страница 185
Художник просил сжечь все его письма и не предавать их гласности. Я присутствовала при сожжении писем Чехова, Серова, Нестерова, Поленова, Корзухина. В тот год стояло удивительное лето, сирень цвела два раза. В тяжёлых и душных июльских сумерках лиловые и белые цветы свисали почти до самых подоконников.
В гости к Авиловой приехала её подруга Екатерина Павловна Пешкова.
- Как здоровье А.М.Горького? - спросила Авилова.
- Ему нехорошо, боюсь, что он приговорён, - вытирая слёзы, сказала Пешкова. Женщины истово перекрестились.
- Алексею Максимовичу можно чем-то помочь? - тревожно проговорил добрейший Пильняк.
- Мы опоздали, Борис Андреевич. Была надежда, что его отправят на лечение в Италию или в Швейцарию, но Сталин не разрешил. Теперь он безнадёжен, живёт в Горках, словно в тюрьме. Около него крутятся врачи, профессора, консультанты, стерегут, как бы не сбежал. - Пешкова тяжело вздохнула. - Скольким людям помог Горький уехать! Скольких спас от голодной смерти! Скольким дал путёвку в литературу! На днях, совершенно измученный, он надумал позвонить Сталину, собирался сказать ему что-то важное. Поскрёбышев, этот холуй с лисьими повадками, передал слова И.В.: "Товарищ Горький должен написать нам, в чём он нуждается, и мы немедленно окажем ему любую помощь". - Пешкова заплакала.
- Может, обойдётся, - участливо сказала Авилова.
- А.М. давно следовало поменять климат, правительство хорошо знает, что Подмосковье ему противопоказано.
- Жалко Горького, - с грустью произнёс Пильняк, - такой человечище уходит! Не смогли сберечь, а мог бы жить!
18 июня Горький умер.
Торжественные похороны состоялись на Красной площади. Его похоронили у Кремлёвской стены. Речи... Речи... Речи... Ораторы буквально захлёбывались. Рядом со мной на трибуне зарёванные Пильняк, Авилова, Щепкина-Куперник - поэт, драматург, переводчик, внучка прославленного русского актёра, бывшего крепостного, Михаила Семёновича Щепкина, писатели Вересаев и
страница 186
Ольга Форш, Михаил Афанасьевич и Елена Сергеевна Булгаковы, актёры и режиссёры Московского художественного театра, Станиславский, Немирович-Данченко, Качалов, Тарасова, Москвин, Тарханов, Книппер-Чехова. Вдали увидела понурого Всеволода Эмильевича Мейерхольда, его поддерживали Зинаида Райх и его верные друзья-"мейерхольдовцы", самый преданный из них, благородный и талантливый Саша Гладков.