Двойники президента
кому - прикольно, а СССР смог в дальнейшем сам делать для себя и все станки, и на них всё военные и гражданские танки, самолёты, хотя до революции почти все станки и даже винтовки покупали за золото, на западе.
А в 90-х, советники из США, советовали опять всё у них покупать, а свои заводы и фабрики порезать на металлолом. И огромное количество советских заводов тогда было уничтожено...
Сталин тогда на западе нанимал самых лучших инженеров, которые строили заводы в СССР, которые проработали до 90-х годов, а некоторые, после модерации работают и сейчас!
Вся военная техника сегодня делается на таких заводах. И на ней войска успешно воюют.
СССР водка была очень дорогая, это была статья дохода государства на пьянстве.
Вот где была возможность для противников развернуться...Для оппозиционеров...Достаточно было просто не пить и государство бы развалилось...
В СССР тогда был такой экономический принцип в ценообразовании: самое необходимое людям, хотя и очень дорогое: жилье, медицина, образование, продукты питания, одежда - датировались из бюджета страны, а предметы роскоши: автомобили, алкоголь, наоборот были дорогими, и прибыль от них перераспределялась, но те проблемы, которые начались со снабжением продуктами крупных городов, были искусственно созданы самой властью, чтобы разозлить народ, а потом предложить ему отказаться от социализма, в пользу капитализма, как в западных странах, у которых нет в магазинах проблем с продуктами.
Это была грандиозная провокация властью - народа.
Власть одурачила народ, и народ сам захотел жить в сытом капитализме, как ему обещали, а потом в магазинах сделали не подъемные цены на продукты, как сейчас, и в магазине вообще больше нет очередей, потому-что люди стали меньше потреблять на свои небольшие деньги. Тем капитализм отличается от социализма.
...
Сейчас опять начали обсуждать когда закончится капитализм на земле. Не скоро, но он - закончится.
а мне квартиру чмк дал, ну, не мне, а бывшему мужу, на нас, он в германию свалил, а мы в прекрасной квартире остались,которую нам чмк дал за бесплатно"
зряплата была -после музучилища 90 рэ ставка,младшие классы 24 часа, старшие, 18
а после института я сразу уже 160 полuчала по ставке, т,.к. стаж института вошёл в пед стаж.
После введения санкций западом для России, покупать стало все гораздо труднее и дороже, через посредников из третьих стран. России придется возрождать свою промышленность, чтобы населению было где работать, и то потреблять на свои зарплаты.
Работа в офисе и в охране, скоро станет низкооплачиваемой. Молодым людям будет не хватать на жизнь, на содержание семьи, на оплату жилья и ипотеки.
Россия, научилась его делать сама, а также продаёт его на экспорт
Ну Россия научилась (буд-то они раньше не умели) и что? Украина вроде и не умеет но более 300 Бпла запустили, правда забыли шильдик убрать "Made in Canada"
Так получается что Украина более развита и оснащена технически.
Работа в офисе и в охране, скоро станет низкооплачиваемой. Молодым людям будет не хватать на жизнь, на
Андрюха...работа в офисе никогда не будет низкооплачиваемой...А в охрану идут в основном пенсионеры и люди предпенсионного возраста...
О Советской Родине.
Она была суровой, совсем не ласковой с виду. Не гламурной. Не приторно любезной. У неё не было на это времени. Да и желания не было. И происхождение подкачало. Простой она была.
Всю жизнь, сколько помню, она работала. Много. Очень много. Занималась всем сразу. И прежде всего — нами, оболтусами.
Кормила, как могла. Не трюфелями, не лангустами, не пармезаном с моцареллой. Кормила простым сыром, простой колбасой, завёрнутой в грубую серую обёрточную бумагу.
Учила. Совала под нос книги, запихивала в кружки и спортивные секции, водила в кино, на детские утренники по 10 копеек за билет.
В кукольные театры, в ТЮЗ. Позже — в драму, оперу и балет.
