Элементы будущего

Мне приходилось часто слышать обвинения Зиновьева в «отсутствии социальной позиции», в отказе от социального действия и т.п.

Вот что он сам говорил в ответ: «У меня нет никакой позитивной программы социальных преобразований. Нет не потому, что я не способен что-то выдумать на этот счет, а в принципе. Любые положительные программы социальных преобразований имеют целью и отчасти даже результатом построение некоего земного рая. Но опыт построения земных раев всякого рода показывает, что они не устраняют жизненных проблем, драм и трагедий. Наблюдая жизнь и изучая историю, я убедился в том, что самые устойчивые и скверные недостатки общества порождаются его самыми лучшими достоинствами, что самые большие жестокости делаются во имя самых гуманных идеалов. Нельзя устранить недостатки того или иного общественного строя, не устранив его достоинства. Нельзя реализовать в жизни положительный идеал без отрицательных последствий. ...Отказываясь от позитивных программ преобразований общества, я не призывал к этому других. …Я был частным лицом, одиночкой. Мой отказ от программ преобразований касался лишь лично меня» («Исповедь отщепенца», 1990).

Думаю, что те, кто его обвинял в отсутствии социальной позиции, не поняли главного: Зиновьев иначе, чем они, видел живой исторический процесс. Эмбрионы будущего он видел в усилиях понимания, автономности человеческого самоопределения и личностных поступках.

Он строил знание не для властей предержащих и не для «социальных инженеров». Его знание было для новых людей, для малых групп, свободных братств, объединенных фактором понимания и ценностью собственной жизненности, противостоянием косности и мертвечине. Для тех идеалистов, кто сможет жить, как сам Зиновьев, — за рамками расчета, «рационального эгоизма», не по законам организаций, элементами которых люди с неизбежностью являются. Его социальное знание подлинно гуманитарное: зная правду, пытаться сохранить себя как культурную и человеческую единицу.

«Если ты бессилен изменить реальное общество в соответствии со своими идеалами, изменись сам, говорил я себе, построй в себе самом это идеальное общество, создай из самого себя идеального человека, как ты его себе представляешь. Наверняка найдутся и другие люди, которые пойдут тем же путем, что и ты. Я — одиночка. Но общество с необходимостью порождает таких, как я, регулярно. Сходные условия жизни с необходимостью вынуждают их идти тем же путем, что и я. Со временем их будет много, и они своим примером изменят жизнь гораздо радикальнее, чем все реформаторы, вместе взятые. История уже знает примеры такого рода. Возьмите хотя бы христианство. Христос появился тоже как результат крайнего отчаяния. И он тоже утверждал, что Царство Божие в самом человеке. Он тоже говорил, что надо начинать с изменения самого себя. Правда, он уже мог обращаться к людям. А сейчас даже это пока еще невозможно. И прошли многие столетия, прежде чем программа Христа дала какой-то результат. А чтобы такие, как я, стали играть роль в истории, на это нужно время, причем время историческое. Нужно историческое терпение» («Исповедь отщепенца», 1990).