Найдите, пожалуйста, полчаса, послушайте С.Белковского. Нюансы, детали, мотивации.

А.Нарышкин― Почему, как вам кажется, Путин объявил о том, что самолет в небе над Синаем рухнул в результате теракта? Почему это было объявлено после событий в Париже?
А.Орех― Почему именно вчера, не неделю назад?
С.Белковский― Это ясно как божий день. Ясно, что Путин знал о терактах в Париже заранее, потому что у него есть обширная агентура в ИГИЛе. Эта обширная агентура в руководстве ИГИЛа возникла из-за того, что ИГИЛом в военно плане руководят баасисты, то есть, бывшие представители войск Саддама Хусейна. А это очень близкие к Советскому Союзу, к России, люди вообще-то. То есть, российские спецслужбы имеют обширную агентуру в этой среде еще со времен ирано-иракской войны и даже раньше. И курировал все это Евгений Максимович Примаков. А.Орех― Когда-то.
С.Белковский― Который в последние годы оказался ближайшим другом Путина, хотя долгие годы им не был. Путин все это знал – про теракт в Париже. Он все это знал. В пятницу вечером — у меня просто в Париже погибли близкие люди, прошу прощения за это сентиментальное признание, поэтому для меня эта история не только общественно-политическая, но и личная. Я ездил в Париж, сейчас снимал там фильм, между прочим, про случившееся. Путин был невероятно сентиментален в пятницу вечером, когда случился этот теракт. А Путин обычно зависает, когда он не знает, что делать, или когда он о чем-то не знал.
А.Орех― Ну да, пропадает куда-то.
С.Белковский― Пропадает. Лодка «Курск», «Норд Ост», Беслан он все время куда-то исчезает. А здесь в ту же секунду буквально после теракта выходит заявление Пескова о том, что это чудовищная трагедия и Путин как-то неожиданно приобщается к этой истории. Вот эта трагическая сентиментальность, которая присущая жестоким людям и бандитам в особенности, навела уже тогда меня на печальные размышления, которые потом подтвердились с помощью анализа той информации, которой я располагаю. Путин знал об этом. И он немедленно соединил теракт самолета с терактом в Париже, чтобы заявить всему миру, что коалиция необходима, неизбежна, что Россию снова нужно прижать к любящей груди мирового сообщества, — официальную Россию. Не нашу с вами Россию, в которой мы сейчас живем и в студии которой мы сейчас находимся. Официальную Россию. Все-таки перейти к переговорам о разделе мира и прижать его к любящей груди. Операция по принуждению к любви продолжается.