Зиновьев испуганно вздрогнул. Плечи его опустились. Сталин вышел из-за письменного стола, около него вырос громадный Паукер, начальник личной охраны.
- И.В., не беспокойтесь!
Вождь страны Советов медленно приближался к допрашиваемому, которого люто ненавидел. Зиновьев сполз со стула, опустился на колени:
- И.В.! Товарищ Сталин! Пощадите! Я устал от побоев! Умоляю вас, простите меня!
- Скотина, какое ты имеешь право называть Сталина товарищем? - грозно, по-петушиному крикнул Ежов. - Замолчи, сука! Забыл, мерзавец, где находишься? Заруби на своём горбатом еврейском носу, что слово "товарищ" для тебя не существует. Понял, крыса, что я сказал?
- Понял, гражданин начальник, - безвольно пролепетал Зиновьев.
Сталин спросил:
- Вы хотели нам что-то сказать?
- Гражданин Сталин! - Зиновьев говорил, стоя на коленях. - Простите меня, вспомните, как я прятал у Разлива В.И.Ленина. Вы, как никто, знаете, сколько сил я отдал партии! Я боюсь следователей, они бьют меня, колют иголками, делают прижигание калёным железом. На моём теле нет живого места, меня морят голодом, по ночам не дают спать, в камере стоит кувшин с солёной водой, крысы не дают покоя, я нахожусь в подвальном сыром помещении.
- Хватит болтать! Ваше красноречие нам известно. Мы отвлеклись от основной темы, - перебил Сталин. - Лирики достаточно!
Вмешался Молотов:
- Кто разрешил этому негодяю разыгрывать перед нами гнусный фарс?