История одних носков.
Позвонила из Москвы мама и сказала, что, кажется, финский сыр "Ольтермани" окончательно исчез из магазинов. Не то чтобы она жить без него не могла, и не то чтобы сыра в Москве не было, но вот именно его ей жалко. Он был так похож на тот "Российский", который еще не крошился, а резался, как масло, и цвет у него был желтый, а не белый. "Наверное, - сказала мама, - скоро многие продукты исчезнут. Или цены будут неподъемные".
Я почему-то сразу вспомнила, как в 1990 году к нам приехали наши друзья из Финляндии. До этого мы с мужем раза два-три за границей уже побывали, но в нашем доме это были первые гости "оттуда". Я, конечно, как любая нормальная советская хозяйка, впала в полубезумие: чем кормить дорогих зарубежных гостей? С одной стороны, не хотелось ударить в грязь лицом. С другой, в то время в Москве с продуктами в магазинах было, мягко говоря, негусто. И пока мой муж продумывал маршруты экскурсий по Москве и области, я начала планировать закупки продуктов.
Понятно, что удивить гостей изобилием мне бы ни за что не удалось (были мы за год до этого в их Финляндии, видели клубнику в январе и полки супермаркетов в любое время дня и ночи... Правда, справедливости ради надо сказать, что, когда три года спустя, в январе 93-го, с научной конференции в Финляндии муж привез мне, беременной, коробочку клубники грамм на сто пятьдесят, стоимостью как раз в его суточные командировочные, укутанную от мороза в два свитера, я ее есть не стала: красивые ровненькие ягоды не имели ни вкуса, ни запаха), да и жили мы тогда с мужем на две стипендии: мою студенческую и его аспирантскую. И я решила брать "национальными блюдами": ну, там, блинчики с творогом, гречневая кашка, борщик или вот сырники (моя мама в тот период дружила с чудесной женщиной с молокозавода, и с творогом и сметаной в семье проблем не было). Но в сырники были нужны яйца. Дома яиц не было. Молокозавод их не производил. Я пошла в магазин за углом.
За углом яиц не оказалось. Я сделала круг побольше. Ни в одном магазине - ничего. Я начала что-то подозревать, и съездила на автобусе в крупный по тем временам универсам на Юго-Западной. Там добрые люди, рассмеявшись сначала мне в лицо, сжалились над идиоткой и объяснили, что яиц нет уже две недели, что нигде я их не найду, и лучшее, что я могу сделать - это купить яичный порошок, если сумею с ним встретиться, и если мне он достанется после того как отстою за ним часок в очереди. Я, кстати, видела эту порошковую очередь в одном из обегаемых мною магазинов, но в запальчивости не обратила на этот факт никакого внимания, а должна была бы: ведь если очередь есть, то, как говорил Винни Пух, "это ж-ж-ж неспроста".
В общем, порошок я нашла и купила. И был визит финнов - с винегретом (экзотика: ну откуда в Финляндии винегрет?), блинчиками, щами и прочими русскими деликатесами. Гости наши - Ульрика, моя ровесница, тоже студентка, и ее мама, Биргитта, учительница, чудесная женщина, интересующаяся историей России и особенно живописью - были вполне позитивны, ели все с удовольствием, нахваливая гречневую кашу и котлеты; восхищались куполами и Кремлем согласно мужниной программе, смотрели картины в Третьяковке, покупали матрешек и ушанку на вернисаже в Измайлово; с некоторой опаской, но сели в замерзшую подмосковную электричку, чтобы съездить в Загорск, там долго любовались церквями, грелись чаем из самовара в кафе, перекусывали пирожками на станции (сомнительного, кстати говоря, качества, но на морозце сошло).
И все свободное время - дома, в электричке и даже в метро - Ульрика вязала себе теплый свитер, синий с голубыми полосками. Мама сказала, что она только что научилась вязать, и теперь это ее хобби.
А потом муж повез их на Арбат - тогдашний московский Монмартр. А в конце Арбата мы естественным образом уперлись в Смоленский гастроном. И наши финские друзья решили ознакомиться также и с "культурой потребления": посмотреть, что это - супермаркет в Москве. И мы зашли.
Внутри с потолка, щедро украшенного лепниной, хрустальные каскады люстр бросали блики на белые мраморные стены. Высокие сводчатые окна блестели на солнце. На длинных рядах полок рыбного отдела стояли железные банки с морской капустой и килькой в томате. В овощном под панно, изображающем изобильный урожай, был выложен затейливый орнамент из трехлитровых банок с соком. В мясном было просто чисто. В бакалейном - подсолнечное масло и редкие крупы. Все.
Я приготовилась что-то говорить о том, что уже конец дня, а утром продукты обязательно привозят, но Ульрика села на пол под мраморную колонну и заплакала. Биргитта говорила ей что-то по-фински, пытаясь успокоить. Конечно, вряд ли мы тогда думали о себе в категориях "мы - патриоты!", но мы искренне любили свою страну, и было так неприятно и обидно, обидно до горящих ушей за эти пустые полки - после Кремля, после Третьяковки, после Загорска...
Вечером я накрыла на стол к ужину. Не помню, что у меня было: наверное, очередные блинчики или оладьи - бабушка щедро снабжала нас разными вареньями. "Я не могу это есть. Три дня мы завтракали, обедали и ужинали: где вы брали все продукты, ведь у вас в магазинах ничего нет?! Как вы живете?" - снова плакала Ульрика. В общем, ужин не удался. После ужина Ульрика села с вязанием и стала распускать рукав у свитера. "Надо связать по-другому", - объяснила она.
А на следующий вечер наши гости уезжали. Собирая вещи, они все пытались оставить нам начатую пачку таблеток от головной боли, почти полный флакон шампуня, который брали с собой в дорогу, банку крема для рук, еще какую-то ерунду. "У нас не закрывается чемодан, так много багажа, нам будет тяжело нести!", - говорила Биргитта. А Ульрика вручила мне красиво завязанный пакет: "Это тебе. Откроешь, когда мы уедем!".
Мы проводили их на Ленинградский вокзал. Они уехали. Мы, уставшие, но довольные, что все прошло хорошо, вернулись домой. Развязали пакет. Там была пара носков - синих с голубой полоской. За ночь она распустила свитер и связала мне носки. Я их, кстати, до сих пор надеваю, когда у нас дома в Лондоне холодно. Видимо, у финнов очень хорошая пряжа. И сыр "Ольтермани".
(C) Блог Юлии Уткиной на русском канале BBC