- Перестаньте ломать комедию! Разве я стреляла в Кирова?
Медведь рассмеялся, глаза его расширились, отвислые губы стали ещё краснее. Мне показалось, что с них стекают капельки крови.
- У нас имеется санкция прокурора задержать вас. Мы ещё не установили, какое непосредственное участие вы принимали в убийстве Сергея Мироновича Кирова.
Медведь позвонил, вошёл вооружённый конвоир.
- Подследственную отправьте в камеру!
По узкой скользкой лестнице меня отвели в подвал внутренней тюрьмы знаменитого Большого дома. Отлогие стены в изморози, пол в липком мазуте. Двери камеры окованы железом и покрыты слоем густой ржавчины. Заскрипели засовы. Маленькая, тщедушная надзирательница завопила:
- А ну, курва, раздевайся догола! Я вам, барынька-артисточка, другую одежонку приготовила, нашенскую, арестантскую. Ну, я долго буду ждать?
- Хорошо, я переоденусь, только прошу вас, пожалуйста, отвернитесь и перестаньте кричать.
- Ты лучше скажи, стерва, за что тебя посадили? За проституцию, вымогательство или за убийство? Ишь, краля какая попалась! Стесняется! Неужто я дырки такой не видала? У меня и похлеще есть, хочешь, покажу и денег за это не спрошу? На - смотри!
Надзирательница давилась утробным смехом. Впервые в жизни я почувствовала к женщине отвращение.
- Вон отсюда, негодяйка, ничтожество проклятое! Какое ты имеешь право так разговаривать? Ты что, с ума сошла?
Надзирательница недоуменно вытаращила глаза. Вряд ли в этих замусоленных стенах кто-либо посмел говорить что-нибудь подобное.
- Немедленно доложите своему начальству, что я, артистка Вера Александровна Давыдова, солистка Большого театра, наотрез отказываюсь надевать на себя арестантское тряпьё! Ну, живо поворачивайся!
Изрыгнув ругательства, надзирательница пошла докладывать. На это время она заперла меня в тёмный
страница 86
чулан. Черепашьими шагами тянулась ночь, утром меня повели на оправку в туалет. При виде вонючей уборной замутило, надзирательница внимательно следила за каждым моим движением. От завтрака отказалась, взяла только кусочек чёрствого хлеба, положила на койку, огромная серая крыса с жадностью схватила его и умчалась в щель. В 12 часов принесли "обед" - жидкую похлёбку, кашу с протухшей рыбой, кипяток, чёрный хлеб. Защёлкал затвор, надзирательница открыла камеру. Солдат-конвоир повёл меня тем же путём. Снова смрадная лестница. Через двор повели в светлое помещение, от свежего воздуха закружилась голова. Не обращая внимания на мой вид, секретарь Фуфтина снова затараторила:
- Моя дочка, Лениночка, просто счастлива, оказывается, у неё имеется голос. Я непременно вам её покажу. В.А., вы должны прослушать девочку, школьные педагоги сказали, что у неё колоратурное сопрано. Лениночка думает только об опере!