Учила думать. Учила делать выводы. Сомневаться и добиваться. И мы старались, как
умели. И капризничали. И воротили носы.
И взрослели, умнели, мудрели, получали степени, ордена и звания. И ничего не понимали. Хотя думали, что понимаем всё.
А она снова и снова отправляла нас в институты и университеты. В НИИ. На заводы и на стадионы. В колхозы. В стройотряды. На далёкие стройки. В космос. Она всё время куда-то нацеливала нас. Даже против нашей воли. Брала за руку и вела. Тихонько подталкивала сзади. Потом махала рукой и уходила дальше, наблюдая за нами со стороны. Издалека.
Она не была благодушно-показной и нарочито щедрой. Она была экономной. Бережливой. Не баловала бесконечным разнообразием заморских благ. Предпочитала своё, домашнее. Но иногда вдруг нечаянно дарила американские фильмы, французские духи, немецкие ботинки или финские куртки. Нечасто и немного. Зато
все они были отменного качества — и кинокартины, и одежда, и косметика, и детские игрушки. Как и положено быть подаркам, сделанным близкими людьми
Мы дрались за ними в очереди. Шумно и совсем по-детски восхищались. А она вздыхала. Молча. Она не могла дать больше. И потому молчала. И снова работала. Строила. Возводила. Запускала. Изобретала. И кормила. И учила.
Нам не хватало. И мы роптали. Избалованные дети, ещё не знающие горя. Мы ворчали, мы жаловались. Мы были недовольны. Нам было мало.
И однажды мы возмутились. Громко. Всерьёз.
Она не удивилась. Она всё понимала. И потому ничего не сказала. Тяжело вздохнула и ушла. Совсем. Навсегда.
Она не обиделась. За свою долгую трудную жизнь она ко всему привыкла.
Она не была идеальной и
сама это понимала. Она была живой и потому ошибалась. Иногда серьёзно. Но чаще трагически. В нашу пользу. Она просто слишком любила нас. Хотя и старалась особенно это не показывать. Она слишком хорошо думала о нас. Лучше, чем мы были на самом деле. И берегла нас, как могла. От всего дурного. Мы думали, что мы выросли давно. Мы были уверены, что вполне проживём без её заботы и без её присмотра.
Мы были уверены в этом. Мы ошибались. А она — нет.
Она оказалась права и на этот раз. Как и почти всегда. Но, выслушав наши упрёки, спорить не стала.
И ушла. Не выстрелив. Не пролив крови. Не хлопнув дверью. Не оскорбив нас на прощанье. Ушла, оставив нас жить так, как
мы хотели тогда.
Вот так и живём с тех пор.
Зато теперь мы знаем всё. И что такое изобилие. И что такое горе. Вдоволь.
Счастливы мы?
Не знаю.
Но точно знаю, какие слова многие из нас так и не сказали ей тогда.
Мы заплатили сполна за своё подростковое нахальство.
Теперь мы поняли всё, чего никак не могли осознать незрелым умом в те годы нашего безмятежного избалованного детства.
Спасибо тебе!
Не поминай нас плохо. И прости.
За всё, Советская Родина!!
Иосиф Шутман!!.
В СССР тогда был такой экономический принцип в ценообразовании
ЗАСТОЙ! ТОСКА СМЕРТНАЯ...
Какое, всё-таки, правильное слово придумали для Советского периода жизни — застой! Действительно! Полный застой! Болото!
Тебе 10 лет. Мама дала тебе один рубль и послала в магазин:
— Купи, сынок, буханку чёрного хлеба (12 копеек), буханку белого (батон, 13 копеек), литр молока (28 копеек), пачку масла (100 грамм, 36 копеек) и на сдачу — мороженое (эскимо — 11 копеек).
Пошёл, пнул ржавую банку по дороге, перешёл улицу. Зашёл в магазин, подошёл к кассе. Продиктовал тётке в окошке свой список, отдал рупь.
