Болезнь полковника.
Полковник простудился, начал гулко кашлять и чихать. Ночевать в палатке ему было строжайше запрещено. Он перебрался в маленькую спальню в хате, где на широкой лавке ему была постелена еще одна перина и разожжен в русской печи маленький огонек. Его жена запретила всем заходить к нему,боясь инфекции и самолично ухаживала за заболевшим мужем. Заваривала различные травки, заставляла дышать этим паром, ставила горчичники и поила с ложечки куриным бульоном. Дети приносили болящему стаканчики со свежесобранной ими земляникой и малиной. Я разыскивал среди старинных журналов для полковника интересные статьи. Полковнику очень нравилось болеть, точнее исполнять роль больного и быть в центре всеобщего внимания и заботы. Да и кому бы не понравилось?
Вспомнив детство золотое, он капризничал, как малое дитя, и кочевряжился вовсю. То ему горчичники жгут, то бульон и курица в горло не лезут, т.к. аппетит напрочь пропал. Для аппетита он просил у Тети Машки рюмочку ее фирменного сибирского бальзама, настоянного на кедровых орешках и множестве травок. Тетя Машка наливала ему крохотную рюмочку, полковник выпивал и начинал нехотя жевать курятину, запивая горячим бульоном. Улучив момент, когда жена полковника отлучалась, в комнату просачивался Дядя Игорешка и вручал другу маленький «мерзавчик» с превосходно очищенным первачом, настоянном на свежей малине и вишне.
Все-равно, запах после бальзама уже был, а стаканом больше, стаканом меньше – как измерить запах ? Полковник выпивал мерзавчик и требовал целую копченую курицу. Жена радовалась:
- Говорила же тебе, что аппетит приходит во время еды.
Полковник блаженно щурил свои бесстыжие глазки на огонь и расслабленно отвечал, уплетая курицу:
- Нет, Маша. Это твой волшебный бальзам творит чудеса.
И все было бы хорошо, но у полковника отсутствовало чувство меры. Он кочевряжился, кочевряжился и докочевряжился до того, что у жены лопнуло терпение.
Однажды наша избушка содрогнулась от дикого рева. Мы все бросились на шум и застали такую картину. Полковник забился на лавке в самый угол и отгораживаясь от жены одеялом, обреченно ревел, как медведь, затравленный в собственной берлоге:
- Машка, стой!
- Машка, не подходи!!
- Машка, пришибу!!!
Тетя Машка подкрадывалась к нему с обыкновенным шприцем, в который была вставлена необыкновенных размеров иголка, в два раза длиннее самого шприца.
Полковник безнадежно размахивал огромным кулачищем, а Тетя Машка его ласково уговаривала:
- Ты, медвежонок, ручонками-то не размахивай и не ерепенься. Лучше сам ложись на животик и подставь попу. Тогда будет совсем не больно.
- Машка,уйди! Пришибу!!!
Тетя Машка вдруг затопала ногам и и завопила:
- Ты на кого лапу поднимаешь, Винни-Пух ты злобный?! На собственную жену? Быстро переворачивайся! Ты меня знаешь, все равно я твой зад достану!
Полковник съежился еще сильнее и стал похож не на медведя, а на испуганную мышь размером с медведя.
Вся наша компашка в полной прострации и ужасе уставилась на зловещий шприц. Я первым отошел от шока:
- Тетя Машка, ты что, собираешься в мужа воткнуть это страшилище? Это же игла не для людей, такой иглищей можно слона к лавке пришпилить.
- Это игла для дурных медведей, которые не хотят лечиться и пить горячее молоко с медом и содой. Они хотят, чтобы им сделали укол антибиотика и они его получат, чтобы не заражать других своими бациллами.
Здесь очнулись и все остальные. Маняшка, защитник всех униженных и убогих, с ревом бросился на полковника, как на амбразуру дота и закрыл его своим телом. Алешка мертвой хваткой обхватил руками ноги Тети Машки, блокировав все ее телодвижения. Тетя Машка взвыла:
- Маняшка,немедленно отойди от этой заразы, от этой инфекции.
- А ты его этой иглищей колоть не будешь?
- Не буду,если он будет пить горячее молоко с медом.
- Он будет, будет! Правда, Дядя Сашка?
- Буду, - пробурчал полковник и добавил, чтобы сохранить лицо:
- Но только топленое. От обычного меня тошнит.
