ФИНИСТ
РОК - ЭТО НЕ МУЗЫКА ДЛЯ НОЧНЫХ КЛУБОВ
-Константин, вот вроде бы сейчас нет того идеологического диктата, который занимался гонениями на рок-музыку, а в массовом сознании рок-культура по-прежнему в основном ассоциируется с <<беснующимися толпами>>, а не с особым видом творчества. Почему, на ваш взгляд?
-Ассоциировать рок-культуру с беснующимися толпами могут, наверное, лишь те, кто е╦ абсолютно не понимает. Конечно, когда на концерт приходит много народу, то у человека, не привыкшего к такому способу творческого самовырожения, может возникнуть какое-то предубеждение. Но если в зале устанавливается своего рода взаимообщение, очень тонкий контакт, то, по-моему, это и есть культура. Не отвлеч╦нная, а живая, прямая, от души.
-Сегодня, когда молодые люди знакомятся, они часто спрашивают друг друга: <<Что ты слушаешь?>> - тогда как их родители в этом возрасте интересовались: <<Что ты читаешь?>> Вы не находите, что сегодня музыка как бы вытесняет литературу?
-Нет, конечно. Хорошую литературу вытеснить просто невозможно. Особенно русскую литературу, образы которой и сегодня, и всегда, я думаю, будут живы. Пушкин, Гоголь и Достоевский были, есть ибудут. Просто наш век, век магнитофонов, телевизоров и прочих сатанических приблуд оказывает сво╦ влияние. Поэтому люди Слова также вынуждены выражать себя посредством электромузыкальных инструментов. Это органичнее для конца XX века. Хотя, по сути, разницы нет - <<чистая>> ли это поэзия или положенная на музыку. Было бы в этом вдохновение.
-То есть <<чистое>> Слово вс╦ же уходит?
-А ведь русский рок и строится только на Слове. В этом и состоит его коренное отличие от западного рок-н-ролла. Если на Западе рок воспринимается как просто музыкальный жанр, то здесь как стиль жизни.
-Как раз в связи с этим у меня был такой вопрос: вы можете согласиться, что рок - это новое проявление русской культурной традиции, новое проявление того, чем в сво╦ время для поэзии был Серебряный век? Но только если тогда были культовые поэты - Блок, Гумилев, Есенин... - то теперь их <<нишу>> заняли культовые рок-музыканты?
-На мой взгляд, это абсолютно точно, я это ощущаю очень ч╦тко. Другое дело, что немногие это понимают. Замечательно, что вам тоже так кажется.
-Но тогда это было ясно всем, а сегодня <<немногим>>...
-Ну, сейчас вообще о культуре говорить страшно. Поскольку 70 лет уничтожалось именно то, что и состовляло культурное богатство России. Но тем не менее культура и сегодня есть - во вс╦м корневом. Церковь православная есть, есть и творческие личности, которые понимают необходимость христианского возрождения.
-Но эти личности принадлежат к очень разным поколениям. Чем вы можете объяснить тот факт, что вашу - довольно серь╦зную - музыку может глубоко воспринять и прочувствовать именно молод╦ж?
-Я вообще никогда не оринтировался на <<обычных>> людей. Мне были интересны люди, которые послушали бы и поверели бы в наши песни. А почему молод╦ж? Видимо, в этом возрасте душа более чиста, искренна, сознание не замутнено, не загружено мирской суетой, когда уже нет времени о ч╦м-то важном задуматься. Этим достаточно и того, чтобы где-нибудь в машине послушать про бамбук. А мои песни пишутся от сердца - наверное, потому сердца и трогают. Я не пишу хиты...
-А как же <<Мо╦ поколение>>, <<Красное на ч╦рном>>, <<Мы вместе>>?

-Ну, это не хиты, а гимны.
-Вы участвовали в акции <<Голосуй или проиграешь>>, и ваши песни оказали довольно неслабое влияние на молодой электорат. А потом в интервью <<Огоньку>> заявили, что хотите, чтобы политика вообще ушла из нашей жизни. Вы всерь╦з верите, что это когда-нибудь случится?
