Вечером совершили автомобильную прогулку. В первую машину сели мы с И.В., впереди охранник с шофёром. Во вторую: Ежов, Жданов, Орджоникидзе с охранниками. Кроме того, нас сопровождали машины с вооружёнными офицерами. Выбрали маршрут по направлению к Тбилиси. Сталин рассказывал анекдоты. На двадцатом километре неизвестные в масках обстреляли машины. Пуля попала шофёру Александру Дроботу в переносицу. Обливаясь кровью, почти ничего не
страница 32
видя, он чудом остановил нашу машину, из которой вылетели оконные стёкла. Бледный Ежов из ближайшего райкома партии связался с правительственными учреждениями. Немедленно по тревоге были подняты войска, расквартированные в Грузии. Дрожащего, перепуганного Сталина куда-то увезли. Я вернулась на дачу. Там меня уже ждали следователи из военной прокуратуры и ГПУ. Один из ни обратился ко мне:
- Гражданка Давыдова, вам придётся выехать с нами в Москву.
- Это приказ?
- Все наши действия согласованы с товарищем Сталиным. Мы обязаны вас допросить. Шофёр Дробот скончался по дороге в больницу. Не все преступники пойманы. Вы единственная гражданская свидетельница трагического происшествия. Ваши вещи привезут позже.
- Я могу принять ванну?
Следователи взглянули на часы. Военный с большой тыквообразной головой сказал:
- Давыдова, прекратите задавать вопросы и обращаться к нам с бесконечными просьбами. Хватит дискутировать! Пройди в машину, через сорок минут отходит поезд.
Мне не дали проститься с Полиной Сергеевной и обслуживающим персоналом. В Москву возвращалась без комфорта, призрачная идиллия подходила к печальному концу. В купе находилось четыре человека, я была в окружении трёх непрерывно курящих мужчин. Даже в туалет они по очереди сопровождали меня. В Москве вагон окружили военные и штатские. Маленков сухо справился о здоровье, отвечать не хотелось, не верила в его искренность. Я была в подавленном состоянии, начиналась самая настоящая депрессия. Боялась ареста, насилия, пыток... С вокзала повезли на Лубянку. Первый допрос состоялся в кабинете начальника ГПУ. Его вели Ягода, Агранов, Ежов, Вышинский. Заместитель генерального прокурора не мог понять, почему я так легко согласилась переехать из Ленинграда в Москву. Сказала, что на переводе настояло Управление искусств, дирекция Большого театра и члены Советского правительства.Вышинский не унимался:
- В.А., вы единственный очевидец вопиющего по своей наглости покушения террористов на жизнь товарища
страница 33
Сталина. Нам необходимо во всём досконально разобраться.