ЗА МЕСЯЦ ДО ПАСХИ

24.03.2022

Убираю сухие листья. Грабли, пыльный мешок. Вокруг – ростки виноградной лозы, нарциссы, тюльпаны и сон-трава. Разгибаю спину и смотрю вдаль: низкий деревянный забор, почти как у нас в Казацком (кто знает, осталось ли что-то или камня на камне… Черниговская область все-таки…), зеленые поля, полукруглыми холмами уходящие за горизонт, корабельные сосны, ели, аккуратные белые домики: один, второй, симметричные колокольни готической церкви вдалеке, вечерний и утренний звон…

Что я здесь делаю? Кто я? Как я сюда попала и зачем? Закуриваю. Дым медленно поднимается над моей головой. Смотрю вдаль. Память ничего не предлагает кроме кадра из фильма «Зеркало». Сплю вторую ночь, а до этого месяц - нет. Если бы я могла спать, я бы никогда… Я бы просто спала. И родители тоже. И мы бы, вероятно, пережили и дожили или нет, впрочем... Хотя… Вдруг оказалось, что моя жизнь важна такому количеству людей, что они готовы на все, что угодно, лишь бы только я... Так моя жизнь оказалась важнее меня. Моя близкая подруга когда-то сказала: «Удивительно, у тебя совершенно отсутствует чувство самосохранения!» Видимо, это правда. Паника есть. Тревога есть. Зачатки клаустрофобии есть. Чувства самосохранения – нет. И меня (нас) сохранили, - потому что нас же трое в этой лодке.

Я уехала. Сообщаю на всякий случай, если кто-то меня потерял. Но так как я с первых дней войны перешла в режим личного общения, всем, кому я нужна, и кто нужен мне – рядом: в Украине, в Бразилии, в Испании, в Англии, в Ирландии, в Италии, во Франции, в Бельгии, в Германии, в Норвегии. Мы не выбирали. Спасибо, мои дорогие за то, что вы цените меня больше, чем я себя. Я вас люблю!

Что это значит - сложить чемодан за один вечер? Что это такое - погрузить в него всю свою жизнь? Теперь, наверное, это не имеет значения: фотографии, книги, архивы, письма, когда ТАКОЕ вокруг. А я плачу. Каждый день. Мне говорят: «Дом можно построить везде. Ты и есть дом. Потому что если тебя не будет, то кто его построит? И твой дом тебя дождется. Он дождется». Так говорят те, кто меня любит, и я им верю. Но, черт побери, что я здесь делаю, здесь, где звезды и тишина? «Смотри, Большая Медведица…», - говорит мама. На ветке черешни качается кормушка для птиц. Сад возле дома напоминает L’Orto dei Frutti Dimenticati в Пеннабилли... Здесь говорят по-немецки… И я совершенно не понимаю, что будет завтра, я даже не знаю, что будет сегодня. Анечка вчера сказала: «Ты о чем думала, ты со своей нервной системой на что надеялась? Ты нормальная вообще?» Нет, совершенно не-, и вообще… Мама перед отъездом просила: «Положи пару носков». А я вместо носков положила портрет Бунина. Еще я положила тряпичную бабочку Тонино Гуэрры и акварель Вики с голубыми горами Испании, и еще фотографию моего райского сада из Бергамо, и открытку с видом Санта Мария дель Фьоре, ту самую, из моего рассказа... А носки? Нет, не положила. Хрен с ними, с носками. Каждый день я просыпаюсь в комнате Эммы и плачу. Я очень скучаю: по дому, по дорогим мне людям, по тем, кто уехал, по тем, кто остался.

Те, кто воюет, просят не звонить. И я не звоню. И даже не пишу.

Димочка, я взяла твои очки, я их ношу каждый день: здесь жарко и солнце светит с самого утра, но даже если бы здесь был тридцатиградусный мороз и ночь длилась круглые сутки, я бы все равно их носила. Я надеюсь, что так я помогаю тебе там, не скажу где.

Ирэночка, как хорошо, что ты не дожила. Я знаю, так нельзя говорить, но, я все равно говорю. Потому что я всегда «говорю то, что думаю и думаю то, что говорю». Ты мне снилась. В первую же ночь в чужом доме, когда я наконец-то смогла закрыть глаза, мне приснились развалины городского квартала в сером, пыльном мареве после бомбежки, и растерянная маленькая девочка, а в небе разъяренной эриннией парила моя умершая подруга. Ирэна. Копна твоих черных растрепанных волос. Лицо перекошено криком. Ты неслась на защиту Зои (так зовут твою дочь). Но Зоя в Израиле, подумала я, проснувшись. А потом вспомнила, что это имя означает «жизнь». ЖИЗНЬ. Так вот оно что, - и мертвые уже проснулись… И гробы открылись… И «раздался голос, грому подобный…»

И сегодня, когда «из дыма вышла саранча на землю», посреди огня, посреди наших разрушенных и снесенных городов и сел, все громче звучат со дна бездны или с раскаленных небес слова пророка Исайи:

«Где твое жало, смерть? Где твоя победа, Ад?»

Jaroslava Khomenko