Так это мы все будем!!! – завопили дети.
- Но молоко отдельно, а мед и черный хлеб с маслом отдельно.
Тетя Машка вышла на кухню кипятить молоко. Я вышел за нею, чтобы сделать бутерброды с маслом и медом для всей компании.
На кухне возле плиты стояла Тетя Машка и всхлипывала. Спина ее тряслась, как от сдерживаемых рыданий.
- Довели бедную женщину, - подумал я. Обошел, заглянул ей в лицо и обнаружил хитрющую физиономию Тети Машки, которая зажала себе рот обеими руками, чтобы не расхохотаться и только тряслась всем телом от смеха.
- Посмотри за молоком, - пискнула Тетя Машка, выскочила из дома и начала ржать во дворе, как Тетя Лошадь.
- Вот, мерзавка, - огорченно подумал я. – Запугала всех, и детей и взрослых, этой своей иглищей. До сих пор слабость в коленях. Брехня, «что страшнее кошки зверя нет». Есть !!! Наши милые женушки!
Поскольку это была пятница, вечером приехала моя жена. Как обычно, они с Тетей Машкой попарились в баньке первыми, а потом целый вечер сидели за столом и хохотали. Тетя Машка рассказывала что-то смешное и я даже подозреваю что. Она широко раздвигала руки, показывая, очевидно, размеры иглы и приговаривала:
- Чесслово, как дети!
Моя жена хихикала, радостно вскрикивая:
- И мой тоже! Как ребенок, Ей-богу!
Вряд ли они обсуждали что-то лестное для нас и поэтому мы с полковником начали строить планы мести за пережитый испуг и унижение.
Страшная месть
А твоя жена хоть чего-нибудь боится? – спросил я полковника.
- Ничего эта мерзавка не боится, - безнадежно махнул рукой полковник.
- Ну, нет. Так не бывает. У каждого есть свои скелеты в шкафу и каждый человек чего-нибудь боится. Моя жена, например, боится змей и лягушек.
- А моя жена их обожает. Сама ловит. Сама готовит. Ее один врач-француз научил в Афгане. Да еще и убедил, что это – изысканный деликатес . А я эту гадость терпеть не могу...
- Моя жена еще боится мышей и тараканов. Как только их увидит, сразу начинает визжать:
- Убей его (или ее)!!! Убей!!
- А с виду такая добрая, беззлобная девушка...
- Дык!.. Они с виду все такие...
- А что, мышь – это идея! Моя их не боится, но скажем так, побаивается и брезгует.
- А где мы возьмем живую мышь? – усомнился Полковник. – Я их ловить не умею, а КошкоМашка их попросту умерщвляет.
- Не переживай, с КошкоМашкой я договорюсь.
И был разработан коварно-иезуитский план.
Еще на прошлой даче я с большим трудом просыпался на утреннюю рыбалку. Дети меня будить опасались, ибо папа с недосыпу бывал хмур целый день и неразговорчив. КошкоМашка рано утром еще продолжала ловить мышей, но давила их не сразу, а вдоволь наигравшись ими на крыльце. Маняшка отбирал у КошкоМашки живую еще мышь и втолковывал ей:
- Отнеси мышку папе. Где папа? Отнеси мышку папе!
Смышленая кошка брала из рук Маняшки живую и шуструю еще мышь и приносила мне в постель.
Должен сказать, что живая мышь в кровати рано утром бодрит не хуже, чем чашечка утреннего кофе, поданного в постель . Я вылетал из-под одеяла словно пуля, а Машки уже и след простыл.
С Маняшкой мы договорились очень быстро. Он пообещал обеспечить доставку живой мыши точно в срок.
В пятницу вечером приехала, как обычно, моя жена. Вечерняя пятничная банька, как обычно. Вечерний пятничный пир, как обычно. На этот раз у нас был гусь, начиненный кислыми яблоками и целиком запеченный в печи. Под разные ягодные и травяные настойки.
По договоренности с Тетей Машкой утром в субботу и воскресенье готовил я, у нее были выходные от кухни дни.
Встав раньше всех, я нажарил блинов. Приготовил огромную кастрюлю какао на молоке.
Покормил детей. Наконец, появились наши женушки.Чинно уселись на лавку, опершись спинами о теплую печку. Я подал все на стол и пристроился рядом. Полковник сел напротив. Некоторое время все наслаждались теплыми блинами с маслом, запивая их какао.
