Действие в книге происходит в ближайшем будущем, приблизительно в 2040 – 50-е годы. Основное место действия – современная Океания и прилегающие территории (Гвинея, Малайский архипелаг), экваториальная Африка. Розов описывает возникшее в этих краях негосударственную форму организации социума, получившую название Конфедерация Меганезия – содружество независимых общин, управление которым организовано на максимальном использовании принципов прямой демократии.
Избирается техническое правительство, которое состоит из нескольких независимых команд, фактически – коммерческих компаний (наподобие управляющих компаний для многоквартирных домов), которые занимаются координацией, внешней обороной, внутренней безопасностью.
Предварительно граждане заполняют избирательные заявки – анкеты, в которых они указывают, решение каких вопросов они ждут от правительства. Эти заявки усредняются и на их основании составляется карта общественного запроса. Ничего сверх того, что указано в этом запросе, правительство делать не имеет право.
Фактически отбор происходит аналогично экономическому тендеру – побеждает та команда, которая предлагает дешевле всего удовлетворить общественный запрос. Определяется общая стоимость общественного запроса и рассчитывается размер взноса, приходящегося на одного гражданина. Этот взнос является аналогом налогов, но величина взноса будет зависеть от того, каким количеством благ, предоставляемых в рамках общественного запроса пользуется налогоплательщик (неважно, физическое или юридическое лицо).
Контроль за соблюдением правил возложен на суды трех уровней – муниципальный, окружной, верховный суд все конфедерации. Каждый суд состоит из шести человек, из которых трое – профессиональные юристы, отбираемые по общественному рейтингу, а трое – простые граждане, отбираемые по жребию. Суд выступает в качестве арбитра при возникновении любых спорных ситуаций, которые нельзя отрегулировать в рамках действующих контрактов. Основным законом, своего рода конституцией Меганезии, является Magna Carta – Великая Хартия.
Главной ценностью согласно Великой Хартии являются интересы человека. Любое притеснение этих интересов, по любым мотивам – религиозным, моральным, идеологическим недопустимо. Розов отдельно оговаривает то, что интересы могут быть только у отдельного индивидуума, субъектом прав может быть только человек, никаких интересов у групп быть не может, следовательно, невозможно и оскорбить или в чем-то притеснить интересы группы (привет 282-ой!). Если какая-то группа людей желает заявить о своих коллективных правах – она может создать корпорацию, представляющую лишь тех, кто в нее вступил, и лишь по вопросам, которые он делегировал. Этническая или религиозная принадлежность не есть принадлежность к корпорации, следовательно, никто не может заявлять о правах этноса или религии или выступать от имени всех лиц, к ним принадлежащих. Любой человек вправе сделать свой собственный выбор в пользу любых, самых странных убеждений, морально-этических принципов, однако этот выбор касается только его самого, он не имеет никакого права принуждать окружающих следовать данному выбору, «уважать» его религиозные/политические/нравственные чувства/убеждения.
Попытка навязать окружающим свои представления о нормах поведения, вне зависимости от кого она исходит (отдельный человек или группа лиц), является одним из тягчайших преступлений и карается ВМГС (высшей мерой гуманитарной самозащиты). Как доходчиво в книге Розова суть данного определения объясняет подросток-меганезиец иностранному туристу: «Пулю в лоб и тушку в море!».
Естественно, что первым кандидатом на применение к ним этих мер являются адепты различных религиозных культов, в степени, прямо пропорциональной их навязчивости и нетерпимости. А также политики любых толков, в особенности, национального. Попытка создания государства есть преступление, безусловно караемое ВМГС.
Для религиозных деятелей суд Меганезии, как правило, ограничивается депортацией.
Аналогично, тягчайшим преступлением являются любые попытки ограничить научно-технический прогресс, опираясь на некие морально-нравственные нормы. Попытки отдельных группировок навязать обществу запрет генной инженерии как безнравственного вмешательства в замысел бога достаточно быстро приводят к описанному выше итогу.
В школах Меганезии запрещено навязывать детям любые идеологии, предметы, неизбежно содержащие элементы идеологии, такие как литература, исключены из учебного курса. Учитель, рассказывающий детям о необходимости соблюдения неких моральных ограничений, подлежит ВМГС.
Экономическая деятельность регулируется только в случае возникновения конфликтов, разрешаемых в судебном порядке. Однако, законодательно запрещены монополии – любая фирма имеет предел для роста, после которого пятьдесят процентов ее акций автоматически обмениваются на акции общественных инвестиционных фондов.
Научно-технологический рост Меганезии обеспечивается за счет свободного использования всех интеллектуальных достижений человечества. Как говорят в Меганезии: «Взять чужое и улучшить – это и есть прогресс!» Впрочем, вопросы регулирования прав на новые технологии рассмотрены автором вскользь, поскольку здесь очевидно противоречие – с одной стороны, описанная автором творческая активность основывается прежде всего на корыстной заинтересованности, но как реализовать свои корыстные запросы в условиях полной свободы использования любой научно-технической информации?
Интересна военная доктрина Меганезии, поскольку очевидно, что столь своеобразное социальное образование неизбежно вызовет массу претензий со стороны так называемых цивилизованных стран, вплоть до угрозы силового вмешательства. Однако Конфедерация овладела дешевым термоядерным оружием и сделала официальной военной доктриной «ядерную самозащиту» – в случае военного вторжения в пределы страны, вооруженные силы немедленно пускают в ход «чистые» термоядерные бомбы, отличительной чертой которых является минимум радиоактивного загрязнения.
Действия других государств против граждан Меганезии автоматически ведут к ответным мерам,
вплоть до убийства, против официальных лидеров данных государств.

«Армия мочит противника любым, самым дешевым способом».
Итак, как социальная фантастика утопия Розова несомненно интересна, поскольку представляет собой последовательное изложение идей технократического либертарианства. Впрочем, это не вполне чистое либертарианство, поскольку отдельные общины в Конфедерации вправе выбирать любые способы социальной организации, лишь бы это не нарушало Хартию. Есть общины, построенные по принципу анархо-коммунизма, есть те, которые ближе к классической либертарианской анархо-капиталистической идее.
Лично я согласен с большинством идей Розова о государстве, способах устройства общества и регулировании научно-технического прогресса. Разумеется, пока все описанное фантастика, но идеи такого рода привлекают все большее количество мыслящих людей. Так, за кандидата от либертарианской партии США на последних президентских выборах проголосовало полмиллиона человек, растет популярность Пиратских партий, выступающих против бредовых законов, ограничивающих распространение информации.
Утопичность тех или иных идей в настоящее время совсем не означает их принципиальную неправильность или невозможность. Большинство критиков Розова совершают классическую ошибку – они считают существующие в настоящее время устройство и закономерности развития общества единственно возможными и правильными. Они неспособны понять то, что любой социально-экономический уклад не есть какой-то застывший стандарт, он сам по себе продукт длительной эволюции и со временем неизбежно превратится во что-то другое.