-Если государство выздоровеет, отчего же? Под выздоровлением я понимаю полное освобождение от кровавого большевистского сатанизма и возвращение к христианской традиции. Ведь когда-то у нас вс╦ было поставлено очень грамотно: Русь была православной, был монарх, который радел о великой державе, которого с пел╦нок учили его великой ответственности. А потом пришла смута, прекрасно описанная в <<Бесах>> Достоевского, которая смела вс╦ буквально к ч╦ртовой матери. Поэтому сейчас уж пусть будет хотя бы демократия. И если монархии уже не будет никогда, это утопия, то пусть будут хотя бы те ростки свободы, которые есть сегодня. Потому на фоне того, как этот сатанизм опять поднимает голову, я сч╦л своим гражданским долгом участвовать в этой акции. Пусть будет то, что есть. Хоть плохонькое, да вс╦-таки наше. А вообще, по моему мнению, политики должны заниматься политикой, а творческие люди - творчеством. Тогда меньше будет всяких проходимцев.
-Расскажите, пожалуйста, историю с вашей медалью. Е╦, к сожелению, мало кто знает.
-Получил я е╦ весной 1993 года - за август 1991-го. Медаль <<Защитник Отечества>>. А в конце 1994-го вернул - из-за убийства Дмитрия Холодова и начала чеченской войны. Это был мой единственно возможный политический протест против того, что происходит в стране.
-Наблюдая за вашим творчеством и мнением, которое иногда появляется в прессе, можно сделать заключение, что ваши взгляды кардинально меняются - от социально революционных в 80-е до традиционно православных в 90-е. Как вы можете объяснить такую метаморфозу? И нет ли у вас чувства, что ваш рок становится уже несколько консервативен на фоне новой кислотно-электронной музыки?
-Просто, смею надеятся, мой рок становится мудрее. Это только ещ╦ раз подтверждает, что рок - это совершенно не модное течение, не развлекательная музыка для ночных клубов, а самовырожение.
-А вы считаете, что у рэйверов самовырожения нет?
-Там есть самовырожение тела. А духа... Вот с этим проблемы. Вместе с тем я люблю чисто энергетическую музыку - например, московский IFK и питерский TEQUILAJAZZZ очень мощные команды. Весь драйф ид╦т от души. И, главное, в них нет зла. Что же до русского рока, то в н╦м всегда честность и искреность стояли на первом месте. Его путь такой же, каким был вообще путь нашей Руси - от непосвящ╦нного язычества с его шаманскими наговорами до кристально ясного света православия. И я тоже иду этим пут╦м. Пытаюсь, по крайней мере. Я считаю, что, если как музыкальный жанр, рок-н-ролл и несовместим с Церквью, то как Слово - вполне. В роке - мятущийся дух, но дух восприимчивый, открытый влиянию свыше. Хотя также и всем искушениям. И главное из них сегодня - это желание идти на поводу у публики, превращать свою музыку в голимую коммерцию, вместо того, чтобы слышеть в себе дух. От популярности у многих просто башню срывает. Но имена называть не хочется, и так всем вс╦ ясно.
-А какие имена вы могли бы назвать из тех, кто близок вашим взглядам?
-Это имена тех, кто даже в нынешнем море <<американского чистогана>> по мере сил старается продолжить русскую культурную традицию. При всей сложности и запутоности - Гребенщиков. Безусловно, Ревякин. И конечно те, кого уже нет с нами - Башлач╦в, Цой, Майк.
-А из новых им╦н?
-Мне об этом сложно говорить. Дело в том, что в отличии от поколения, которое выросло на стадилнных рок-концертах конца 80-х, многие нынешние молодые люди слишком увлечены той внешней, псевдокультурной пл╦нкой, которой их обволакивает телевидение. Я очень хотел бы надеятся, что они углубятся в нечто более существенное. Понимаете, если Бог да╦т человеку полную свободу, то и ад распахивает перед ним широкие врата. А мне интересны люди, которые идут во врата узкие - небесные. Для них АЛИСА, собсвенно, и по╦т...
Вадим Штепа
Литературная газета 15.01.97 г.