Тут тихонько приоткрылась дверь, зашла КошкоМашка с большущей мышью в зубах и направилась ко мне.
- Ого! Какая здоровенная мышь! – негромко воскликнул полковник.
- Где?!!
- Да вон, у Машки в зубах...
Моя жена с визгом взлетела ногами на лавку. Тетя Машка, видно, больше из солидарности, чем от страха, оказалась рядом. И они принялись вдвоем визжать: - Машка, брысь!!! Машка, брысь отсюда!!!
Кошка неторопливо топала ко мне. Полковник попытался было отобрать у нее мышь, но Машка прошмыгнула у него между ног ко мне. Я взял мышь за хвостик и ее сразу выхватил у меня Полковник:
- Ой, какая хорошенькая мышка! И чего это мы так визжим?
Он поднес мышь поближе к своей жене. Мышь извивалась, растопыривала лапки и громко пищала.
Женский визг усилился:
- Убери от меня эту гадость!!!
- Убей ее!!! Убей!!!
Я пнул ногой Полковника по щиколотке, чтобы не увлекался, по договоренности он должен был молча выйти вместе с мышью. Вместо этого старый дурак издевательским тоном сказал:
- Как шприцами размахивать, так мы храбрые, а мышей боимся. И только после этого вышел.
Наши жены моментально сообразили, откуда у этой мышки «ноги растут» и надулись. Вечером. Когда Полковник попытался вечером забраться к жене под теплый бок, ему в категорическаой форме было предложено «Идти в баню». Такое же пожелание я получил и от своей жены.
В баньке и состоялся военный совет – что делать дальше?
Дядя Игорешка предложил пойти к нему в сарайчик и заняться делом – гнать самогон, регулярно снимая с него пробу.
Сеялся мелкий дождик. Было сыро и предложение было заманчивым, но я сказал:
- Нет, Дядя Игорешка. Нас «послали в баню», в бане мы их и будем дожидаться.
- Что, думаешь, придут просить прощения? – с надеждой спросил Полковник.
- Держи карман шире! Вот вы, бывалые вояки, а элементарной стратегии семейной войны не знаете. Женщине необходимо создать у мужа чувство вины, тогда он становится послушным, управляемым и из него можно веревки вить. Для этого нужно застукать мужа на чем-то предосудительном, на пьянстве, например. Но мы им такого шанса не дадим. Поэтому сделаем так. Дядя Игорешка, протапливай баньку, но без пара. Для тепла. Брось в печку пару фруктовых полешек для запаха. Дядя Сашка разжигает самовар. Я сервирую безалкогольный стол.
Через полчаса в предбаннике было тепло и уютно, на столе шумел самовар. Мы грызли сушки с вареньем, запивая чаем.
Уж полночь близится. А девушек все нет.
- Не попрутся они в такую погоду нас контролировать, - засомневался Полковник.
Тут дверь без стука распахнулась, ввалились наши мокрые взлохмаченные жены и дружно рявкнули:
- А чем это вы здесь занимаетесь?!
Видно, у них не было ни малейших сомнений, чем именно. Я с ехидной ухмылкой приподнялся:
- Да мы тут плюшками и сушками с вареньем балуемся. А вы чего по ночам в такую погоду шляетесь? Что, без мужей скучно и холодно?
Полковник елейным голосом:
- Да вы садитесь, чайком погрейтесь. Это, конечно, не сибирский бальзам, но тоже согревает.
- Клоун и прохиндей! – буркнула Тетя Машка и выскочила за дверь.
За ней выскочила Тетя Женька, буркнув мне на прощанье:
- Иезуитская морда!!
От наших счастливых улыбок в баньке стало светлей.
Дядя Игорешка радостно потер ладошки:
- Ну, что? Теперь-то уже можно?
- Ни в коем случае! - строго сказал я.
- Должен последовать еще «контрольный выстрел».
- Да не попрутся они еще раз в такую погоду, - засомневался Дядя Сашка.
- Конечно, не попрутся! – поддержал его Дядя Игорешка.
- Дядя Сашка, ты сколько лет женат?
- Пять. А что?
- А я – двенадцать. И ты будешь со мной спорить? Обычные бабы не поперлись бы. Но наши же считают себя очень умными. И думают приблизительно так. Мужья их раскусили, прошли проверку, расслабились и сейчас нажрутся на радостях. Тут-то мы их тепленькими и возьмем!
