Увещевание

Писано в день смерти Блока

Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?

Милые братья мои белорусские!
В воздухе пахнет восстанием масс.
Сколько уж лет вы терпели без устали —
Видимо, можно замучить и вас.

Вы собираетесь вашего гоблина,
Лидера ваших глубинных пластов,
Выгнать из Витебска, Минска и Гомеля —
И поместить, предположим, в Ростов.

Мертвое дело. Не стоит и пробовать.
Врос, полагаю, за тридцать-то лет.
Вам же придется все это расхлебывать,
А привлекательных выходов нет:

Либо в объятия нашего кремлина,
Что, окончательно ороговев,
Примет — но это для вас неприемлемо, —
Либо на Запад, в жерло МВФ.

Сколько ни манят небесные выси нас,
Всюду маячит холодный прием.
Так ли, иначе — повсюду зависимость,
А независимость только при ём —

Чудище облом, озорном, проверенном,
Свойском, привычном, как запах клопа,
Сделавшим ваше Отечество мерином —
Вялым, покорным, но тянет пока.

Им-то и держится — пища ли, войско ли…
Вольница дразнит, но больше — грозит.
Главное слово, по-моему, — «свойское».
Свойский. Савейский. Как свой паразит.

Он-то привычный, а после-то что еще?
Тридцать уж лет просвистело при нем.
Старое, злое, ручное чудовище:
Вместе корячились, вместе помрем.

Словно уткнешься в подушку вонючую,
В старую простынь, родное белье:
Пахнет козлиной, подмышкой, онучею,
Но ничего не попишешь — свое.

Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?
Вместе. Субстанцией стали одной.
Глядя глазами пожившего заица,
Рядом с охотником волк — как родной.

Он — воплощенье вождя и повытчика,
Низкого неба и близкого дна,
Он же — как жизнь. Роковая, привычная,
Тоже ужасная, тоже одна.

Если вглядеться — такая немилая!
Вечная изморось, вечный бардак,
Вечная бестолочь… Но отними ее —
Как-то неправильно. Лучше уж так.

Тоже ходили мы с белыми лентами,
Словно у Ханеке в страшном кино, —
Женщины с лицами великолепными,
Дети с горящими взорами… Но —

Надо смиряться с веленьями высшими!
Так что при взгляде на ваш огород
Было бы славно, коль тоже не вышло бы.
Пусть он хотя б шестьдесят наберет.

Если сбежите, как Анна Каренина, —
Вы между нами вбиваете клин,
Мы же останемся только с Кореею.
Хоть и заслуженно — горько же, блин.

Верьте же свойскости — подлинной истине,
Плоской, нагой, как сухая стерня.
(Страшно задуматься: это я искренне?
Видимо, искренне. Тьфу на меня.)

Так что признайте: не стоит и пробовать.
Всюду рисуется страшная месть.
Если б вы жили действительно впроголодь…
Но ведь не впроголодь? Что-то же есть?

© Дмитрий Быков

P.S.: вот совсем бы не хотелось матом в адрес Дмитрий Львовича, но стишок какой-то... сервильный
...или я чего не понял?