Ч╗РНАЯ МЕТКА АЛИСЫ
Альбом <<Ч╦рная метка>> отражает тяж╦лый период в жизни АЛИСЫ. Во всех отношениях тяж╦лый - трагическая смерть гитариста группы Игоря Чумычкина предопределила мрачное настроение альбома и стилистику всех его композиций, выдержанных в духе очень ж╦сткого хард-н-хэви. У АЛИСЫ и прежде появлялось тяж╦лое звучание, но здесь оно доминирует, прида╦т альбому сгущ╦нно-ч╦рный колорит рок-н-ролльного реквиема, не имеющего ничего - и это очень существенно - общего с туповатым инфантильным сатанизмом, свойственным большенству современных металистов и трэшников.
Кинчев никогда не играл в рок-н-ролл, он всегда воспринимал его как особую судьбу, как фатум. Можно по разному относиться к кинчевской поэтике, можно, наверное, е╦ вообще не воспринимать, но она никогда не была умозрительной, сконструированной, фальшивой. Естественно, что Костю (и, само сабой, АЛИСУ) как честного, распахнутого для жизни художника <<занасило>> в разные стороны. Но что из того? Кто из нас имеет право диктовать поэту, учить его, каким следует ему быть? Несмотря на откровенно рок-н-ролльный образ жизни и несомненное богоборчество, Кинчев не предал свой дар Божий, Бога в себе, и не стал, как некоторые его собратья по рок-цеху, якшаться с теми бесами, которые имеют сегодня совершенно определ╦нную окраску и конкретные, совсем не метафизические, социальные интересы.
Но - верн╦мся к альбому. Ориентация на классические каноны тяжолого рока сначала кажется странной и откравенно старомодной, вс╦-таки АЛИСА всегда играла другую музыку. Однако более пристальное знакомство с <<Ч╦рной меткой>> позволяет почувствовать, что эта стилизация была произведена сознательно и что она в полне уместна - хотя бы потому, что Игорь Чумычкин был гитаристом тяж╦лого плана, и группа отдала ему последнюю дань той музыкой, которую он любил. Кроме того, многие песни альбома написал сам Игорь. Успел.
...Вс╦ же довольно сложно анализировать - невозможно забыть о трагической первопричине альбома, и жанровые проблемы, честно говоря, мало волнуют, когда слышишь, как в каждом номере пульсирует всепроникающее лезвие боли. Рок судьбы, судьба рока. Каюсь, я не был ошарашен, узнав о самоубийстве Чумычкина. Ценизм? Нет. Что-то назревало, что-то неизбежно должно было случиться с АЛИСОЙ - уж больно круто Кинчев гнал тогда лошадей...
Фатализм по-прежнему является ведущим двигателем в творчестве Кинчева. Лучшие песни альбома <<Ч╦рная метка>>, <<То ли про любовь, то ли про беду>> и особенно <<Дурак>> - сочатся запредельно-глубинным лиризмом, неистовая, страстная тоска по жизни неотделима от яросного, острого стремления выйти, вырваться за пределы возможного , кем-то отмеренного. Поэтому плавное, фольклорно-напевное мелодическое кружево в <<То ли про любовь...>> разрывается неожиданной сменой ритма и какими-то безумными выкриками - таких контрастных переходов очень много в альбоме, они всегда неожиданны и заметно обогощают прямолинейную логику риффов. Кто-то может воспринять отчаянную безысходность <<Белой невесты>> или <<Умереть молодым>> как оправданиесуицида, но это было бы большой ошибкой. Кинев вообще не любит давать советов, особенно в песнях последнего времени, альбом <<Ч╦рная метка>> - это горькая притча о том, как каждый выбирает свой рок-н-ролл. Ну а потом... . Ну а потом... никому не дано знать, чем завершится кода.
Анатолий Гуницкий
<<Вечерний Петербург>> 16.11.94г.
ЕСЛИ ТЫ ВЕРИШЬ МНЕ
Смотри мне в глаза,
Мне нужен твой взгляд.
Сегодня я способен дать бой,
Сегодня я трезв.
Я говорю тебе:
Сделай шаг.
Пока деревья спят,
Ты можешь верить мне.
Мой лес
Болен луной,
Мой материк
По-прежнему пуст.
Я не хочу пожара,
Но огонь уже зажж╦н.
Я стою на самом краю,
Но пока держусь.
Если ты веришь мне,
Ты пойд╦шь со мной.
Моя земля
Просит воды,
Мой город переполнен и зол,
Как сжатый кулак.
Ветер больших перемен
Дует на восток.