- Уверен?
- На сто процентов! Так что сидим и пьем чай дальше.
Через полчаса дверь опять без стука распахнулась. Вошла моя жена, быстрым взглядом окинула стол и не найдя криминала, примирительно сказала:
- Ладно, иди уже спать в дом, а то простудишься.
Тетя Машка из-за ее спины вякнула мужу:
- И ты тоже...
Дядя Сашка сладко потянулся:
- А у нас здесь тепло. И запах, чувствуете, какой запах? Это вишневые полешки горят.
А я произнес фразу, которую наши несправедливо обиженные детки говорили своим родителям:
- Вы нас обидели? Обидели! Теперь извиняйтесь!
Жены дружно фыркнули:
- Еще чего!
И исчезли.
Теперь уже я радостно потер ладошки:
- А теперь, ребята, дружненько в погреб и тащим все на стол!
- А они снова не припрутся?
- Зуб даю! Я даже могу сказать, что они будут делать дальше.
- И что?
Для начала переоденутся во все сухое. Затем выпьют с горя и для сугрева по рюмочке сибирского бальзамчика и начнут чистить картошку.
- Зачем?
- После рюмочки бальзамчика им захочется добавить еще и закусить чем-нибудь горяченьким после беготни под холодным дождем..
Женщины – они ведь такие же, как мы. Только приятнее на ощупь.
Поэтому выпивать и закусывать жареной картошкой они будут в горнице, прижавшись спиной к теплой печке. Они выпьют по три рюмочки. Полчаса поплачутся друг другу в жилетку и пойдут спать. Не верите - загляните в окошко.
Вскоре наш стол ломился от выпивки и закуски. Выпив по первой, Дядя Сашка с Дядей Игорешкой вышли. Вернувшись, восхищенно сказали мне:
- Ну, ты - шаман! Девчонки так лопают жареную картошку прямо со сковородки, что у нас даже слюнки потекли.
После третьей Полковник завел разговор:
- Ты пойми, Дядя Гришка, я не трус! Дядя Игорешка видел меня в Афгане, не даст соврать. Но ты же видел эту иголку. Если ее под ноготь загнать, то она через локоть выйдет.
- Да, Дядя Сашка. Твоя жена умеет быть убедительной. Я сам чуть не укакался. Но и мы их мышкой попугали.
Тут дверь неслышно приоткрылась и на пороге появилась КошкоМашка с огромной, трепыхающейся крысой в зубах.
Нет, на лавку мы не вскакивали, но дружно заорали:
- Машка, брысь! Машка, брысь отсюда!!!
Герой (жертва) Чернобыля
Через дом от нас жил дед Мыкола. С виду дед, хотя ему еще и 50-ти не было. Пару лет тому назад он слямзил в колхозе пару досок и пару листов шифера. Не от жадности, а потому, что купить было негде, а крыша протекала. Дали ему три года, из которых он отсидел два. А затем в колонию приехал большой партийный чин и пообещал досрочное освобождение всем, кто поработает на ликвидации аварии в Чернобыле. Мыкола не сообразил, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, про радиацию знал очень мало, а на свободу очень хотелось, потому и записался в добровольцы.
Народ на хуторе был не то, чтобы злой или жадный, но очень хозяйственный. Душа болела у многих видя, что земля «гуляет» , а добро пропадает без хозяина. Поэтому соседи принялись распахивать огород Мыколы, кусочки от его участка потихоньку прирезать себе, а все добро, которого и так не много было, растащили. Молодежь использовала его дом для своих гулянок и когда Мыкола внезапно вернулся и потребовал освободить хату, пьяненький парубок без лишних слов засветил ему в глаз.
Тут как раз наша компашка возвращалась с рыбалки. Увидев плачущего под воротами деда, остановились. Узнав, что ликвидатора чернобыльской аварии не пускают в собственный дом, нас всех слегка «переклинило». Полковник шагнул в дом, приказав нам оставаться снаружи и никого не упустить.
Через минуту дверь распахнулась и з нее вылетел парняга с раквашеным носом, которым видимо он дверь и открыл. Дядя Игорешка ловко треснул его по затылку. Парень рухнул, как бревно.
- Вяжи его, -скомандовал дядя Игорешка.
- Чем?- Не понял я.
- Его же ремнем.
