В 1599-1600 годах знаменитый русский литейщик Андрей Чохов отлил для колокольни Ивана Великого колокол в 2100 пудов (33,6 тонны), который называли Большой Успенский, Ивановский или Царь-колокол, но последнее название впоследствии перешло к другому, более крупному колоколу. В этот главный и самый большой московский колокол звонили в большие праздники. Второй большой колокол Андрей Чохов отлил для Троице-Сергиевой лавры. Ученый грек Арсений, епископ Елассонский, видевший и слышавший оба эти колокола, сказал о них: "Подобной величины колоколов и такой красоты нельзя найти в другом царстве во всем мире".
Драматична история другого большого колокола, отлитого в 1654 году по приказанию царя Алексей Михайловича. Павел Алеппский, секретарь антиохийского патриарха Макария, живший в то время в Москве, так описывает его звон: "Когда ударяют в этот колокол, он издает звук, подобный грому; не только стоящие подле не слышат, что кричат друг другу, но и те, которые находятся внизу, и даже те, которые стоят в соборе и в других церквах". Но в том же году колокол разбился от слишком сильного удара.
В следующем году мастер-литейщик, "молодой человек, малорослый, тщедушный, худой, моложе двадцати лет, совсем еще безбородый", как описывает его Павел Алеппский, Александр Григорьев, вызвался отлить новый колокол. "Мы благодарим Всевышнего Бога, - продолжает Алеппский, - за то, что при нас был сделан другой колокол, огромнее его не было, не может быть и нет подобного ему в мире". Весил колокол 12 500 пудов. Он был водружен на колокольню. Но сорок шесть лет спустя, в большой пожар 19 июня 1701 года, колокол сорвался со звонницы, упал и разбился. Осколки лежали посреди Кремля тридцать лет, до тех пор пока императрица Анна Иоанновна в ознаменование своего восшествия на престол не повелела "тот колокол перелить вновь с пополнением, чтобы в нем в отделке было десять тысяч пудов". За работу взялись колокольные мастера - отец и сын Моторины. Самый большой в мире колокол был благополучно отлит в 1735 году, еще полтора года происходила отделка орнаментов на нем. Этот колокол получил название Царь-колокол, которое за ним закрепилось и под которым он известен и в настоящее время. Но в то время, когда колокол готовились поднимать из литейной ямы на колокольню, в Кремле случился пожар. Колокол раскалился от падавших на него горящих бревен. Чтобы он не расплавился, на него начали лить воду, чего никак нельзя было делать: колокол дал несколько трещин, от него откололся большой кусок, весом около 700 пудов. (Весь колокол весил 12 325 пудов 10 фунтов).
Царь-колокол в 1836 году был установлен на специальной подставке в Кремле, возле колокольни Ивана Великого, для которой он предназначался. До сих пор этот памятник литейного искусства вызывает восхищение и удивление совершенством своей формы и размером.
Иностранные путешественники, удивляясь размерам московских колоколов, отмечали высокое качество их звучания.
М.И. Пыляев в работе "Исторические колокола" раскрывает, в чем заключается красота звучания колокола. "Главное достоинство колокола, - пишет он, - состоит в том, чтоб он был звонок и имел густой и сильный гул; последнее зависит от относительной толщины краев и всего тела. Если, например, края слишком тонки, то колокол выйдет звонок, но при лишней тонине звук его будет дробиться; напротив, при лишней толщине звук будет силен, но непродолжителен. В звуке колокола нужно различать три главных отдельных тона: первый тон есть главный, самый слышный тон, происходящий тотчас же после удара; если звон густ, ровен, держится долго и не заглушается другими побочными тонами, то колокол отлит превосходно. Такой звон зависит от математически правильной и соразмерной толщины всех частей колокола и происходит от дрожания частиц металла, главнейше в средней его трети. Второй - гул, который хотя происходит тотчас же за ударом, но явственно слышится спустя несколько времени. Гул распространяется не так далеко, как звон, но держится долее его в воздухе, и чем он сильнее, тем колокол считается лучшим; гул происходит от дрожания частиц металла в краях колокола или, вернее, в нижней его трети; оттого-то чем толще края его, тем гул сильнее, хотя от излишней толщины их он разносится не так далеко. Третий тон есть тот, когда колокол не звонит, не гудит, а звенит. Это звененье происходит от дрожания частиц металла в верхней трети колокола; звук этот довольно неприятен; он тем слышнее, чем толще дно и верхняя треть колокола и чем массивнее его уши. В небольших колоколах звук сливается со звоном и потому едва слышен - и то вблизи, но в больших он довольно силен и пронзителен...