страница 41
- В.А., нам пора объясниться! - тепло сказал И.В. Закурив трубку, он сел в кресло. - Слова на ветер мы не бросаем. Нам давно известно, что Генрих Григорьевич Ягода - большой негодяй. Мы тщательно во всём разберёмся, сопоставим факты, потом примем меры. Вы не должны на меня сердиться, в этом мире я очень одинок.
Если бы этот человек захотел стать драматическим актёром, он достиг бы невиданных высот. И.В. обладал удивительным обаянием, он мог очаровать кого угодно. На какое-то мгновение мне его стало жалко. Сталин воспользовался минутной слабостью, обнял меня, был нежен, внимателен, ласков.
- Опять соскучился, Верочка. С того самого дня, как ты уехала, у меня никого не было...
За завтраком И.В. тихо сказал:
- Я прочту тебе стихотворение Александра Блока:
Бегут неверные дневные тени,
Высок и внятен колокольный зов.
Озарены церковные ступени.
Их камень жив - и ждёт твоих шагов.
Ты здесь пройдёшь, холодный камень тронешь,
Одетый страшной святостью веков.
И, может быть, цветок весны уронишь
Здесь в этой мгле, у строгих образов.
Растут невнятно розовые тени.
Высок и внятен колокольный зов.
Ложится мгла на старые ступени...
Я озарён - я жду твоих шагов.
Откровенно говоря, я была потрясена: Сталин и Александр Блок.
7 ноября Советское правительство устроило грандиозный приём в Кремле. Весь вечер за мной неотступно ухаживал Ворошилов. Он был назойлив и требователен: танцевал, рассказывал плоские армейские анекдоты, потом отвёл в дальний угол Георгиевского зала:
- В.А., поедем ко мне на дачу, весело проведём время, никто не будет знать.
- Спасибо за приглашение, Климент Ефремович, хотите, я вас познакомлю с молодой очаровательной балериной?
- Буду счастлив и весьма обязан! - галантно произнёс народный комиссар по военно-морским делам.