Пока я неумело вытаскивал ремень, вылетел еще один «клиент». Дядя Игорешка и на этот раз не промахнулся. Третий клиент не вылетел, а вышел с высоко поднятыми руками, успокаивающе приговаривая:
- А я шо? А я нишо... Просто мимо шел.
Сзади топал мрачный полковник.
Дядя Игорешка махнул кулачищем еще раз.
-Бог любит троицу!
- Затем бодро мне вякнул:
- Ну чего ты копаешься? Смотри, как надо – и сноровисто связал всех троих.
- Талант не пропьешь,- одобрительно сказал полковник.
-Атож!
Мимо нас бочком протиснулся в хату хозяин, приговаривая:
-От спасибо, хлопцы. Заступились за немощного. Затем из хаты послышался его горестный вопль:
-Всё!!! Всё вынесли, злыдни, подчистую!
Трех ведер колодезной воды хватило, чтобы «оживить» шустриков.
Когда Мыкола показывал, где у него колодец, его снова чуть кондратий не хватил. Раньше колодец был на границе двух участков. Теперь он оказался за два метра от забора, который предприимчивый сосед переставил вглубь участка Мыколы.
Для начала шустриков заставили на коленях просить прощения у деда . Затем начались разборки:
- Куда делся телевизор, холодильник и газовая плита с баллонами?
В героев-молодогвардейцев шустрики играли недолго. Дядя Игорешка и так мало похож на святого, а с недельной щетиной, с запахом самогона, да еще и со ржавым секатором в руках – зрелище не для слабонервных.
Он спустил со всех штаны и зловеще поклацал ржавым секатором:
-Ну что, душманы гребаные? Яйки-письки чики-пики? И собакам скормим!
Полковник нашел на кухне опять же ржавые плоскогубцы и тоже задумчиво ими пощелкал:
- Хлопцы, расскажите, что знаете, и рвите отсюда когти.
Один завопил:
- Я все скажу, но ньогти рвать не дам!!!
После того, как Дядя Сашка с дядей Игорешкой и дедом Миколой прошлись по хатам, большую часть украденного добра воры под покровом ночи занесли во двор. Видно, при свете дня стыдно было. И забор возвратился на свое законное место.
Через некоторое время к Деду Мыколе прибилась бездомная рыжая собачонка и ощенилась у него в сарае. Самого шустрого щеночка он подарил нашим детям. Больше дарить ему было нечего. Близких родственников у него не было. Друзей, как оказалось, тоже. Ему, как ликвидатору последствий Чернобыльской аварии, полагалась какая-то мизерная материальная и медицинская помощь. Но этих денег не хватало даже на еду, не говоря о лекарствах. Врач появился у него всего один раз и развел руками:
-Ничего нельзя сделать.
И состояние Мыколы стремительно ухудшалось.
Он вернулся из Чернобыля уже с язвами по всему телу. И они становились все больше и больше. Выглядел Мыкола уже не как дед, а как персонаж фильма ужасов.
Как писал Экзюпери:
- Мы в ответе за тех, кого приручили.
Поэтому мы подкармливали соседа, как могли.
Тетя Машка самолично его осмотрела и взяла анализы.
Потом тоже развела руками:
- Лекарств от лучевой болезни еще не придумали. Он будет мучаться, а столько морфия, сколько ему надо, я не найду. Поэтому, Дядя Игорешка, гони своё зелье и давай ему, как обезболивающее.
- Может, его в госпиталь положить?
Нет, ребята. Там ему только хуже будет. Ведь все понимают, что он уже не жилец. А в родном доме он хоть умрет спокойно. Может, Господь Бог послал нам это испытание, дабы узнать, осталась ли у нас хоть капля милосердия и сострадания после Афгана. У нас же у каждого по немаленькому кладбищу за плечами.
С тех пор каждое утро мы приносили пищу и бутылку свежего зелья. Затем приходила Тетя Машка и обрабатывала раны. Особенно подружился с Мыколой Дядя Игорешка. После распития обезболивающего они вели длинные разговоры про жизнь. Под вечер распивалась еще одна бутылка и больной спал спокойно. Но однажды не проснулся.
На похоронах председательница сельсовета и другие «официальные лица» толкали проникновенные речуги про «Героев Чернобыля», промокали глаза платочками, но как-то слабо верилось в «благодарность государства» и в то, что «ваш подвиг никогда не будет забыт». Еще при жизни забыли.
