Мы встретились с Виталием Манским на следующий день после того, как его объявили «иностранным агентом». Вполне предсказуемая история. По пятницам, как в средневековые времена, теперь вывешиваются списки провинившихся перед сувереном. Только раньше эти имена можно было прочесть где-нибудь на ратушной площади или на позорном столбе, а теперь Минюст РФ обнародует списки «иностранных агентов» в Интернете. За полтора года войны это стало чем-то вроде рутины. Опять же что-то вроде титула, как знак отличия, которым полагается гордиться. Но когда я увидел Виталия в вокресное дождливое утро в Юрмале, он был настроен скорее меланхолически.

Он вообще, мне кажется, человек от природы сдержанный. Не склонный к громким словам и эффектным жестам. Даже когда его прилюдно облили красной краской на так и несостоявшемся открытии АРТДОКФЕСТА в Москве весной 2022 года, он сохранял тот же невозмутимо-грустный вид человека, которого трудно вывести из себя, а еще труднее удивить. Своему «иноагентству» тоже как будто не удивился, как и краске в лицо. В такое время живем, ко всему надо быть готовым. Тем более, если хочешь говорить правду. Кому-то ведь это может очень не понравиться. Знаю, что уже вовсю идет работа по отбору новых фильмов для Артдокфест-2023. Понятно, что пока говорить о фестивальных фаворитах рано. Да и всех подробностей разглашать не полагается. Тем не менее Манский не считает нужным скрывать своего разочарования. В большинстве российских фильмов, которые он успел посмотреть, войны нет совсем. Даже тень ее не угадывается. Время от времени он специально возвращается к датам, когда фильм был снят. Война уже идет вовсю, но на экране ее нет. Вот недавно он посмотрел фильм о священнике. Прекрасно все снято, прекрасный, благообразный батюшка. Велеречиво рассуждает о том, что Россия — это музыка Рахманинова, которую надо слушать сердцем. Но ведь в регион, где этот батюшка служит и произносит свои поэтичные проповеди, все время поступают новые гробы. Это один из основных адресатов Груза 200. Почему же священник об этом молчит? Почему не скажет слово пастыря, которого от него все так ждут? Как это объясняет сам Манский?

- Рабство. Неизжитое, неубитое рабство. Поиск свободы не входит в жизненное меню раба. У него там значится хлеб, еда, сон, отдых. В перечень запросов свобода не входит.

- Но ведь есть и такая точка зрения: нельзя оставлять свою публику, свою паству. У художника есть долг перед теми, кто не может никуда уехать, кому сегодня особенно необходима духовная пища. Можно вспомнить такие имена, как пианистка Мария Юдина или та же Анна Ахматова. Они ушли во внутреннюю эмиграцию, но при этом оставались со своим народом. Мы об этом много говорили с нашей общей подругой, пианисткой Полиной Осетинской. Что ты по этому поводу думаешь?

- Я люблю Полину, но при этом с ней категорически не согласен. Да, у каждого из нас была и есть своя публика. И надо сделать все, чтобы эта публика поняла, что наша жизнь изменилась. А если мы продолжаем своим творчеством и даже просто присутствием создавать для своей публики пространство комфорта, то тем самым работаем на войну.

- А что ты думаешь о тех, кого покойным Олег Павлович Табаков называл «непоротым поколением»? Ведь именно они сейчас оказались ключевыми фигурами в российском театре, поддержавшими войну в Украине. Получается, что эта свобода тоже была иллюзией?

- Я думаю, что все они, - и Машков, и Миронов, и Богомолов, и Хабенский, - все они, как выяснилось, художники с очень слабой иммунной системой. Та самая прививка свободы, которой гордился и в которую искренне верил их мэтр Олег Табаков, оказалась очень нестойкой, совсем короткого действия. Как только наступило время выбора и настоящих испытаний, они оказались не в пример слабее своих предшественников, того же Олега Ефремова, Анатолия Эфроса, Юрия Любимова, Георгия Товстоногова. Тех, кто в течение десятилетий своего сопротивления тоталитарной системе сумели выковать себе броню и мускулы. Они не боялись говорить по сути. Они не боялись идти наперекор. А эти все оказались оформителями. Не художниками, а именно оформителям. Ведь подлинная сила вырабатывается только в борьбе. А за ними нет никакой истории сопротивления. Зато есть райдер и цена, за которую их можно купить. Вот их и купили. Лично я не верю, когда говорят: за мной театр, коллектив, фестиваль и все такое. Есть страх потерять свои привилегии и.... пустота.

Целиком интервью можно прочитать здесь

https://spektr.press/svidetel-oshibki-sergej-nikolaevich-i...

Сергей Николаевич