Демон ревности

Про то, что ревность часто становится мишенью любовных манипуляторов, я уже начала писать. А сейчас расскажу немного, как именно это происходит, на примере все тех же героев.

Рома и Никита очень по-разному используют ревность. Можно сказать, что у Ромы – янский тип манипуляций ревностью (условно, мужской), а у Никиты – иньский (условно, женский). Это не значит, что в Никите женщины не видят мужчину, видят и еще как, в кульминации романа, когда привязанность их максимальна, все почти считают его идеалом мужественности. Иньским является именно подход. Такой же подход, для сравнения, у Иры. И как-нибудь я расскажу, для баланса, об одной женщине-охотнице, у которой был янский подход, как у Ромы.

Иньский подход – это вызывать ревность к себе и заставлять покупать свою верность, янский – ревновать партнера и заставлять его доказывать верность.

Само собой понятно, что Никита не действует совсем как Ира. Во-первых, он мужчина, она женщина, во-вторых, у них много и других индивидуальных отличий. Общим является только принцип вызывания демона ревности. И я его вам опишу.

Но сначала нет, давайте я расскажу историю, которую в красках описала мне Вера, а вы сами расскажете мне про демона ревности, которого вызвал Никита в ее случае?

В самом начале их отношений, когда Вера не была еще влюблена, и даже секс с ним был ей еще в тягость (точнее секс нравился, но в тягость был частый ритм и слишком высокая интенсивность), но удерживало ее от расставания какое-то странное чувство, что если она бросит его, она очень пожалеет, что потеряла его. И она даже говорила себе, что он бездельник, он живет за ее счет (хотя тогда аппетиты Никиты были очень скромны, и она не дарила ему никаких безумных подарков, как позже, а лишь небольшие сувениры, максимум - галстук) он бесполезен ей и только отнимает время, она все равно оттягивала время расставания.

Одной из причин было то, что когда они появлялись вместе где-нибудь, у всех женщин как-то странно загорались глаза. Как это делал Никита, Вера понять не могла. Может он улыбался им, может как-то так на них смотрел, но они все не отводили от него глаз. В конце концов, она просто решила, что он объективно хорош собой и очень улыбчив, открыт, взгляд женщин буквально прилипал к нему, им становилось весело и приятно смотреть на него, и они смотрели. Куда бы ни приходила Вера с Никитой, она всегда чувствовала, что им любуются, его рассматривают, ей завидуют. Постепенно это массовая любовь заразила и Веру, она стала любить Никиту больше, и даже секс начал нравиться ей все больше и больше, а иногда срывать ей крышу. Она уверилась в том, что владеет чем-то ценным. Именно «владеет», с Никитой Вера вошла во вкус вот этой власти, этого обладания, хотя раньше не хотела ничего подобного, скорее ждала, что сильный и успешный мужчина сам будет ею обладать или к этому стремиться. А здесь она стала наслаждаться властью над чувствами и эмоциями Никиты, над его эрекцией, над его настроением, и это власть поначалу была абсолютной (как ей казалось). Например, Никита считал самым большим подарком – если Вера давала снять с нее чулки и облизать каждый пальчик ее ног. Он буквально изводился от кайфа во время этого.

С пальцами ног, кстати, была страннейшая вещь. Первое время Веру едва не воротило от такого футфетишизма Никиты. Ей все время казалось, что это какой-то мазохизм его, какое-то извращение, недостойное мужчины, плюс она стеснялась того, что ноги ее недостаточно чисты, чтобы их облизывать, да и маникюр неидеальный, и форма пальцев не так красива, а главное, непонятно зачем?? Но постепенно с ее психикой что-то случилось. Чем больше Вера осознавала, что владеет невероятным сокровищем, которое хотели бы заполучить все знакомые женщины (так ей казалось, конечно, но эта картина была очень яркой и убедительной), тем большее наслаждение стали доставлять ей такие практики. Ей стало казаться, что Никита делает это уже не с таким воодушевлением, как раньше, а ей наоборот хотелось все больше, и она получала от этого такое наслаждение, что стонала не меньше, чем от секса.