Похоронили его на хуторском кладбище, при малом стечении народа. Мы опросили всех соседей на предмет извещения родственников. Но оказалось, что родственников никто никогда не видел. Хотя это и не значило, что их вообще нет. Заявились они целой толпой, когда мы поминали Мыколу на девятый день у него в хате. Пришло еще пару старушек, которые помнили его еще ребенком. Подкатил микроавтобус «РАФ» и из него высыпала галдящая толпа. Впереди вышагивал ражий толстомордый дядька. Ввалившись в хату и увидев накрытый поминальный стол, гаркнул:
- Почему посторонние в нашем доме?
-Вы кто?
- Я - двоюродный брат покойного. Вот моя жена, вот евонная троюродна сестра. Мы - его единственные родственники и наследники.
Дядя Игорешка прошипел, свирепея:
- А где же вы были, братья и сестры, когда ваш родственник от лучевой болезни умирал? Без денег, без лекарств. Почему ни разу его не навестили?
Толстомордый подскочил, потрясая кулаком:
- Ты мне лекции читать будешь? Урррою!
Через секунду кулак оказался завернутым за спину, фирменный удар по затылку и дядька кулем упал на пол. Жена его заголосила:
- Убили!!! – и ломанулась наружу.
Не менее мордастые молодые родственники, услышав, что основную пробивную силу убили, не рискнули соваться в хату. Загрузились в «РАФ» и укатили . Через пару часов микроавтобус вернулся, а вместе сним милицейский УАЗик и и машина председательницы сельсовета.
Первой в хату вломилась жена пострадавшего, за ней 4 милиционера, председательница и толпа родственников.
- Вот. –затарахтела жена. - Заняли нашу хату, мужа убили или покалечили.
Дядька заворочался и сел, тряся головой.
- Живой, - подскочила жена.
- Где я?
- В нашей хате.
- А кто вам сказал, что эта хата ваша?- Спросила председательша.
- А вы по какому праву в ней находитесь? – Это уже к нам.
-Гражданин Нестеренко оставил за неделю до смерти завещание, - она вытащила из папки лист бумаги, - в котором все свое имущество завещал некоему Ляпко Игорю Олеговичу. Есть здесь Ляпко?
- Это я, - промямлил ошарашенный Дядя Игорешка и подал свой военный билет.
- Оформить свое наследство вы сможете завтра, а пока всех посторонних прошу покинуть помещение.
Родственники покойного покинули помещение молча, но у машины председательши устроили целый митинг. Хотя четверо милиционеров не дали ему развернуться в полную силу.
Женитьба Дяди Игорешки.
По вечерам мы сидели у нас во дворе «пирамидками». Я с женой, на коленях у нас, или посередине, Алешка, на коленях у Алешки рыжий собачонок, которого назвали «Пёсик Фафик». Все завернуты в огромное шерстяное одеяло.
Напротив сидели Дядя Сашка и Тетя Машка. С ними Маняшка с КошкоМашкой на коленях.
Тоже завернутые в одеяло.
Только дядя Игорешка сидел один, оттого и мрачный. Даже неожиданное наследство его не радовало. Даму сердца он пока так и не нашел,хотя засматривался на дочку соседки. Дочка была замужем. Муж у нее был какой-то очень гордый «кавказкий мужчина». Торговал чем-то на рынке. Всегда был при деньгах. Однажды привез в дом супер-пупер по тем временам японский огромный телевизор. Занесение телевизора в дом превратил в настоящее шоу, гордо поглядывая по сторонам:
- Видели, как Давид живет?
Нам всем было глубоко плевать на богатство Додика, как его называли в семье. Но у них родилась дочь и принялась плакать по ночам. Молодая мама и бабушка не могли успокоить ребенка и раздраженный невыспавшийся Додик принялся обоих поколачивать. Мы пока не вмешивались, надеясь, что они сами разберутся «по-семейному».
Но однажды в дом влетела соседка:
- Ой, помогите, люди добрые! Додик Оксану избил, теперь за ребенка принялся.
Первым вылетел из дома дядя Игорешка. Когда мы подоспели, Додик уже хрипел и слабо сучил ножонками.
