А еще на вешнего Егория крестьяне, которые не могли прокормиться со своего надела, рядились к богатым хозяевам на работу в страду. К весне у большинства бедняков кончались все запасы (недаром у вешнего Егория было и другое название - "голодный"), поэтому, рядясь, бедняки были особенно сговорчивы: лишь бы сейчас в счет будущей работы получить задаток, пережить бескормицу. При этом часто бывало, что сначала работник радуется - пропитание добыл, а потом сообразит - попал в кабалу: работать-то в страдную пору, когда плата высока, придется за сущие гроши. Но ничего не поделаешь, договор есть договор, и задаток уже проеден. А хозяин, конечно, радуется.
Подобный обман батраков был столь массовым и обычным явлением, что на Руси появился для его обозначения специальный глагол - объегорить.
Впоследствии глагол получил расширительное значение, и В.И. Даль в своем "Толковом словаре живого великорусского языка" указывает только общий, безотносительно к весеннему найму работников, смысл: "плутовски обмануть, обобрать".
С "Егорием холодным" также связан целый ряд обычаев и поверий. "Юрий начинает полевые работы, Юрий и оканчивает", - говорили прежде. Неделя до Юрьева дня и неделя после него - время расчетов и расплаты. "Юрий холодный оброк собирает", - напоминает пословица.
По установленному неизвестно когда и существовавшему до конца XVI века обычаю в эти дни крестьяне-батраки имели право переходить от одного хозяина к другому. Обычай этот держался столетия и заставлял хозяев, не желавших лишиться рабочей силы, умерять эксплуатацию, а мужик сохранял хоть какое-то право на свободный выбор; опять же, если хозяин окажется скупцом или будет заставлять работать через силу, то терпеть это не всю жизнь, а только год. "Мужик не тумак, знает, когда живет Юрьев день", - говорилось в пословице.
Генрих Штаден, опричник Ивана Грозного, в своем описании Московского государства сообщает: "На св. Юрия осеннего крестьяне имеют свободный выход. Они живут или за великим князем, или за митрополитом, или еще за кем-нибудь. Если бы не это, то ни у одного крестьянина не осталось бы ни пфеннига в кармане, ни лошади с коровой в стойле".
Но землевладельцы, за которыми и на земле которых жили крестьяне, были заинтересованы в постоянных и полностью подвластных им работниках. Тем более что к концу XVI века Россия, разоренная войнами Ивана Грозного и разрушившим хозяйственную систему страны разделением ее на земщину и опричнину, находилась в состоянии общего упадка. Села пустели, крестьяне уходили из них в поисках лучшей доли, вотчины и поместья бояр и дворян, то есть "воинства" и "служилых людей", оставались без работников, и, как написано в одном документе того времени, "от того великая тощета воинским людям прииде".
Чтобы поправить "тощету" землевладельцев, Иван Грозный разрешил, при необходимости, в отдельных хозяйствах и отдельные годы объявлять "заповедными", то есть запрещающими крестьянам уходить в Юрьев день.
По сложившейся еще в XVIII веке в исторической науке традиции датой указа, который не в отдельные годы, а вообще запрещал уход крестьян от землевладельца, считается 1593 год. Тогда русским царем был Федор Иоаннович, сын Ивана Грозного. Современник писал об этом акте: "При царе Иоанне Васильевиче крестьяне выход имели вольный, а царь Федор Иоаннович по наговору Бориса Годунова, не слушая совета старейших бояр, выход крестьянам заказал, и у кого колико тогда крестьян где было, книги учинил".
Полный запрет выхода крестьян от землевладельца, даже в освященный давностью и обычаем срок - на осеннего Юрия, - и породил общеупотребительную и сейчас пословицу: "Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!"