Она буквально помешалась на своих ногах, накупила множество красивых туфель, чуть ни через день вызывала к себе педикюршу, и та прямо в кабинете обрабатывала ее пальчики и красила ногти. Теперь ей стало казаться, что у нее идеальные пальцы и ступни, и она часто просто так на них смотрела, любуясь. Лицо ее было уже не совсем то, что в юности, а вот ступни и лодыжки - так же хороши, а может быть даже лучше.

А вкусы Никиты неожиданно сменились. Он полюбил более жесткий секс, более быстрый, а облизывал ей ноги все реже. Жесткий секс Вере тоже нравился, тем более у нее так выросли аппетиты, но из-за смены его предпочтений, ее иногда охватывала тревога, уж не разлюбил ли он ее, не приглядел ли себе другую.

Однажды Никита со смехом сказал, что ее подруга, к которой она уже чуть-чуть ревновала его, (старше нее, намного хуже выглядящая, но более богатая, свободная дама) предложила ему переехать к ней, если Вера вдруг его будет обижать. Такое и раньше кто-то говорил, многие считали, что Вера обращается с «малышом» слишком жестоко, и изменяет ему, хотя Вера изменяла только в самом начале, первые два месяца, и давно уже, почти год, никого не могла видеть. Но в этот раз Вера буквально согнулась как от удара в солнечное сплетение. Она тут же позвонила подруге и устроила ей скандал. Она обвинила ее в попытках самоутвердиться за ее счет, в зависти к ней, в желании ее задеть и ранить, и тому подобное. Подруга твердила, что она пошутила, и вообще не помнит, чтобы она говорила это именно так, а не иначе, но в конце разобиделась и они очень сильно и неожиданно зло поругались.

В истерике после ссоры с подругой Вера надавала по щекам виновнику, виновник обиделся, даже собрался уйти, но Вера остановила его, кричала, плакала, обвиняла и просила прощения, в общем это было начало тех самых бурных ссор из-за ревности, которые потом повторялись чаще. На следующий день Вера купила Никите самую дорогую машину, о которой он только мечтал. Ей было настолько стыдно за свою истерику на пустом месте, что хотелось одним махом решить конфликт навсегда и больше не думать о нем. Никита был счастлив, весь вечер целовал ей ноги, клялся в любви и обещал никогда не провоцировать ревность, быть очень осторожным и очень бережным.

Но ревность Веры почему-то становилась только больше. После того как она подарила Никите машину, она почему-то стала еще больше сомневаться в его любви. А что если другая женщина приманит его подарками? Он всегда был так падок на богатых, он всегда был альфонс. И она думала, а почему ее старинная любимая подруга, так легко поссорилась с ней, так грубо, а раньше так дорожила дружбой. Почему ее подруга пристрастилась последнее время к обуви? Раньше была куда равнодушней. Веру насиловали картины того, как Никита облизывает пальцы ног другой женщине. Она бы простила даже секс, но не это. За это она готова была сразу убить и его, и ее.

Когда, не выдержав, она наконец рассказала Никите, что ее мучают вот такие дикие и отвратительные картинки, буээ, и с этим нужно что-то сделать, он ответил очень странно. У него стали томные глаза и томный голос, как будто эта тема его возбуждает. Он сказал, что не видит ничего отвратительного в женских ступнях, они так же красивы как женская грудь, а может быть даже еще красивее. Он стал рассказывать что-то из истории нравов, про известных футфетишистов, которыми вдруг оказались почти все поэты, например Пушкин, и рассказывал настолько красиво и эротично, так завораживающе, что Вера поняла, что он этой темой давно увлечен. Так же из его эротических речей ей показалось, что ему нравятся ноги именно женщин в возрасте, это что-то из детства, когда двухлетний Никита разглядывал туфли маминых подруг.

