По теме Холокоста 🙏

29 сентября. Бабий Яр.

ГЕЗА РЁРИГ: «КАК МОЖНО БЫЛО ДОПУСТИТЬ ХОЛОКОСТ?!»

«Сын Саула» - это фильм-потрясение. Смотреть его тяжко. Но необходимо. Трудно поверить, что это дебют молодого венгерского режиссера Ласло Немеша. Картина получила Гран-при в Каннах-2015 и Оскар-2016 за лучший фильм на иностранном языке.

Действие фильма происходит в 1944 году, в концлагере Освенцим. Саул – заключенный из зондеркоманды, сопровождавшей еврейских смертников в газовую камеру, а затем – в крематорий. В газовой камере каким-то чудом выжил мальчик, после чего нацистский офицер-врач задушил его. Саул увидел в мертвом подростке сына (которого у него никогда не было). Последние часы своей жизни Саул посвящает тому, чтобы похоронить тело мальчика по иудейскому обряду.

Роль Саула сыграл Геза Рёриг, венгерский режиссер, актер, певец и поэт. Это его дебютная роль в полнометражном кино. Рёриг с 2000-го года живет в Нью-Йорке, пишет стихи и прозу, издает свои книги, воспитывает четверых детей, исповедует иудаизм.

Мне удалось поговорить с Гезой в Киеве, куда он заехал на один день, чтобы принять участие в допремьерном показе в Украине фильма «Сын Саула».

- Геза, после такого успеха - получения «Оскара» - вы, писатель и поэт, собираетесь продолжать актерскую карьеру или все-таки писательскую?

- Скорей я выберу писательство, а не актерство, буду продолжать свою работу на этой стезе. Могу сказать, что актерская одиссея была небольшим путешествием в моей жизни. Причина этого – в том, что я не люблю быть зависимым от кого-либо. Когда я пишу, тогда я независим, и никто не диктует, что я должен делать и что должен писать.

- Если вы называете актерство путешествием, то этот фильм оказался для вас экстремальной одиссеей. Это очень глубокое погружение, особенно для человека, впервые играющего такую большую и трагическую роль. Насколько отразилась на вас эта роль? Какое послевкусие осталось, когда фильм был закончен?

- На самом деле, я с 12 лет знаком с тематикой Холокоста. От своего дедушки. Мы много говорили об этой трагедии Второй мировой войны, обсуждали ее. Многие думают, что это некая новая глава в моей жизни. На самом деле меня всегда занимал этот вопрос. Будучи верующим, глубоко верующим человеком, я постоянно задаю этот вопрос и себе и Богу: как можно было допустить, чтобы Холокост оказался реальностью? Отвечая на ваш вопрос, скажу: для меня было новым, что я мог сыграть эту тему как актер. Но в жизни эта история не является для меня неизвестной. Она волновала меня длительный период времени.

- Поскольку вы религиозный человек, для вас понятно, что не случайно главный герой назван Саулом: библейский персонаж Саул не смог пережить смерть своих сыновей. Но зрителю, смотрящему фильм, это может быть непонятно, и он задается вопросом, был ли тот мальчик, выживший в газовой камере, а затем убитый врачом, на самом деле сыном главного героя? Или это не суть важно, поскольку здесь вступает в силу закон притчи? Так и было задумано автором фильма, режиссером?

- С библейским сюжетом сюжет фильма не имеет никакой связи. Название фильму дал не я, а режиссер, который не является верующим человеком. Поэтому параллели искать в этом плане с Библией не стоит. Однако то, что показывает фильм, и показывает очень четко – это взаимосвязи людей. Мальчик не был биологическим сыном Саула. Мы в фильме оставили много намеков на то, что мальчик не мог быть его сыном. Но Саул усыновил этого мальчика в своей душе. Я хотел показать, что от простого взгляда одного человека на другого, даже в таких ужасных, экстремальных условиях, может быть все что угодно. Этот мальчик… Он знал, что умирает, и Саул тоже понимал, что это уже конец. И он посмотрел на Саула таким взглядом! Он почувствовал, что это его родственная душа. В конвейере смерти, когда Саул становился своего рода машиной убийства, зомби, не чувствующим ничего, поскольку обстоятельства были такими, что он не мог ничего чувствовать, этот мальчик оказался для него жизнью. У Саула возникла цель: похоронить мальчика по еврейским канонам. Эта цель возродила в Сауле человечность. И фильм – о том, как в ужасающих условиях вновь пробуждается человечность.

