БОЛЬ.Стихи и проза о войне.
Олександр Кабанов в перекладах Ірини Юрчук
* * * *
Я смотрел в раскрытый стручок фасоли:
в нём опять ночевал сочинитель грёз,
наш господь-отец – собиратель боли
и хранитель моря горючих слёз.
Было утро: медленно, из траншеи,
вслед за солнцем – выползла к лопухам
наша цвет-марина с петлёй на шее –
вы её узнаете по стихам.
Мы – вахтёры облачного архива,
и свою давно отыграли роль,
в наших файлах: будда, христос и шива,
вы, конечно, помните к ним пароль.
Пусть безбожье – опиум для народа,
и святой канабис – трава грехов:
помолись, товарищ, и жди прихода
санитаров, родственников, волхвов.
И они причалят к твоей квартире,
капитаны самых последних дней:
все четыре волхва и звезды четыре,
не слезая с бледных своих коней.
Как предвестники новой кровавой воли,
где любовь и доблесть живут в огне,
и раскроется книга – стручок фасоли,
и тогда вы вспомните обо мне.
2023
****
Я дивився в дійшлий стручок квасолі:
там вигадник мар ночував колись,
наш господь-отець – призбирувач болю
й охоронець моря горючіх сліз.
І повільно вранці, дивись, з траншеї
лопухами поповзом вируша
цвіт-марина – зашморг на шії в неї,
Ви її впізнаєте по віршам.
Ми – вахтери пасмурного архива,
і свою давно відіграли роль,
в наших файлах: будда, христос і шива,
ви ще не забули до них пароль.
Хай безбожжя – опіум для народу,
і святий канабіс – трава гріхів:
помолися, друже, й чекай приходу,
санітарів, волхвів і ходаків.
Ось вони причалюють до квартири,
капітани днів прикінцевих тих:
всі чотири волхва й зорі чотири,
не злізають з коней своїх блідих.
Як провісники кревні нової волі,
Де любов і доблесть цвітуть вогнем.
І розкриється книга – стручок квасолі,
Щоб ви пригадали тоді мене.
* * * *
Туда, где зимою – ни снега,
ни ранней в зазубринах тьмы,
мы выйдем из тела ковчега –
и больше не будет зимы.
И больше не будет дороги,
которая всех увезла,
ни воя воздушной тревоги,
ни страха, ни крови, ни зла.
Здесь гроздья бананов, как груди,
тугими рядами висят,
и нравятся местные люди
всем женщинам за пятьдесят.
Ответь мне, больная собака:
что может быть в мире тогда –
бессмысленней снега и мрака,
колючего ветра и льда?
И путая мачо и лечо,
на краешке райского дна,
тебе, мой спаситель, отвечу:
бессмысленней снега – война.
Война за войною с войною
в предчувствии новой войны,
страшнее, чем вьюга зимою
и ватные в детстве штаны.
Рождественский лёд в водевиле,
а что ещё вспомнить без слёз:
то утро, когда нас убили
и солнце внесли на мороз.
2023
****
Туди, де узимку ні снігу,
ні ранньої в буртах пітьми,
з ковчегу ми вийдемо тихо –
і більше не буде зими.
І більше не буде дороги,
що всіх на собі увезла
серед завивання тривоги,
ні крові не буде, ні зла.
Тут грона бананів, як груди,
тугими рядами принад,
і так до смаку чемні люди,
жінкам, котрим за п'ятдесят.
Скажи мені, хворий собака:
що є в цьому світі тоді
дурніше за сніг, гірше мряки,
гостріше, ніж вітри й льоди?
І сплутавши лечо і мачо,
на припічку райського дна,
тобі, рятівник мій, означу:
дурніша за кригу війна.
Війна за війною з війною,
відчутність нової війни,
страшніш, ніж завія зимою
і ватні з дитинства штани.
Різдвяний льодок водевілю,
а що ще згадати без сліз:
уранці, коли нас убили
і сонце на скипень знесли.