В Москве XVIII - XIX веков, когда хотели охарактеризовать необычайную дороговизну или большую цену чего-либо, говорили: дороже Каменного моста. Повод для поговорки дал Большой Каменный мост через Москву-реку.
Этот мост, как свидетельствует известный историк Москвы И.М. Снегирев, "почитался одною из столичных диковинок, наравне с Иваном Великим, Сухаревой башней, Царь-колоколом, Царь-пушкою". Слава и общеизвестность Каменного моста в Москве была столь велика, что он вошел в фольклор, упоминается на страницах классической литературы как характерная примета московского быта, особенно простонародного и купеческого. А.Н. Островский в своих пьесах из московского купеческого быта не раз и по разным поводам говорит о Каменном мосте, а в пьесе "Не было ни гроша, да вдруг алтын" приводит и саму известную московскую поговорку.
"Елеся. Позвольте, маменька! Да на что нам много денег? Нам ведь серебряных подков не покупать, потому у нас и лошадей нет.
Мигачева. Какие серебряные подковы! Какие лошади! Двугривенного в доме нет, а он...
Елеся. Позвольте! Это верно. Нам теперь с вами какой-нибудь двугривенный дороже Каменного моста".
Там, где сейчас находится Каменный мост, в XII - XIII веках был брод и перевоз, через который шла торговая дорога из Великого Новгорода на Оку, в Рязань. В XVII веке Замоскворечье соединили с городом деревянным наплавным мостом. Этот мост приходилось разводить для пропуска судов, убирать в половодье и осенью, что создавало большие неудобства и не обеспечивало постоянной и прочной связи между берегами, а Замоскворечье к тому времени было уже плотно заселено стрелецкими, ремесленными, дворцовыми, садовыми и огородными слободами. Обстоятельства настоятельно требовали постройки постоянного и крепкого - не деревянного, а каменного - моста.
В Москве тогда было всего два каменных моста: Троицкий - через Неглинку к Троицким воротам - Кремля и Спасский - через ров, к Спасским. Конечно, они были несравнимы с тем, какой требовалось построить через Москву-реку. Поскольку московские мастера не имели опыта в строительстве больших каменных мостов, то в 1643 году был приглашен иноземный специалист - "палатный мастер" из Страсбурга Анце Яган Кристлер "служить ремеслом своим, на своих проторях и снастях" (то есть со своими инструментами и приспособлениями). Кристлер привез с собой 1600 пудов нужных для "городового и палатного строительства" железных и медных деталей и инструментов.
Прежде чем приступать к строительству, Кристлер, по требованию Посольского приказа, представил деревянную модель моста - образец, "по которому быти сделану каменному мосту через Москву-реку", и чертежи. Модель осмотрел царь Михаил Федорович, одобрил ее, и было указано строить мост таким, "каков он образец ныне сделал и на чертеж написал".
Представленная немцем смета на строительство оказалась весьма велика. Дьяки Посольского приказа дополнительно направили Кристлеру письменные вопросы, на которые потребовали письменных же ответов, чтобы получить лишний раз оправдание таким затратам.
"Можно ли будет тому его мосту устоять от льду толщиною в два аршина?" - спрашивают дьяки Григорий Львов и Степан Кудрявцев.
"У него (моста) будут сделаны шесть быков каменных острых, а на те быки учнет лед, проходя, рушиться, а тот рушенный лед учнет проходить под мост между сводов мостовых, а своды будут пространны, порожжего места будет по 40 аршин, а меж порожжих мест у столпов будут же сделаны отлоги острые; а от льду мосту порухи никакой не будет, укрепити его мочно. Своды у того моста будут по 40 аршин", - отвечал Кристлер.
"Можно ли будет по тому мосту возить большой пушечный снаряд, и от большой тягости устоят ли своды?" - допытывались дьяки.
"Своды будут сделаны толсты и тверды, и от большой тягости никакой порухи не будет", - убеждал Кристлер.
Зиму 1644-1645 годов заготавливали материалы для стройки, но к строительству так и не приступили, потому что в 1645 году скончались и заказчик моста царь Михаил Федорович и строитель его Иван Яковлевич (как стали называть его в России) Кристлер. Новый царь - Алексей Михайлович - строить мост "не повелел".