страница 385
Меня вызвал на беседу тучный, одутловатый астматик Жданов. Брызгая слюной, он злобно проговорил:
- Вы, товарищ Давыдова, нарушили каноны порядочности. Кто вам разрешил говорить со сцены про какого-то грязного монаха Нафанаила? Да ещё называть его братом? За такую самодеятельность придётся вас строго предупредить!
- Андрей Александрович, монах Нафанаил - один из самых чистых и светлых людей России. И даже вам я не позволю оскорблять его память.
Разозлившись, Жданов закашлялся. Лицо его надувалось, казалось, что оно сейчас разорвётся и лопнет. Придя в себя, он глухо прорычал:
- Псков для вас даром не пройдёт! Мы, Давыдова, вас дисквалифицируем.
В коридоре встретила Маленкова. Он попросил зайти к нему. Рассказала про Нафанаила, про псковские концерты, про беседу со Ждановым.
Прищурившись, он улыбнулся:
- Бояться вам нечего. К сожалению, товарищ Жданов обречён, он долго не протянет. - Потом спросил: - В.А., когда можно будет вас навестить?
Просто ответила:
- Буду рада с вами встретиться.
Жизнь продолжалась.
Стареющие вожди цепко хватались за спасательную власть. Ведь никто из них ничего не умел, никто из них никогда не работал. Серпом и Молотом они дубасили друг друга. С каждым прожитым днём я всё больше убеждалась в их ничтожестве, мерзости, низости.
1948
Маленков назначил свидание в "хитром домике" на улице Воровского, где мне уже приходилось бывать. За то время, что я его не видела, он ещё больше потучнел. Г.М. шумно меня приветствовал.
- В машине, которая стоит у подъезда, вас ожидает небольшой сюрприз: корзина с цветами, сладости, отборные французские вина и всевозможные деликатесы. Если не изменяет память, вы, Верочка, дружелюбно относитесь к сёмге, икре, балыку, севрюге?
- Спасибо, Г.М.! Я тронута, надеюсь, что подарки от души.