С каким презрением говорит гусар про штатского чиновника, даже очков ему не прощает (он - "слеп"), и специально подчеркивает названием чина, самого низшего по табели: коллежский регистратор - 14-го класса; сенатский, синодский и кабинетский регистратор - 13-го.
Но конечно, не регистраторы и прочая мелкая сошка оттеснили военных генералов от власти, а статские генералы, которые в названии своего статского чина имели слово "советник": надворный советник, статский советник, тайный советник, действительный тайный советник.
Н.С. Лесков в очерке "Пресыщение знатностью" описывает, чем был для москвичей Ермолов в годы царской опалы.
"Никакой курьер из самых зычных, прокричав: "Генерал идет", - не может внушить того впечатления, которое ощущалось, когда, бывало, кто-нибудь шепнет на московском бульваре: - Вон Алексей Петрович топочется.
Мало ли в Москве было разных Алексеев Петровичей, но все знали, что так называют Ермолова и что перед этим тучным, тяжело передвигавшим свои ноги стариком надо встать и обнажить головы. И все почтительно поднимались и кланялись ему, иногда в пояс. Это делалось с удовольствием, не за страх, а за совесть.
Тут была, впрочем, немножко и манифестация". Манифестация, конечно, была, и смысл ее был прозрачен: оказывая почет жертве царского произвола, тем самым москвичи выражали свое отношение к источнику произвола.
Кроме "независимости мнений" Ермолов также был известен острословием.
На возвышение статской бюрократии - "советников" - он отзывался московским "злоречием".
"Едва ли не он первый, - сообщает Лесков, - ввел у нас вышучивание чиновных титулов. Алексей Петрович звал своих лакеев "надворными советниками", а ему любили подражать и другие, и с него пошла по Москве мода звать "надворных советников", как птиц, на свист или "на ладошку". Из домов мода давать лакеям эту несоответствующую кличку перешла... в гостиницы... Потом это в числе образцов московского барского тона было привезено в Петербург и получило здесь широкое применение. Лакеев начали звать "советниками" в домах и ресторанах, а потом и в трактирах низшего сорта".
С течением времени и изменениями исторической обстановки прозвище, прилепленное Ермоловым к лакеям, отстало от них, зато желание простого человека позлословить насчет правительственного чина осталось, и кличка перешла на другой объект, сравнение с которым отнюдь не возвышало настоящего надворного советника:
- Это ж у тебя, милый, не пойнтер, а чистый "надворный советник"!