Скрутить дядю Игорешку мог только дядя Сашка или Тетя Машка, что они и сделали. Дядя Игорешка он ненависти брызгал слюной:
- Он ребенка через всю комнату швырнул на диван! А ребенок от дивана отскочил и убился бы, если бы я его не поймал! Он же хуже душманов и фашистов, если собственное дитя так швыряет!
Оксана и Додик без чувств валялись на полу. Тетя Машка привела их в сознание.
Ребенок орет, надрывается. Оксана бьется в истерике. Додик скрипит зубами и обещает «Всэх зарэзать».
Здесь настала моя очередь выхода на сцену, поскольку обращаться с младенцами никто, кроме меня, не умеет.
- Дядя Игорешка, твой УАЗик на ходу?
- Конечно.
- Съезди, пожалуйста, в аптеку и купи пару флаконов укропной воды и бутылочки с сосками.
-Тетя Машка, успокой Оксану.
- Дядя Сашка, успокой горячего кавказского парня, а потом помоги мне.
Один удар и горячий парень успокоился.Я попросил Дядю Сашку нагреть воды, затем взял записянную и закаканную девчонку, подмыл, перепеленал. Приложил пупиком к своему пупику и попросил Дядю Сашку нас привязать одеялом друг к другу.
Принялся ходить по хате, раскачиваясь и напевая заунывную колыбельную:
- Я-спо-ко-ен-как-у-дав, Я-спо-ко-ен-как-у-дав.
. Девчонка похныкивала, но истерика прошла. Если с моими младенцами этот нехитрый фокус «пупик-к-пупику» срабатывал, то почему он не должен был сработать и на этот раз?
Младенцы мало что соображают, но очень тонко чувствуют атмосферу в доме и энергетику окружающих. Когда через некоторое время подоспел и Дядя Игорешка с укропной водой, девчушка уже безмятежно спала на животе у «спокойного удава».
Вскоре измученная молодая мать спала в обнимку с дочкой.
Додик ковылял из дома к своей машине и злобно бормотал:
- Всех убью!!!!
На его горе ему попалась на пути тетя Машка, обладающая острым слухом. Джигит был схвачен железною рукою за мошонку. Тетя Машка разъяренною коброй ему прошипела:
- Еще раз тебя увижу, вырву яйца и сожрать заставлю! Веришь? – она сжала мошонку посильнее, а пальцами другой руки ткнула в кадык. Я видел потом лежащее тело и просил Тетю Машку его реанимировать.
Но у Тети Машки еще играло змеиное настроение:
- Не бойся, такое гавно так быстро не тонет.
И действительно утром тела не было. Но и Додика с тех пор никто на хуторе не видел. Закопали? Сам убежал? Не знаю, и знать не хочу.
Оксана с дочкой повадились ходить к нам в гости. Теперь за столом добавилась еще одна «пирамидка в одеяле». Игорешка, у него на коленях Оксана, у нее на коленях маленькая дочка.
Смерть колхозницы.
Еще одна грустная история. Что поделаешь, в жизни почему-то встречается гораздо больше грустного, чем смешного, по крайней мере в моей.
Был у нас еще один сосед, дед Павло. Хозяйственный до невозможности. Сам себе собрал трактор из металлолома, сам на нем пахал на на своем же огороде. Сам возил продукцию на рынок, сам продавал. Ему помогала жена, которая выглядела, как его мать. В молодости она работала с бригадой на колхозном поле. Пролетел самолет и обработал поле ядохимикатами.
Вся бригада (20 человек) умерла, в живых осталась только жена деда Павло, но здоровье у нее уже стало не то. Поэтому и выглядела на 30 лет старше своего возраста. Особого шума по поводу гибели целой бригады никто не поднимал. Крайним сделали летчика и посадили, хотя виновны были совсем другие люди.
Дед Павло был еще крепким мужиком 50 лет от роду, а жена его угасла, хотя и была моложе его. Дед Павло погоревал, а потом, измаявшись от одиночества, женился на вдовушке с правого берега Днепра, как раз напротив нашего хутора. И переехал к ней жить. А Дядя Сашка, посовещавшись со своей женой, купил дом у деда Павла. Вот так и получилась на хуторе целая колония единомышленников. Мой дом, дом Полковника, затем дом Дяди Игорешки с Тетей Ксенькой.
Так, дружной колонией, мы и пережили «горбатую перестройку» и сухой закон. Но потом грянул «августовский путч» и завертелись лихие 90-е годы. Но это уже совсем другая история.