- В финале картины, когда главный герой видит другого, живого мальчика, означает ли это, что герой выполнил свою миссию: сам погиб, но успел прочитать над сыном молитву, совершить обряд? То есть Саул погиб, но дал названному сыну бессмертие?

- Да, это так на самом деле. В финале Саул смотрит на польского мальчика и улыбается ему. Это единственная улыбка Саула на протяжении всего фильма. Вы совершенно верно подметили, что в финале Саул – человек, выполнивший свою миссию. Действия человека идут от него самого, от его человечности, и этим усилиям Господь помогает, чтобы они сбылись, свершились. Действительно, в этой сцене видно: Саул сделал то, что человек должен был сделать. И когда он уберег тело мальчика от сожжения в лагерном крематории, он выполнил таким образом свою миссию как человек.

- Когда идет речь о том, что у человека из зондеркоманды вдруг оживает душа, и он выполняет свою миссию, - странно, что речь идет о мертвом ребенке. Если бы он спас ребенка, сохранил ему жизнь, тогда можно было бы сказать, что это фильм о жизни. Но многие критики пишут, что это фильм о смерти, и только о смерти. Пишут о неполиткорректности фильма, поскольку показана работа еврейской зондеркоманды, а не немецкие нацисты, которые и есть главное зло.

- Это предположение абсолютно невозможно – ребенок не мог остаться живым. Невероятно, чтобы 14-летнего ребенка можно было бы так спрятать в концлагере, чтобы он выжил. Женщины, оказавшиеся в лагере беременными, иногда могли скрывать свое положение, но после того, как дети у них рождались, скрыть их было невозможно. И тем более нельзя было бы спрятать подростка.

Конечно, если смотреть с точки зрения рацио, все поведение Саула абсолютно нерационально. Грубо говоря, он выказал себя идиотом. Положение, в котором пребывали десятки тысяч детей, умиравших в концлагерях, невыносимо трагично. А он пытается спасти одного ребенка из этих десятков тысяч – такое поведение нелогично.

- Тем более, что ребенок был уже мертв.

- Да, это совершенно иррационально для нашего взгляда на те ужасающие события. То, что самую грязную работу в концлагерях выполняли люди из зондеркоманды – мы именно это хотели показать в фильме как огромную подлость нацизма. В картине к ним подходил немецкий офицер, в красивой форме, в свежей, выглаженной рубашке… Это он сыпал в газовую камеру яд, от которого люди умирали. Но потом выглаженные, аккуратные нацисты не слышали предсмертных криков, не убирали мертвецов из камер, не чистили камеры от того, что оставалось. Грязную работу они оставляли тем, кто по сути были родственниками погибавших в камерах, они сами были на очереди в камеру.

Мы показали страшную ситуацию, когда истинные убийцы не испытывали никакой вины, они даже не видели последствий своих действий. Они не убирали трупы, не стригли их волосы, не выбивали золотые зубы, не сжигали кости, не выбрасывали в реку пепел. Поэтому и вины своей они не чувствовали. Концлагерь - страшная мясорубка, когда свою вину чувствовали люди, которые не убивали, но убирали следы преступления за убийцами.

- Есть свидетельства, что в лагерях уничтожения были люди, отказывавшиеся выполнять эту ужасную работу. Они могли покончить с собой, пойти в газовую камеру, только чтобы не выполнять работу по уничтожению людей. В фильме ни герой не идет на такой поступок, ни другие его попутчики по зондеркоманде. Вопрос мой в том, почему в фильме не показаны люди, отказавшиеся ценой своей жизни идти в зондеркоманду?

- Да, действительно, такие люди были, очень многие не выдерживали этого ада. В фильме мы не пытались рассказать всё, что случалось или могло случиться. Мы хотели показать два дня одного человека в лагере уничтожения. Тот, кто хотел покончить с собой, находил способы это сделать: доставал яды или как-то иначе сопротивлялся, чтобы не выполнять такую работу. Могу сказать, что эти люди – святые. Но не каждый из нас – святой. Не каждый из нас бывал в ситуации, когда надо было делать такой выбор. Мы показали обыкновенного человека, который в тех условиях выполнял то, что мог выполнить. Он не был святым, а те, кто сознательно сами выбирали смерть, – были святыми.

© Ирина Карпинос

Опубликовано в журнале "Публичные люди"