Кассирша орёт:
— Граждане! Пропустите ребёнка! Ребёнка пропускают. Дают масло, наливают в бидон свежее молоко. В соседнем отделе ребёнок берёт хлеб, булку, суёт всё это хозяйство в авоську и выходит на яркое солнышко, на улицу. Опять переходит улицу, идёт на угол, протягивает другой тётке одиннадцать копеек, получает серебристое мороженое, тут же его разворачивает, кусает, облизывает, съедает за секунду и лениво плетётся домой. Рубль, наконец, закончился.
Отдаёт авоську и бежит играть в футбол во дворе.
А вечером, сделав уроки, садится смотреть по телеку «Неуловимых» или «В мире животных».
Тоска… Застой.
Через 5 лет, когда ему уже 15 лет, он берёт рупь и идёт в магазин. Всё в тот же. Опять делает то же самое. Покупает всё то же самое. И опять берёт мороженое за 11 копеек. И опять идёт играть в футбол. Или в хоккей. Или — во Дворец Пионеров, клеить модели кораблей или самолётов. Или в секцию бокса. Скучно же! Застой!
Ещё через 5 лет ему уже 20 лет. Он студент. Получил стипендию. Пошёл в магазин, отдал в кассу рупь. Пробил чек на буханку хлеба (12 копеек), плавленый сырок за 10 копеек, бутылку пива (37 копеек), 100 грамм «докторской» (23 копейки). Получил сдачу, сложил всё в портфель. Подумал, почесал за ухом, засмеялся, перешёл на другую сторону улицы и купил мороженое «эскимо» за … 11 копеек. На оставшиеся 7 копеек купил газету «Комсомольская правда» и на метро поехал в общагу.
Застой… Тоска, что тут скажешь? Ужас!
А ещё через 5 лет ему 25 лет. Он закончил институт. Работает в НИИ мэнээсом (младшим научным сотрудником). Зарплата — 110 рублей в месяц. На календаре — 83-й год.
Получает зарплату и идёт куда? Правильно, в магазин! Всё в тот же! Опять даёт кассирше рупь. Опять покупает всё по списку выше, минус мороженое. Стыдно как-то.
Вместо мороженого он покупает три газеты за 9 копеек. И на метро за пятак едет домой.
Рядом с домом он останавливается около ларька и покупает пачку «Беломора» за 22 копейки и коробок спичек за копейку. Вот раньше, 15 лет назад, этот «Беломор» за 22 копейки был недоступен. Не продадут! Хоть тресни! Наоборот, подзатыльник дадут! Или отцу пожалуются! Все же друг друга знали! А теперь — пожалуйста! Ты уже большой, сам зарабатываешь. Заплатил 22 копейки, и на тебе папиросы!
Ну разве можно так жить, скажите на милость! Блин! десятилетиями ничего не меняется! Ни цены, ни люди! Застой!!!
Опять в программе «Время» какой-то завод построили, какую-то домну задули, какой-то корабль спустили на воду. Опять рявкнули на Запад, чтоб не гоношился.
И опять «Неуловимые». Или «Ирония судьбы».
Ни тебе кровищи на экране, ни тебе стрельбы с десятком трупов, ни задницы голой!
«Жи» и «Ши» — только с буквой «и». Год за годом! Диктор на экране — как автомат русского языка. И опять передачи про учёных, про строителей, про космонавтов. Занудство! Годы идут, а ничего не меняется!
И так — везде! Застой! Хоть стреляйся! Скука смертная.
Вот так сидишь, бывало, смотришь, как где-нибудь в Африке негры друг друга стреляют, и думаешь:
— Вот! даже в Африке жизнь бьёт ключом! А у нас — эх, одно расстройство! Дал соседу по морде — получил 15 суток. Украл — сел.
Ни те — присяжных, ни те — прогрессивной прессы, ни те — правозащитников!
А когда кто-то кого-то застрелил из ружья по пьяному делу, так весь город миллионный это месяц обсуждал.
Только и слышишь на лавочке у парадной:
— Ой, чё деется, бабоньки! Да где ж такое видано, чтоб живого человека из ружжа средь бела дня застрелить? Что ж дальше -то будет? Кошмар какой!
