После столь милой беседы он истерически загоготал:
- Вот так, Верочка, мы будем расправляться со всеми внутренними и внешними врагами. Посылайте всех от моего имени в ж... и никого не бойтесь! Держитесь за ежовские рукавицы, пока они ещё греют! Налейте мне стакан коньяку, потом отправимся гулять.
Он залпом выпил целый стакан. Его друг Густов хлестал водку прямо из горлышка пол-литровой бутылки.
- Нас ждут цыгане из табора, - хвастливо проговорил Николай Иванович, - мои люди нашли их под Александровым, попоют, попляшут, деньжат из казны отсыпем, а потом как социально-опасный элемент в лагерёк на десяточку! Пусть потрудятся во славу отчизны-матушки! Я пить хочу! Верка, наливай вина! Если сам найду, хуже будет! Я мальчик зловредный!
Принесла украинскую горилку, настоенную на красном перце. Ежов обрадовался, на его лице выступил нездоровый румянец, я не знала, что он болен туберкулёзом.
- Закусывать чем будем? - спросил нахальный Густов.
Ежов крикнул:
- Тащите на стол всё, что есть!
Широкоплечий великан-телохранитель и крошечный щуплый нарком здорово проголодались. Подала холодную курицу, сыр, колбасу, маринованную селёдку, яичницу с ветчиной - всё слопали. Пьяненький Ежов процедил сквозь зубы:
- Олежка, сматывайся! Я остаюсь на этом пароходе, поезжай за цыганами, девок спрячь в несгораемый, мужиков на Лубянку, в подвал. Всё, проваливай! Я тебе позвоню.
Обрадованный Густов быстро ретировался.