С течением времени москвичи стали пить чай не только дважды в день, как рекомендовал Левшин. Бытописатель Москвы 1840-х годов И.Т. Кокорев в очерке "Чай в Москве" сообщает, что "во многих домах, кроме обычных двух раз, утром и вечером, его пьют столько, что и счет потеряешь".
Чай был принят и взлелеян Москвой, он стал истинно московским напитком. "Кто знает Москву не понаслышке, - пишет Кокорев, - тот согласится, что чай - пятая стихия ее жителей".
Почему именно к чаю пристрастилась Москва, в чем причина "повального московского чаепития" (так называет употребление чая в Москве С.В. Максимов), об этом москвичи задумывались давно и выводили свое умозаключение из особенности московского характера. "Как средство возбудительное (наркотическое) чай действует более на сердце, чем на голову: вот почему особенно полюбили его жители Белокаменной", - объясняет Кокорев.
В этом наблюдении старого писателя "физиологической школы" есть правда. Много лет спустя действие чая на душу отметил А.А. Блок в глубоком, проникновенном, полном отчаяния и надежды стихотворении третьего - трагического - тома:
На улице - дождик и слякоть,
Не знаешь, о чем горевать.
И скучно, и хочется плакать.
И некуда силы девать.
Глухая тоска без причины
И дум неотвязный угар.
Давай-ка наколем лучины,
Раздуем себе самовар!
Авось хоть за чайным похмельем
Ворчливые речи мои
Затеплят случайным весельем
Сонливые очи твои.
За верность старинному чину!
За то, чтобы жить не спеша!
Авось и распарит кручину
Хлебнувшая чаю душа!