страница 261
На клочке бумаги С.М. написал свой адрес и телефон. Нас отвлёк служитель, который принёс корзиночку с зимними цветами. В надушенном конверте была записка от Пастернака: "Очаровательная Вера Александровна, я - среди зрителей. Целую ваши руки, с уважением преданный вам Борис".
Постановщик спектакля Илья Яковлевич Судаков по русскому обычаю перекрестил меня, потом поцеловал в лобик.
- Удачи вам, Верочка!
Потом он обошёл всех актёров и осенил их крестом.
Спектакль мучительно-длинный, он вымотал душу, музыка скучная, образ Груни надуманный. Но Большой театр умеет подавать свой товар ярко, красочно, помпезно. На любом спектакле нашего театра публика немеет от восторга.
Жизнерадостный Сталин представил артистов своим оруженосцам - "калифам на час". По его глазам поняла, что опера ему не понравилась.
В артистическую уборную зашёл скромно-застенчивый Пастернак. Переминаясь с ноги на ногу, он спросил:
- В.А., вы сегодня свободны?
Я не успела ему ответить: без стука ворвался возбуждённый Поскрёбышев:
- С новым годом, В.А.! Вы приглашены на ужин в Кремль, ожидается большой приём.
- А.Н., большое спасибо, но я очень устала. Груня меня вконец измотала. Позвольте вас познакомить с поэтом и моим другом Борисом Леонидовичем Пастернаком.
- Кажется, не слыхал! В детстве Пушкина читал: "Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя...", ещё помню Лермонтова: "Скажи-ка, дядя, ведь недаром, Москва, спалённая пожаром, французу отдана...", учил Некрасова "Арину - мать солдатскую" и "Мороз - Красный нос". Из советских поэтов знаю Маяковского, но его стихи не люблю за вычурность. Когда-то нравились Надсон и Сергей Есенин, забубённая головушка. Простите, тороплюсь, на досуге как-нибудь поболтаем.
Через пять минут он снова прибежал:
- В.А., товарищ Сталин очень осерчали. Приказано присутствовать! И вы, товарищ Пастернак, значитесь в списке. Паспорт у вас с собой?