В родительской избе. Стены увешаны портретами, которые маманя старательно заказывала заезжим фотографам. Тогдашние мастера художественного фото умело группировали и приодёвывали детей на изображениях. В Красном углу восседает (и теперь тоже) бабушкин Боженька Иисус Христос. Сколько помню, ранними утрами, когда все ещё спали, бабушка стояла посреди комнаты перед иконой и что-то горестно шептала. Единственное, что из её шёпота мне удавалось разобрать и запомнилось, было - проклятые коммунисты. Полагаю, что бабуля моя не молилась, а изливала свои беды и горести тому, кто не выдаст её никому. Бессловесному молчаливому слушателю. Бабушка была у нас одна - мамина мама. В 1933 году её и деда арестовали, как кулаков. Бабушку выпустили из тюрьмы из-за инвалидности, полученной в раннем детстве (её ножка попала в колесо телеги. Ребёнок плакал, но никто не понял, что ножку нужно было попросту вправить на место. Так и остался ребёнок с негнущейся ножкой). Деда оставили в заключении, и дальнейшая судьба осталась покрыта мраком. Бабушка голая и босая пошла мыкать горе. Самому младшему из 8-х детей не было и 3-х лет. Потом мама вспоминала, что бабушка сказала дочерям, которые были постарше - если хотите уцелеть, должны все разбрестись в разные места, где никто вас не знает (то есть, не выдаст). Помимо того, что у людей отобрали всё, нужно было ещё и перевоспитать их детей, поместив в концентрационные лагеря.

Моя мама, будучи уже глубокой старушкой, плакала и мучилась вопросом - где лежит её отец - или на дне Ангары, брошенный в прорубь, или где-то зарыт в земле. В поисках следов деда удалось лишь раскопать среди документов обл.архива Протокол булучного Совета (сельсовета) о приговоре его к расстрелу, как кулака и вредителя. И о лишении бабушки и 4-х дочерей избирательных прав. Больше никаких следов.

Деда и бабушки по отцу и вовсе никаких следов. Сгибли ещё в 1920-е годы, в годы продразвёрстки и крестьянских восстаний в наших краях. Вопрос стоял тогда - либо всё продовольствие, зерно, фураж свезти на сборные пункты и умереть от голода, либо противостоять и быть расстрелянными.

А Боженька сидит в углу и помалкивает. Кстати, инородцев (так называли в российской империи коренные народы Сибири) обращали в Православие насильно. И кнутом и пряником, так сказать.