страница 54
Я растерялась. неожиданное приглашение застало меня врасплох. У подъезда консерватории, развалясь в санях, дремал извозчик. Борода у него заиндевела, из-за густой щетины и сосулек почти не видно было малюсеньких поросячьих глаз.
- Ой, господин хороший, заждались мы вас на лютом, скрипучем морозе.
- Пожалуйста, не сердитесь, голубчик, я вас отблагодарю! - растерянно, как бы извиняясь, проговорил Вс.Эм.
- Знаем мы вас, все вы горазды обещать, пока до места не доставили, - гундосил старик, - а потом в кошельках начинаете рыться и никак рассчитаться не можете. Барин, сказ такой - деньги на бочку, а то не повезу!
Мейерхольд разозлился, глаза у него потемнели, он с трудом удержал свой необузданный темперамент. Но, по-видимому, он хорошо заплатил, извозчик остался доволен.
- Куда, барин, везти прикажете?
- В гостиницу "Европейская".
- Вс.Эм., для такого ресторана я не достаточно элегантно одета.
- В.А., вашей внешности подойдёт любой наряд. - Он заботливо укутал мои ноги тёплым пледом.
В ресторане мы выбрали столик у окна, в хрустальной вазе красовались веточки мимозы.
- Понимаю ваше нетерпение всё узнать, осмыслить, понять! Почему? Отчего? Зачем? Всё в своё время, простите великодушно, немного проголодался.
Рядом со мной за одним столом сидел великий режиссёр, новатор и преобразователь русского театра. Рассмотрела его как следует: худощавый, сутуловатый, выше среднего роста, чуть тронутые сединой вьющиеся волосы пепельного цвета, резкие черты смугловатого лица, тонкие губы, большой лоб, крупный орлиный нос и пристальный взгляд серо-голубых глаз.
Иронический склад ума, остро развитое чувство смешного постоянно ощущались при наших встречах, какие бы серьёзные вопросы ни затрагивались в разговоре. Гораздо реже давал он почувствовать, как тяжело отзывались на нём трудности, которых так много он испытал. В стремительном движении вперёд по путям своей творческой жизни Мейерхольд непрерывно менялся,
страница 55
оставаясь в то же время самим собой. Одной из постоянных, неизменных величин в процессе развития, одной из характернейших черт его человеческой и творческой личности была глубочайшая принципиальность, искреннейшая убеждённость в правильности избираемых путей. Он стремился не сглаживать, а заострять углы. Страстностью и непримиримостью он наживал себе немало врагов, но эти же свойства влекли к нему сердца лучших людей искусства и передовой молодёжи.