Я чувствую начало конца,
Чувствую ток.
Смелей,
Ещ╦ один шаг,
Лица смотрящих на нас
Уже остались в тени.
Я говорю тебе:
Мне нужен твой взгляд.
Прошу,
Смотри мне в глаза, смотри.
Москва. Щелчек.
Лето. 1985
ЖАР БОГ ШУГА
Лысые поляны да топи в лесах,
Это шьет по пням весна.
Хей, лихоманка вьюга-пурга,
Что, взяла? Ха! На-ка, выкуси-ка!
Кыш паскуда, черная ночь!
Нынче солнце да масленица!
Гуляй поле! Ходи изба!
Ой, да праздник! Ой, да!
Дрянь твое дело, дедушка-снег,
Почернел да скукожился.
Жги! Жги красное! Жги меня! Жги!
Жги, что бы ожил я!
Жги меня! Жги !А я отплачу
Пламень-песнею!
Эй, птицы синицы, снегири да клесты,
Зачинайте заутреннюю!
Че, братушки, лютые псы,
Изголодалися?
По красной кровушке на сочной траве,
Истосковалися?
Че уставился, лысый козел,
Зенки-полтинники!
Чуешь, как в масло, в горло вошли
Клыки собутыльника?
Это лишь начало доброй игры.
Вместо ста избранных,
По бурелому ветра понесут
Стаи расхристанных.
Будет потеха, только ты смотри,
Не проворонь зарю.
Эй, птицы-синицы, снегири да клесты,
Зачинайте заутреннюю!
Вот это оттепель! Вот это да!
Вот это праздничек!
Эй, братва выходи на двор,
Ай-да безобразничать!
Весна на дворе! Весне мороз не указ!
Весна - девка тертая!
Ой, мать честная, давай, наливай!
Гуляем по-черному!
Ну, как тебе оттепель, царь-государь?
Не душно под солнышком?
Али уж хлебнул государь,
Вольницы-волюшки?
Че, скосорылился, али не рад?
Ты ж сам потакал огню.
Эй, птицы-синицы, снегири да клесты,
Зачинайте заутреннюю!
Москва. Щелчек.
Весна. 1987
СОЛНЦЕ ЗА НАС
Пока глаза отражают свет,
Мы будем черны, мы будем чернее, чем ночь,
Но все же светлее, чем день.
Пока земля не заставит нас спать,
Мы будем босиком танцевать по углям,
Но все же летать.
Солнце за нас!
Пока крапивою выстлан путь,
Пока в разорванном сердце жд╦шь новых рубцов,
Ты на коне.
Пока егеря не заманят в сеть,
Пока размал╦ванный цирк не научит скулить,
Ты будешь петь.
Солнце за нас!
Но если вс╦ же в одну из ночей,
Кто-то из тех, кто в огне, поманит петл╦й,
Пой!
Пой до рассвета, до бурных лучей,
Пой, пока утро не вытянет душу из дыр
Этих м╦ртвых очей.
Солнце за нас!
Москва.
Щелчек. Весна. 1987
КРАСНОЕ НА Ч╗РНОМ
Шаг за шагом, босиком по воде,
Времена, что отпущены нам,
Солнцем в праздник, солью в беде,
Души резали напополам.
По ошибке? Конечно, нет!
Награждают сердцами птиц,
Тех, кто помнит дорогу наверх
И стремится броситься вниз.
Нас вели поводыри-облака,
За ступенью - ступень, как над пропастью мост,
Порою нас швыряло на дно,
Порой поднимало до самых зв╦зд,
Красное на ч╦рном!
Шаг за шагом, сам ч╦рт не брат,
Солнцу время, луне часы,
Словно в оттепель снегопад,
По земле проходили мы.
Нас величали ч╦рной чумой,
Нечистой силой честили нас,
Когда мы шли, как по передовой,
Под прицелом пристальных глаз.
Будь, что будет! Что, было - есть!
Смех да сл╦зы, а чем еще жить?
Если песню не суждено допеть,
Так хотя бы успеть сложить.
Красное на ч╦рном!
А на кресте не спекается кровь,
И гвозди так и не смогли заржаветь,
И как эпилог, вс╦ та же любовь,
А как пролог, вс╦ та же смерть.
