И шелест, и тяжесть зачитанной книжки.

Двенадцатый час, мы опять засиделись.

Железистый запах молочной отрыжки

Серьёзно и сладко уснувший младенец.

На улице липы под шквалами гнутся,

А тут так легко ничего не бояться.

Двенадцатый час, значит, завтра проснуться

Примерно как в гору на лыжах подняться.

Но книжка, а в книжке о счастье и чём-то,

Что глушит часов монолог равнодушный.

И спит небольшая смешная девчонка,

На щёчке - размашистый след от подушки.

- Ты сделаешь чаю?

- Я сделаю чаю.

Двенадцатый чай. То есть час. Я устала.

Но липы так яростно ветер качает,

- Ты завтра не встанешь.

- Да как-нибудь встану.

Как больно выныривать, воздух глотая,

- Ты новости видел?

- Да, видел. Ответят.

- Смотри, до чего она вся золотая,

Медовая, млечная.

- Снова по детям.

Сгибаются тени, сминая страницы,

Сгибаются липы под шквалами ветра.

Ответят за церкви, площадки, больницы

Никто не сумеет уйти без ответа.

- Ответят?

- Ответят.

- Ты завтра не встанешь.

- Да встану, конечно.

Которую ночь ты

Сидишь и знакомую книжку листаешь,

Из времени прежнего, радости прочной.

Откроешь страницу почти что любую

И смотришь, упрямо на что-то надеясь.

За окнами буря. За стенкой от бури

На ломтике света уснувший младенец.

#світлопереможетемряву

Аня Хайтлина