.

Всем заломили руки,

Кто косо взглянул на власть.

Уж лучше с ней жить в разлуке,

Чем в лапах ее пропасть.

Муза, не будь слугою,

Как я не стал холуем.

Мне легче уйти в изгои,

Чем видеть, как рушат дом.

Как рушат любимый берег,

Где боль моя и друзья.

…В Россию лишь можно верить,

А жить в ней давно нельзя.

Кресты снимите, россияне!

Они Вам больше не нужны.

И не креститесь больше в храме,

Предавшие славян сыны.

Все ваши души бог покинул,

В них черви страха завелись,

Вам злобный карлик теперь идол -

И мал, и стар ему клонись.

Лишенный разума погибнет

И вас с собою заберёт.

Как вы додумались, ехидны,

Напасть на родственный народ?

Вы строили для вида храмы

И крыли золотом кресты.

Но не учили ваши мамы

Детей трём истинам простым:

Не убивай - есть аксиома.

Не укради ни у кого.

Не возжелай жены и дома,

Что у соседа твоего.

Вы ж лезете в другие страны,

Несёте смерть и «русский мир».

А русский мир - это тираны,

Кто что бы нам не говорил.

Осталась грязною Россия-

Страна рабов, а не господ.

Кто виноват что вы такие?

С моралью гопников народ!

Чужда вам заповедь Господня.

Снимайте все с грудей кресты.

И может божья преисподняя

Как некрещеных вас простит.

Когда у беды всего лишь одна нога,

людям кажется, что они бессмертны.

"Вот только добьём злейшего своего врага —

и заживём. Все мирские дела инертны."

Когда у беды отрастает нога вторая,

распадается строй, человек обретает тело.

Каждый может сказать: "Я знаю, за что умираю,

и за что убиваю. Конечно, за правое дело."

А когда по земле многоногая, как саранча,

пожирая и тело, и дело, и всё, что готовилось к пиру,

пронесется беда, в голый череп костями стуча,

появляется нечто, негромко зовущее к миру.

Шелест, шепот, какие-то, в общем, слова,

не такие, как прежде, когда всё орало и выло.

Их, оглохшая напрочь, не может понять голова.

Что-то выбито было, а что-то сама позабыла.

15.11.24

Марина Гершенович