Вера расстроилась и со злости стала обвинять Никиту в том, что он мог иметь секс с ее подругой, Никита сказал, что нет, это невозможно, потому что он с ней, и Вере показалось, что он дал понять, будто подруга ему нравится. Это вызвало у нее столько ярости и ненависти, что она кинула в лицо Никите свой айфон, большого размера, и разбила ему нос. «Ты сломала мне нос», - в ужасе сказал Никита. Вера знала, что важнее собственной красоты для Никиты нет ничего. Она тут же засуетилась, принесла лед, вызвала на дом врача, стала клясться, что все с его носом будет хорошо. «Нет, Вера, - сказал Никита. – Я люблю тебя, но себя я люблю больше, я не буду это терпеть». На следующий день Вера перевела ему на карту большую сумму денег. «Спасибо, но мой нос стоит дороже» - написал Никита. Вера перевела еще такую же сумму и дала клятву никогда больше не бить его по лицу. Она и правда никогда больше не била его по лицу. Но по другим местам все равно била, потому что регулярно начала впадать в аффект.

Скорее всего в такой аффект Никита вводить ее не хотел и переживал, что у него никак не получается слегка лишь касаться ревности Веры, лишь немного дергать, как это получалось с другими. Вериной ревности стоило лишь коснуться, как она впадала в истерику. Никита почти перестал улыбаться другим женщинам, стал стараться смотреть только на нее, когда они куда-то ходили, но Вера ревновала все больше и больше, придиралась к каждой мелочи.

«Зачем ты надеваешь галстук? Ты видишь, я оделась просто, а зачем ты наряжаешься, для кого?» «Никита, о чем ты задумался, что у тебя за лицо? И почему ты не можешь быстро сказать, о чем думаешь?» «Никита, почему раньше ты хотел второй раз сразу вслед за первым, а теперь тебе нужно "восстанавливаться" не меньше часа, почему я должна нервничать, что ты меня меньше хочешь?» «Никита, почему ты никогда не надеваешь те рубашки, которые я хвалю на тебе, а надеваешь другие, для кого?» «Никита, почему ты не можешь ответить на мою смс сразу, просто тут же ответить, а не тянуть, это что, сложно?»

Деньги Веры потоком лились на Никиту, она тратила на него все, что зарабатывала, и то, чего не зарабатывала, тоже, она дарила ему что-нибудь почти каждый день, потому что ей хотелось добиться полного абсолютного его послушания. У нее уже был азарт. Она чувствовала, что третирует его, но ей хотелось приучить его к другому поведению. Он и, правда, очень менялся. Всегда звонил, если хотел выйти из дома, подробно рассказывал, куда, зачем, насколько, а по приходу отчитывался. Он всегда спрашивал разрешения на любой шаг. Это далось Вере нелегко, ведь ругани Никита не подчинялся, сразу обижался и сидел такой несчастный, что Вере хотелось орать, на побои он всегда реагировал порывами уйти от нее, а вот на деньги, если сумма была достаточно большой, реагировал однозначно: обещал сделать все, чтобы она была им довольна.

Веру больше интересовало даже не поведение Никиты, а то, когда она сама наконец сможет успокоиться, перестать его ревновать, подозревать, третировать, перестать беситься и постоянно представлять тошнотворнейшие картины секса Никиты с другими. В ответ на достойные подарки Никита всегда облизывал ей каждый пальчик, Вера сходила с ума от того, как же эротично и с каким чувством он это делает, насколько он это умеет делать. А потом картины того, как он это делает другим, преследовали ее с новой силой.

Расскажите, если сумеете вычленить из этого потока безумия Веры, каким образом Никита сумел вызвать в нормальной, практичной и очень рассудительной женщине Вере, такое помешательство на теме ревности.

А потом я расскажу про демона, которого вызывала Ира.