Но первый по-настоящему художественный литературный пейзаж Москвы было суждено судьбою создать Николаю Михайловичу Карамзину. Этим пейзажем или, как говорили тогда, в и дом открывалась написанная и напечатанная в 1792 году его повесть "Бедная Лиза". Автор смотрит на Москву от Симонова монастыря, расположенного на высоком берегу Москвы-реки:
"Стоя на сей горе, видишь на правой стороне почти всю Москву, сию ужасную громаду домов и церквей, которая представляется глазам в образе величественного амфитеатра: великолепная картина, особливо когда светит на нее солнце, когда вечерние лучи его пылают на бесчисленных златых куполах, на бесчисленных крестах, к небу возносящихся! Внизу расстилаются тучные, густо-зеленые, цветущие луга, а за ними, по желтым пескам, течет светлая река, волнуемая легкими веслами рыбачьих лодок или шумящая под рулем грузных стругов, которые плывут от плодоноснейших стран Российской империи и наделяют алчную Москву хлебом.
На другой стороне реки видна дубовая роща, подле которой пасутся многочисленные стада; там молодые пастухи, сидя под тенью дерев, поют простые, унылые песни и сокращают тем летние дни, столь для них единообразные. Подалее, в густой зелени древних вязов, блистает златоглавый Данилов монастырь; еще далее, почти на краю горизонта, синеются Воробьевы горы. На левой же стороне видны обширные, хлебом покрытые поля, лесочки, три или четыре деревеньки и вдали село Коломенское с высоким дворцом своим".
В карамзинской панораме Москвы без труда обнаруживаются те же детали, на которые обращали внимание и его предшественники от М.В. Ломоносова до М.Н. Муравьева, но здесь, пройдя горнило художественного преображения, они воспринимаются как нечто новое, увиденное и открытое Карамзиным. Описание Карамзина обладало такой огромной эмоциональной и художественной силой, что москвичи словно прозрели, увидев, как красив их город. С "Бедной Лизой" широко распространился обычай любоваться видами Москвы, они вошли в моду. Художники начали их писать, и картинами, изображающими Москву, как встарь прославленными во всем мире русскими мехами, одаривали иностранных владетельных особ и послов.
В первом путеводителе по Москве, "Записке о московских достопамятностях", написанной Н.М. Карамзиным в 1817 году "для некоторой особы, ехавшей в Москву", как было напечатано при ее издании (этой особой была императрица), автор специально говорит о видах Москвы. Первым он называет вид от Симонова монастыря, далее дается классификация видов по их достоинствам: "В самом городе, без сомнения, лучший вид из Кремля, с колокольни Ивана Великого". Каким он был во времена Карамзина, этот вид изображен на картинах Ж. Делабарта "Вид на Москву с балкона Кремлевского дворца в сторону Москворецкого моста" (1797г.) и "Вид на Москву с балкона Кремлевского дворца в сторону Каменного моста" (1798г.). Примечательно, что художник и на той, и на другой картине изобразил людей, любующихся панорамой. А поскольку среди них видим и купчих в русской одежде, и мужиков в простонародных, или, как их называли, кучерских, шляпах, и благородных дам в платьях с турнюром, и офицеров в мундирах, то можно судить, насколько широко уже вошел в быт к тому времени этот обычай.
Вид на Москву с Ивана Великого описал М.Ю. Лермонтов в очерке "Панорама Москвы". Поднявшись истертой (значит, много по ней прошло людей) витой лестницей на верхний ярус знаменитой колокольни, он окидывает взглядом расстилающийся вокруг город. Отсюда видна вся Москва: Петровский замок и Марьина роща, Сухарева башня и Петровский (в его время так назывался Большой) театр, улицы центра с богатыми дворцами и окраинные с деревенскими избами, Москва-река и Яуза, храм Василия Блаженного, Поклонная гора, "откуда Наполеон кинул первый взгляд на гибельный для него Кремль", Каменный мост, Алексеевский и Донской монастыри, Воробьевы горы... Не буду цитировать очерк Лермонтова, он хорошо известен, напечатан во всех собраниях его сочинений. Лишь обращу внимание читателя на его начало, которое своей формой повторяет построение пословицы, о которой идет речь, возможно, это не случайное совпадение: "Кто никогда не был на вершине Ивана Великого, кому никогда не случалось окинуть одним взглядом всю нашу древнюю столицу с конца в конец, кто ни разу не любовался этой величественной, почти необозримой панорамой, тот не имеет понятия о Москве..."