- Мы будем пропагандировать идеи русских царей, - сказал внимательно слушавший И.В., и в первую очередь самых прогрессивных – Ивана Грозного и Петра. Они много сделали для России, для великого русского народа. А вам, товарищ Ежов, рекомендуем в срочном порядке ознакомиться с актами допросов петровской эпохи.
Толстой протянул Сталину изящно изданную книжку небольшого формата.
- Полюбуйтесь, И.В., - английское издание романа Пильняка «Голый год». Запад судит о нашей стране по его импрессионистскому роману!
Сталин помрачнел. К нему подошёл Вышинский:
- Позвольте доложить?
И.В. кивнул головой.
- Пильняк-Вогау навсегда лишён возможности писать. Из-за прогрессирующей болезни он разучился мыслить и даже говорить.
- Давно пора призвать писателей к ответу, - сказал Молотов. – Забыли, сколько мы возились с философами, артистами, художниками? Наша доморощенная интеллигенция слишком распустилась.
- Н.И., - обратился Сталин к Ежову, - ещё крепче затягивайте капкан, чтобы ни одна вошь не уползла. Никого не щадите!
Толстой вторично встал, в руках он держал большую рюмку с коньяком:
- У советского корабля трещали мачты и рвались паруса. И.В. пришлось крепко держать руль, ведя корабль к поднимающимся из-за горизонта очертаниям новой земли социализма, казавшейся иным неведомой, иным призрачной. Предлагаю выпить за кормчего страны Советов, за товарища Сталина!
Гости уехали в полночь. Мы остались вдвоём.
- Давно я вас не видел, В.А.! Вы не нашли в своём арсенале пяти минут, чтобы о себе напомнить?
- Разве я имею право тревожить вас по пустякам?