- Очень давно, когда была девочкой, у мамы в Благовещенске.
- Мы пойдём с вами в один частный дом и отведаем там чудо кулинарного искусства. Ева Абрамовна Маузнер - знаменитый кулинар, поэт-кудесник. В старые времена она держала на Покровке закусочную, теперь "нелегально" готовит дома. У неё ежедневно столуется человек 15, в основном одни и те же. Посторонних она не принимает. Мадам Маузнер как огня боится финансовых инспекторов.
Рядом с Сокольническим парком, в конце Преображенской улицы, стоял покосившийся от ветхости домик. По бесперильной лестнице мы поднялись на второй этаж. Постучались, долго никто не открывал. Наконец послышались шаги. Надтреснутый голос спросил:
- Говорите, кто нас спрашивает?
- Ева Абрамовна, откройте, пожалуйста, это я, Борис Леонидович Пастернак.
- Вы один?
- С дамой, которая, надеюсь, вам понравится.
- Боренька, дама еврейская?
- Русская.
- В Москве мало еврейских барышень? Зачем вам, такому представительному мужчине, ходить с гойкой? У вас, кажется, есть жена? Почему вы ей изменяете?
Весь этот диалог происходил через закрытую дверь.
- Ева Абрамовна, нам уйти?
- Что значит уйти? Ко мне в дом постучался голодный человек, хочет покушать, и вместо задушевной беседы он нас пугает? Как вам это нравится? Не я же в конце концов пришла учинять допрос, не я стучу в чужие двери!
Заскрипели ржавые засовы. Крошечная, щупленькая старушка впустила нас в квартиру, состоящую из двух перегороженных комнат и маленькой кухоньки.
- Боря, идите с дамой мыть руки!
- Они у нас чистые.
- Я что сказала! Вы же знаете, товарищ Пастернак, что я два раза не повторяю! Вот вам чистое полотенце, берите, не бойтесь, микробы имеются в других местах.