Может быть, это только мой бред,
Может быть, жизнь не так хороша,
Может быть, я не выйду на свет,
Но я летал, когда пела душа.
И в груди хохотали костры,
И несли к небесам по радуге сл╦з,
Как смиренье - глаза Заратустры,
Как пощ╦чина - Христос!
Красное на ч╦рном!
Москва.Щелчек.
Зима. 1987
ПЛЯС СИБИРИ
Дороги ж╦г мороз,
Да вьюга поводырь,
Здесь без базара и всерь╦з,
А имя этим землям, Сибирь!
Здесь все идет, как есть,
Здесь не цыганят впрок.
Степное слово - честь,
Я здесь услышал коротко - Рок!
Пляс Сибири!
Шапками в снег!
Пляс Сибири!
Хой-да-да-хой-да!
Буран-орда лютует!
Хой-да-да-хой-да!
Снега!
Хой-да-да-хой-да!
Степной землей кочует!
Хой-да-да-хой-да!
Пурга!
Дорогу, да очаг
Оберегает Спас!
Один неверный шаг
Сибирью обращается в пляс.
Шаманят свистопляс,
Да подают пример,
Сестра-тайга, как хватит глаз,
Да батюшка мороз-старовер.
Улан-Удэ - Хабаровск.
Поезд. 3 - 7.12.1994
ДВИЖЕНИЕ В СПЯТЬ
Сл╦зы устали течь рекой,
Право свое поправ.
Сегодня нам будет петь прибой,
С берега переправ.
Сегодня небо взорв╦тся дождем,
Вычертив молний крен,
Леса, могучим плечом,
Поднимут землю с колен.
Выбросив сор непроросших семян,
Вычистив купель,
Сочными травами застелем святую постель.
Мы начинаем движение вспять.
Мы устали молчать.
Мы ид╦м, эй, тв╦рже шаг.
Отныне мы станем петь так, и только так.
Землю покрыла вонь городов,
Переиначив суть.
Рваный туман ядовитых болот,
Гонит по небу ртуть.
Липкие пальцы сквозь телеэкран,
Тычут нам наши места,
Рыжие зв╦зды газетной пятой,
Топчут память креста.
Смыв имена одряхлевших богов,
Конь-ливень, в седле апрель.
Сочными травами застелем святую постель.
Время лениво вед╦т концерт
Единогласных рук,
Униформисты сторожат партер,
Стуком отвечая на стук.
Хор воспевает мир,
Читая ноты только с листа,
Бутафор драпирует жизнь
Устами одного из ста.
Вырвав язык у слепого судьи,
В руки зрячих вложив свирель.
Сочными травами застелем святую постель.
Москва. Щелчек.
Лето. 1986
БЕЛАЯ НЕВЕСТА
Душу в пятки унесло,
Только высветил число,
Час.
Под косой звенит трава,
С плеч слетает голова
Враз.
Кто сбер╦г, да вс╦ раздал,
Ясным в хороводе встал
Зв╦зд.
Мы словно бубенцы с дуги,
Между нами только радуги
Мост.
Лишь Верой укрепи в пути,
Я не спешу, у нас все впереди.
Белая невеста, постой,
Ты сама по себе, но я танцую с тобой,
Собери меня в дорогу домой,
Танцуй со мной, танцуй со мной.
Взлететь до времени,
Не бросив семени,
Да окропить рассвет разрывом глаз.
В охват взять сразу вс╦,
Да потерять свое,
Задумал, порешил один из нас.
Зелья чад коромыслом
Ун╦с с собой,
Запорошены мысли
Винта пургой.
Ой, неудобно!
Москва. ул. Народного ополчения.
Май. 1993
ТЕАТР ТЕНЕЙ
В театре теней сегодня темно,
Театр сегодня пуст.
Ночные птицы легли на крыло,
Выбрав верный курс.
Стены, да пожалуй, бархат портьер,
Еще пока помнят свой грим,
Город накрыла ночь,
Снами задув огни.
Скрип половиц
За упокой.
Лишь время сквозь щели
Сочится луной.
Лиц не видно,
Виден лишь дым
За искрами папирос.
Квадрат окна
Дробится в круг,
Чуть-чуть
И вдруг,
Слышишь,
Хранитель хоровода рук шепчет слова.
