страница 162
***
С острыми ироническими рассказами Булгакова познакомилась давно. До слёз хохотала, когда читала "Роковые яйца", "Дьяволиаду", "Собачье сердце". В Московском художественном театре несколько раз смотрела "Дни Турбиных". Спектакль волновал, заставлял мыслить, думать, мечтать. С автором пьесы меня познакомил галантный Станиславский. Иногда Булгаков приходил к нам за кулисы, в Большой театр. Поражали его безукоризненный костюм, ослепительной белизны рубашки, ботинки, начищенные и отливающие зеркальным блеском. Воспитанный, веждливый по-старомодному, с изысканными аристократическими манерами, он нравился женщинам, и мужчинам, которые тайно старались во всём ему подражать.
Гости пришли к ужину: высоченный Качалов с Ниной Николаевной, нарядно-элегантный Булгаков с красивой, стройной, преданной Еленой Сергеевной, которая ради него оставила мужа, крупного военачальника. Шествие замыкал Борис Пильняк. Яркая цветная ковбойка его очень молодила. Он притащил корзину разной снеди со множеством бутылок вина. Посыпались анекдоты, шутки, нескончаемые эпизоды из театральной жизни. Первым заговорил Качалов:
- Зимой 1929 г. в труппу Художественного вступил молодой артист Осип Наумович Абдулов. Принимали его Немирович-Данченко, моя благоверная супруга и ваш покорный слуга. На первых порах ему поручили небольшую эпизодическую роль приказчика Гаврилы в комедии Островского "Горячее сердце". После премьеры Станиславский вызвал Абдулова к себе в кабинет и сказал: "Вы, голубчик, замечательно сыграли! Самое радостное, что сердцем поняли нутро нашего Художественного театра. Поздравляю! Оригинальным, проникновенным рисунком образа Гаврилы вы органически влились в актёрский ансамбль "художественников". Вы изумительно, неподражаемо хромали. Вот что значит, когда актёр мыслит правильными категориями и всем существом понимает систему!" Набравшись храбрости, смущённый Абдулов попросил у Константина Сергеевича на память автограф. Станиславский вынул из портмоне свой портрет, на котором размашисто написал: "Осипу
страница 163
Наумовичу Абдулову, свидетельствую глубокое уважение и благодарность за доставленное удовольствие".
Прошло несколько дней, в театре премьера драмы Всеволода Иванова "Броненосец 14-69". На сей раз новоиспечённый артист Абдулов играет партизана. В антракте рассерженный Станиславский набросился на неосмотрительного актёра: "Голубчик, милый Осип Наумович, запомните, однажды найденную деталь нельзя так часто повторять, переносить из одного спектакля в другой. Поймите, милостивый государь, Художественный театр не терпит штампов".
Посрамлённый, убитый горем Абдулов немигающими глазами смотрел на строгого мэтра:
- Что я сделал неправильно? - пролепетал несчастный актёр. Станиславский также строго:
- Подумайте сами, голубчик! Вам станет гораздо легче, если без посторонней помощи найдёте зерно ошибки, на это вы и "художественник".
Окончательное падение Осипа Абдулова произошло на спектакле "Дядюшкин сон" по Достоевскому.
- Объясните нам, голубчик, заревел Станиславский, - почему в каждом спектакле вы продолжаете усиленно хромать? Неужели повторяемый штрих приносит вашему актёрскому самолюбию моральное удовлетворение?
Потрясённый Абдулов, наконец, понял, что от него хочет режиссёр, которого он боготворил.
- Простите великодушно... Но у меня нет правой ноги, она давно ампутирована, поэтому я вынужден хромать не только на сцене Художественного театра, но и в жизни...
Обычно выдержанный Станиславский истерически захохотал. Смеялись актёры, смеялась секретарша, смеялись капельдинеры и уборщицы, сторожа и пожарники, гримёры и костюмеры, буфетчики и кассирши, дирекция и администрация... Абдулова уволили, в приказе значилось: "Освободить от занимаемой должности по собственному желанию в связи с переходом на постоянную работу в другой театр". Не мог же Немирович-Данченко написать: "Артист О.Н.Абдулов уволен их Художественного театра за систематическое и беспринципное хромание во время спектаклей"...
Мы с интересом приготовились слушать М.А.Булгакова.