Застой… Тоска…
Проклятая власть!
Ни стрельбы, ни кокаина, ни жевательной резинки! Один Чайковский с Моцартом, да Толстой с Пушкиным.
Разве это жизнь?
Как это можно, вы только вдумайтесь! Так издеваться над людьми? Годами ездить на трамвае за три копейки, а на метро — за пятак! Годами платить за квартиру 5 рублей в месяц! Десятилетиями знать, что если закончишь ВУЗ — наверняка попадёшь на работу по специальности! Ни тебе безработицы, ни тебе взяток! Ни тебе папы — банкира! Ну что это за жизнь? Кто такое выдержит?
Предсказуемость просто убивала! Вот не успеет какой-нибудь Синявский или какой-нибудь Даниель даже рот открыть для протеста против всей этой чудовищной жизни, а ты уже знаешь: Сядет! И обязательно угадаешь!
Это же застой! Болото! Всё же наперёд известно!
Спрашиваешь, бывало, на работе:
— А где этот Сенька, который протестовал?
— Как это где? Сидит уже!
Берёшь свой карандаш, склоняешься над кульманом и тихо радуешься за товарища. Наконец, хоть для него всё кончилось! Ни трамваев за три копейки, ни газет за две копейки, ни «Беломора» за 22 копейки! Отмучался! Теперь, поди, круглые сутки — свежий воздух, сосны столетние, снег хрустит под ногами! И сопки синеют вдали! Романтика! Повезло парню! Эх!!!
Берёшь в руки 100 рублей с профилем Ленина, смотришь на неё, на купюру эту и думаешь:
Ну и что, что в Москву и обратно — 16 рублей? Ну и что, что гостиница 2.80 в сутки, ну и что, что обед в ресторане — пятёрка?
Ну нельзя же из этого культ делать! Надоело! Скучно же!
Ведь год за годом одно и тоже! Ну сколько можно, в самом деле? Когда же это всё кончится?
***
Кончилось.
(С)
а мне квартиру чмк дал,
Если кратко одним предложением охарактеризовать оптимизм , присущий СССР на основе своего опыта, то я написал бы так: Молодой специалист. Распределение. Дали квартиру.
То есть власть:
1) официально признаёт твою молодость и квалификацию. Ты не кто-то там, а специалист, причём молодой, а молодым у нас везде дорога
2) Распределение давало гарантию, что ты получишь работу, причём по специальности. Кроме того имеешь возможность познакомиться с самыми разными чудесными , даже самыми удалёнными уголками нашей прекрасной Советской Родинв. У нас после института было распределение и на Дальний Восток, в Южно - Сахалинск например. А мы четверо друзей, четверо однокурсников и бывших одноклассников захотели почему-то распределиться в Смоленск, но почему-то не получилось, а распределились по отдельности в Новосибирск, Курган, Абакан и Фрунзе.
И такая разбросанность подтверждало тезис: « И всё вокруг родное и всё вокруг моё»
3) Дали квартиру. Когда я приехал в Новосибирск молодым специалистом, дом ещё не был сдан в эксплуатацию и мне пришлось пару недельночевать прямо в отделе в спальном мешке. Когда я получил ключи от квартиры, дом ещё не был заселён, ещё не дали воду ещё что- то недоделали, но я воспользовавшись помещением первое что сделал, привёл туда секретаршу нашего отдела , племянницу новосибирского композитора Габерника, автора оперетты « С любовью не шутят» и показал ей что яспеуиалист не только в области мостов и тоннелей. Мебели в квартире не было, пол был покрыт извёсточной пылью, ложе страсти представляло собой постеленную на пол газету
ложе страсти представляло собой постеленную на пол газету
А у меня тогда была шкура какого-то быка или зубра для этого, на полу тоже. Мохнатая, невыделанная только и засохшая. Жёсткая, как процементированные робы в "Джентльменах удачи". Но шерсть смягчала. Кроме того, я обычно был сверху на всякий случай.
назад
список