Я повторяю за ним:
Дух огня,
Начни игру,
Нам не начать без тебя!
В алых языках ритуального танца
Закружи гостей.
Взойди
Над прахом ветхих знам╦н!
Взойди
Мечом похорон!
Мы здесь,
Мы жд╦м сигнал,
Сигнал к началу дня!
Распиши горизонт
Кострами новых зарниц!
Вскрой душное небо
Скальпелем утренних птиц!
И хотя этот восход ещ╦ слишком молод.
А закат уже слишком стар,
Я продолжаю петь,
Я вижу пожар!
Театр начинает жить,
Лишь только свет отбросит первую тень.
Театр начинает жить,
Когда мы по╦м:
День,
день,
день,
день!
Но в театре теней сегодня темно...
Москва. Щелчек
Весна. 1986
МО╗ ПОКОЛЕНИЕ
Две тысячи тринадцатых лун
отдано нелепой игре,
Но Свет ушедшей Звезды
вс╦ ещ╦ Свет.
Тебе так трудно поверить,
твой путь от этой стены к этой стене.
Ответь:
понял ты меня или нет?
К несчастью я слаб, как был слаб очевидец
событий на Лысой горе.
Я могу предвидеть,
но не могу предсказать.
Но если ты вдруг увидишь
мои глаза в своем окне
Знай,
я пришел, помешать тебе спать.
Мо╦ поколение молчит по углам,
Мо╦ поколение не смеет петь,
Мо╦ поколение чувствует боль,
Но снова ставит себя под плеть.
Мо╦ поколение смотрит вниз,
Мо╦ поколение боится дня,
Мо╦ поколение пестует ночь,
А по утрам ест себя.
Сине-зел╦ный день,
встал, где прошла гроза.
Какой изумительный праздник,
но в н╦м, явно, не хватает нас.
Тебе, так трудно решиться, ты привык,
взвешивать - против, взвешивать - за.
Пойми,
я даю тебе шанс.
Быть живым - мо╦ ремесло,
это дерзость, но это в крови.
Я умею читать в облаках имена
тех, кто способен летать.
И если ты, когда-нибудь,
почувствуешь пульс Великой любви,
Знай,
я приш╦л помочь тебе встать.
Москва. Щелчек.
Май. 1985
СОЛНЦЕ ВСТА╗Т
Мы вскормлены пеплом великих побед,
Нас крестили звездой, нас растили в режиме нуля.
Красные кони, серпами подков, топтали рассвет,
Когда всходило солнце, солнцу говорили: Нельзя!
И ночь лепила в стекло залпами снега,
Ночь плевала в лицо ч╦рным дожд╦м,
Ночь хохотала, кружа, ночь сбивала со следа,
Мы хранили огонь, но не видели, с кем мы ид╦м.
Но солнце всходило,
Чтобы спасти наши души!
Солнце всходило,
Чтобы согреть нашу кровь.
Сторожа продолжают спать,
Но сон их явно нарушен.
Сторожам ещ╦ невдом╦к.
И демоны тусклых квартир цедили из ран нашу боль.
Сулили нам сытые кухни, лизали луной,
Стращали охраной порядка, как страшным судом,
Но мы их гнали прочь, мы жгли нашу жизнь,
Мы шли, мы возвращались домой, возвращались домой
А те, что боятся огня, воспевают сырые углы,
Они охраняют покой, что ж, им есть что терять,
Они говорят о любви, возведя добродетель в закон,
Но когда всходило солнце, закон позволял им стрелять.
Да, мы вскормлны пеплом и это наш плюс,
Мы не знаем конца, но мы рады всему, что нас жд╦т,
Мы сме╦мся в лицо тем, кто при слове огонь, скулил: Я боюсь.
И тем, кто пытался свинцом, запаять солнцу рот.
Питер. Гост. Советская.
Лето. 1986
ШАБАШ 2
Снег на лунном поле,
Заметал следы,
Волки торопили полночь, то была их ночь.
Чертовы колеса
Нас звездами несли,
Небом кружила снежная дочь.
Чуду доверяли,
Верили беде,
Видели, как босиком по сугробам шли облака.
Луч целовали
Утренней звезде,
Да у берез в мороз просили молока.
Сладко да недолго
По душе гулять,
Липким отваром ночь опоила вещие сны.
