...Она ему говорит: "Мы старые знакомые, не правда ли?" - "Нисколько, потому что я был у вас в пьяном виде". Каташа, совсем смущённая, разговаривала после этого только с хозяйкой дома и тотчас после обеда уехала.
Было запрещено (в Большом заводе) не только с нами видеться, но и здороваться с нами; все, кого мы встречали, сворачивали в другую улицу или отворачивались. Наши письма вручались открытыми Бурнашеву, отсылались им в канцелярию гражданского губернатора в Иркутске и, наконец, в Петербург, в III отделение канцелярии его величества, так что они шли бесконечно долгое время, пока доходили до наших родственников.
Ко всем страданиям, которые испытывались нашими заключёнными, прибавлялось ещё новое: на них напали клопы, и в таком количестве, что Трубецкой натирал себя скипидаром и то не помогало. Резанов позволил ночевать им на чердаке, что на несколько часов избавляло их от клопов. Когда я возвращалась из тюрьмы, я вытрясала своё платье, так их на мне было много. Для наших это было почти равносильно наказанию, налагаемому в Персии на преступников, которых отдают на съедение насекомых...
(далее листки в книге вырваны)