страница 360
властвовать? Моя дочь Светлана тебя ненавидит, мечтает о твоём исчезновении. Она видела тебя несколько раз и обо всём догадывается. На эту щекотливую тему мы с ней никогда не говорили. Сломать меня нельзя, покорить невозможно. - Сталин задымил трубкой. В паузах пил подогретое вино, свой любимый грог. - Берия собирался взять тебя на пушку, а ты - молодец, обвела вокруг пальца самого начальника государственной безопасности.
Необъяснимо, почему человек всегда испытывает грусть, когда приходится расставаться с морем. В кулачке зажала несколько монеток. Поплыла далеко-далеко, там, вдали от берега, монеты беззвучно упали на морское дно. Дай Бог, чтобы они принесли мне счастье...
15 октября 1945 года за мной неожиданно приехал Власик.
- Что-нибудь случилось? - спросила я испуганно.
- Там всё узнаете! - буркнул он сквозь зубы.
Насупленный И.В. меня уже ждал. Он приказал следовать за ним. Мы шли по узким коридорам, по узенькой винтовой лестнице спустились в мрачную, тускло освещённую комнату. Со всех сторон взирали лики святых. Словно живые, они смотрели на меня как бы с укоризной. Сталин говорил очень тихо, каждое его слово вползало в душу и больно сжимало сердце.
- Нынче будешь исповедоваться. Если уличат во лжи, отсюда живой не выйдешь. Ты, потаскуха, слишком много знаешь, тебя, стерву следует живьём замуровать.
Последнюю фразу он злобно прошипел. Я осталась одна в каменном мешке. Где-то надо мной раздался глухой старческий голос. От испуга я задрожала. Сталин в любую минуту мог придумать какую-нибудь пакость.
- Дочь моя, Вера Давыдова! Мы все принадлежим нашему Господу. Только он один вправе распоряжаться нашими бренными душами. Я пришёл сюда, под своды Московского Кремля, выслушать твою слабую душу, осквернённую сатаной. Не бойся меня.
- Прежде чем говорить, я должна вас увидеть!
- Я предстану перед тобой после исповеди.
- Мне не в чем каяться.
Погасли электрические свечи. Мрак окутал темницу-исповедальню. Отчётливо услыхала душераздирающие крики. Выли шакалы, лаяли собаки, мяукали кошки.