Кровь замутила
Чертова мать,
Да отпустила петлять до весны.
Но голову шальную
Пулей не спасти,
Вьюга затянет жаркую рану белым рубцом.
На удачу бесу
Спину не крести,
Подмигни да сплюнь, коль узнал в лицо.
Лихо на потехе,
Свистопляс в петле,
Рви из под ребер сердце, на радость стае ворон.
Тело на плахе
Да тень на метле,
Да под дугой золотой перезвон.
Кто за что в ответе,
С тем и проживет,
Время покажет кто чего стоил в этой пурге.
Кто там на том свете
Кружит хоровод,
Объяснит в момент палец на курке.
Москва. Ул. Народного ополчения.
Осень. 1989
ВОЛНА
Ид╦т волна, держитесь стен,
Уйдите в тину, заройтесь в мох.
Ид╦т волна, гасите свет,
Зашторьте окна, задержите свой вздох.
Новые слова давно забытой песни,
Новый символ, новый виток.
Ид╦т волна, держитесь вместе,
Или, как страус, головою в песок.
Ид╦т волна.
Ид╦т волна, закройте город,
Нужен кто-то ещ╦, чтобы замкнуть кольцо.
Ид╦т волна, цирк уже собран,
Но клоуны вс╦ ещ╦ прячут лицо.
Новые портреты чердачных открытий,
Новые ступени, новый рубеж.
Идет волна, имя сво╦ назовите,
Или замаскируйтесь, изменив падеж.
Ид╦т волна.
Но кто-то все время глядит за край,
И моделирует сны.
Он называет имена тех,
Кому решено отправиться в путь на гребне новой волны.
Ид╦т волна, смотрите в небо,
Ловите брызги, берите их в горсть.
Ид╦т волна, не бойтесь грома,
В сущности, гром такой же, как вы гость.
Новая пьеса в истлевшем переплете,
Новая музыка, новый стиль.
Ид╦т волна, прислушайтесь к звуку
Пока не начался новый штиль.
Ид╦т волна.
Москва. Т╦плый стан.
Зима. 1985
КАМИКАДЗЕ
Вросший корнями в небо,
Срезан секирой зв╦зд.
И брошен под ноги стоптанным облакам.
Словом, вином и хлебом,
Благословляли пост,
Тех, кто на взл╦те, падению выстроил храм.
Камикадзе!
Ты сегодня король.
Камикадзе!
Начал движение вниз.
Камикадзе!
Это твоя лучшая роль.
Камикадзе!
Повтори свой номер на бис!
Пальцы коснутся солнца,
Пепел коснется трав,
В час, когда птицы сердцами сольются с землей.
Цепь золотая рв╦тся,
Радугой на ветрах,
Прежде чем воздух успеет налиться бедой.
Подмосковье. Отдых.
Лето. 1989
НОВАЯ КРОВЬ
Гроза похожа на взгляд палача,
Ливень похож на нож.
И в каждой пробоине блеск меча,
И в каждой пощечине дождь.
Начну с начала и выброшу вон,
Все то, что стало золой.
Я вижу, ветер отбивает поклон
Крестам над моей головой.
Новая кровь!
Слышишь стон роженицы ночи?
Новая кровь!
В крике рожденного дня.
Новая кровь!
Дорога домой могла быть короче.
Новая кровь!
Вновь наполняет меня.
Дорогу выбрал каждый из нас,
Я тоже брал по себе.
Я сердце выблевывал в унитаз.
Я продавал душу траве.
Чертей, как братьев, лизал в засос,
Ведьмам вопил: Ко мне!
Какое тут солнце? Какой Христос?!
Когда кончаешь на суке-луне!
Костер, как плата за бенефис,
И швейцары здесь не просят на чай.
Хочешь, просто стой, а нет сил - молись!
Чего желал, то получай!
Вино, как порох, любовь, как яд,
В глазах слепой от рождения свет.
Душа - это птица, ее едят,
Мою жуют уже сорок лет.
Кто-то минирует океан,
Кто-то вот-вот родит,
Кто-то прошел через Афганистан,
У него обнаружен СПИД.
Кто-то сел на электрический стул,
Кто-то за праздничный стол,
Кому-то стакан гарантировал жизнь,
Кого-то не спас укол.
Кто-то шепчет: Люблю тебя.
Кто-то строчит донос,
Кто-то идет под венец,
Кого-то ведут на допрос,
Кто-то в драке нарвался на нож,
Кто-то смеется во сне,
Кто-то попал под дождь,
Кто-то погиб на войне.
Новая кровь.
Адлер. Август. 1987
ЖГИ-ГУЛЯЙ
Вместе с П. Самойловым
Ветер пастух, гонит зарю,
Хлыстом в ч╦рное небо,
Песней торопит рассвет.
Новую кровь дарит новому дню,
Огонь - порванным венам,
Солнце - шальной голове.
Жги, жги, жги,
Хлыстом-посвистом,
Уводи от сырых берлог,
Погоняй лютым солнышком,
Зли, зли, зли,
До ч╦рной копоти.
Пожаром дышит воля,
Да голосит петух,
Хлыстом потчует ночь
Ветер-пастух.
В огне гуляет утро,
Рассвет тревожит сны,
Пляши, ч╦рная ночь,
Под бубен зари.
Жги-гуляй!
В небе ясном танцует огонь.
Жги-гуляй!
Солнце в сердцах живых.
Жги-гуляй!
Песней звонкой наполнена грудь.
Жги-гуляй!
Если покой, хуже, чем плеть,
Рубцы, ближе, чем рана,
Рана мудрее, чем соль.
Только взгляни, и сможешь зажечь
Звезду над облаками,
Только храни в сердце боль.
Москва. Ул. Народного ополчения.
Зима. 1990
Ч╗РНАЯ МЕТКА
Чуткий час времени Ч,
Зв╦зд парча на моем плече,
В чарах порчи лечу в луче,
Моя ч╦рная метка Рок.
Зв╦здам ночь, свет Отцу,
Пыль дорог моему лицу.
До конца танцевать к концу,
Моя ч╦рная метка Рок.
Если ты знаешь, как жить,
Рискни ответить мне,
Кто мог бы стать твоим проводником в небо?
Я сволочь весны, я осени шлак,
Я тебе не друг и не враг, а так.
Мою кровь сос╦т придорожный мак,
Моя ч╦рная метка Рок.
Сколько было тех, кто шагнул за дверь
На моих глазах. Где они теперь?
Где они теперь, в ком оставил зверь
Свою ч╦рную метку Рок.
Кто здесь лучше, чем ты?
Кто здесь хуже, чем я?
Кому на этом свете к лицу цветы?
Кого каким из нас успокоит земля?
Мой стон тревожит ветер,
Твой смех в горах рождает гром.
Эй, брат, летим по жизни, как дети,
Когда мы по╦м!
Подмосковье. Отдых.
Лето. 1991
ЧУЮ ГИБЕЛЬ
Кто-то бь╦тся в поле,
Кто-то - в грязь лицом.
Случай правит пулей,
Ворон - мертвецом.
Место лютой сечи
Поросло травой.
Больно жгучи речи,
Бой не за горой...
Кто смел снять с нас чувство вины?
Кто примет огонь на себя?
Кто слышит поступь грядущей войны?
Что оставим мы после себя?
Братские могилы
Переполнены.
Смерть серпом косила
Буйны головы.
Рваную рубаху
Пулями латай.
Топоры да плаха
По дороге в рай.
Чую гибель!
Больно вольно дышится!
Чую гибель!
Весело жив╦м.
Чую гибель!
Кровушкой распишемся!
Чую гибель!
Хорошо по╦м!
Лесной стороною
Под ясной звездою,
Тропою оленя
Гуляет Емеля.
И все ему рады,
Звери, птицы и гады,
Деревья и травы,
Поля и дубравы.
Покуда есть силы,
Покуда есть духу,
Не порваны жилы,
Не вспорото брюхо.
Покуда есть мочи,
Покуда есть семя,
Орет и хохочет,
Гуляет Емеля.
И славит свободу
Сквозь дыбы изгибы,
На радость народу,
Себе на погибель.
Кости на погосте,
Луч на алтаре.
Страх пылает злостью,
Как зв╦зды на заре.
Распрямлюсь пружиной,
Подниму народ.
Вольная дружина
Собралась в поход.
Адлер. Август. 1987